Вера в чудеса… Или недобрая сказка

– Да как тебе сказать? – пожал плечами старик. – Это раньше тяжко было, когда сами дрова кололи да сено косили, ну и полон двор живности был. А сейчас, пенсия хоть и невелика, но с того же молочка кой-какая копейка капает, вот и стал я всё готовое покупать: и дрова, и сено, и картоху, и яйца с мясом. Не поднимается у меня рука свою Бурку и Ночку продать или под нож пустить. А так, вроде и не сложно. Знай себе воды налей вовремя да кормов задай, сена свежего на подстилку кинь, ну и Ночку подоить остаётся. А выгребать всё, это мне уже не под силу, да-а. Так мне хлопец соседский помогает. Не за дарма конечно, но и так больно хорошо.

Дедок что-то дальше о жизни своей деревенской рассказывает, но я слушаю в пол-уха, гадая: куда ж Надьку унесло? Ждать ли её к ночи или она где-то там, со свои суженым, справлять будет. Неприятный осадок на душе от этих мыслей остаётся. Будто предала она меня. Хотя… не имею я права подругу винить, она ж не в курсе о моих проблемах. Но всё равно, обидно настолько, что плакать хочется…

– Что-то совсем ты раскисла, – тронул меня за плечо хозяин. – Хватит уже намывать всё и так уж блестит. Да и ужинать пора. Где-то твоя подруженька загуляла? Никак жениха в наших краях сыскать успела?

Я лишь плечами пожала в ответ. И ведь не вру – действительно не знаю. Одни догадки и предположения.

– А правда, что Клавдия Федотовна ведьма? – спрашиваю.

– Ах-ха-ха-ха!!! – разразился каким-то каркающим смехом дедок. – Ох уморила, девка. Федотовна – ведьма! Кто ж тебе такое сказал-то?

– Да так, – пожала плечами я. – Никто собственно и не говорил. Просто Анька, когда мы сюда ехали намекнула, мол, её бабушка толк во всяких гаданиях знает. Вот я и подумала.

– Ну в гаданиях на деревне каждая вторая баба толк знает, – усмехнулся старик. – Да и какая из неё ведьма, если она всю жизнь в садике с детишками проработала. Ну-у-у… Это пока у нас вообще садик был, – вздохнул он.

– Хм… Не думала, что она с детьми работала, – отозвалась я, в надежде узнать побольше.

– Работала, да, – покивал дед. – Начинала с простой нянечки, училась, в город на сессии ездила. Потом воспитателем была, потом заведующей, и так постепенно до директора дошла. Но всё равно одну группу всегда сама вела. Любила она деток, и без них жить не могла. А когда союз развалили, она все инстанции прошла с челобитными, чтобы садик сохранить. Ещё и помощь из города выбить умудрилась: детскую площадку какой-то меценат или как-там называется… в общем, богатей, какой-то построил. Прям диво. Сейчас мало что от неё осталось, что не своровали, то сломали. А тогда, туда все от мала до велика бегали. Кто покататься, кто просто посидеть да поглазеть.

– И не подумала бы, – бормочу.

Вот не укладывается у меня в голове эта картинка: человек всю жизнь, посветивший детям, а на старости лет, ведь ей сейчас не меньше семидесяти, так вот с чего бы ей вдруг столь грязным сводничеством на старости лет заниматься? Явно я что-то недопонимаю в этой истории.

И в этот момент в дом впорхнула разрумянившаяся, сверкающая горящими глазами Надька.

– Ки-и-ир… – тут же заканючила она, и этот якобы несчастный голос, совершенно не вязался с её не в меру счастливой внешностью. – Нас пригласили Новый Год встретить у Леонида.

Меня аж передёрнуло от перспективы провести ночь в доме блондина. Упаси бог от такого счастья. Взглянула на опечаленного этими новостями деда Степана. Схватила за руку ничего не понимающую подругу и потащила в выделенную мне комнату.

– Ты чего? – выдёргивая из захвата свою руку, воззрилась на меня Надька.

– Это ты чего?! – не осталась я в долгу, но старалась не кричать, чтобы хозяина ничем не дай бог не обидеть. – Нас уже пригласили на Новый Год, если ты не заметила. Приютили, дав возможность справить праздник в уюте деревенского домика, а не в опостылевшей комнате в общаге! И тут ты заявляешься и сообщаешь, что нас куда-то ещё приглашают? Ты о деде Степане вообще подумала? Человек без общения чахнет…

– То есть, ты не пойдёшь? – подруга вынесла из моего монолога самое главное.

– Нет, конечно!

– Ну как знаешь! – чуть ли не выплюнула она и развернувшись, хлопнула дверью у меня перед носом.

Какое-то время я стояла словно оглушённая. Вот и что это только что было? Да, могу понять, что у подруги вспыхнул бурный роман, но, ей раньше было не свойственно, вот так с пол-оборота заводиться.

Постояла я немного, приходя в себя, да и вышла в общий зал. Степан, ссутулившись сидел за столом возле окна и смотрел на дорогу.

– А ты-то чего не поехала? – пробурчал он.

– Не хочу, – просто ответила я.

– Ежели из-за меня, то зря. Кто я тебе? А там женихи видные, авось бы и сладилось что.

– Ой! – отмахнулась я, усаживаясь напротив него. – Тех женихов в городе, вагон и маленькая тележка, – говорю. – Это тут они невидаль великая. И вообще, мы ужинать будем? А-то собирались-собирались, у меня уже в желудке урчит, – сменила я тему.

Степан с недоверием кинул на меня взгляд, улыбнулся в усы и уже более жизнерадостно, произнёс:

– А что уж тут ужинать? Время позднее, в самый раз на стол накрывать да Старый Год провожать.

Так мы и поступили. Быстро достали всякую всячину к празднику подготовленную. Разложили за неимением вазочек по мискам и тарелкам. Нарубили бутербродов с колбаской и красной рыбкой, икру открыли. Ну прямо загляденье! Даже фужеры под шампанское нашлись, а то я уже думала будем пить из гранённых стаканов или чайных чашек.

Спустя полчаса суеты, мы уже сидели за столом, смакуя салатики и уплетая разогретое – горячее.

– Не знаю я толку в этих ваших винах, – бормотал хозяин дома, неумело вывинчивая пробку из бутылки с игристым вином. – Но ради такой компании, выпью. Так-то у меня бутылочка водочки припасена была…

Выпили мы за уходящий год. Помянули вкратце свои былые беды и несчастья, пожелав им остаться в прошлом. Собеседником Степан оказался хорошим: слушал внимательно, сопереживал, и главное – не перебивал. А мне после краткого экскурса в мою прошлую жизнь, аж как-то легче стало. Вот только о случившемся в доме его знакомой, язык не повернулся поведать. Только и упомянула об утренней сцене, о которой он и так уже был наслышан ранее от нас с предательницей Надькой.

– Как-то там, Федотовна, – посокрушался дедок. – Дай-то бог, чтобы выходили её.

– Угу, – только и смогла отозваться я, делая вид, что старательно обгладываю запечённое свиное рёбрышко.

Потом, мы и хорошее, конечно же, припомнили, хотя этого и у него, и у меня накопилось за минувший год не так уж и много.

– А ты, стало быть сиротка теперь? – сделал вывод из моего короткого рассказа дед.

– Ну… да, – киваю. – Выходит, так. Мачеху как-то язык не поворачивается роднёй обозвать.

– Вот же жизнь какая бывает, – вздохнул Степан. – А давай ещё разок за светлое будущее выпьем? Уж больно вкусная штучка у тебя, – покосился дедок на почти опустевшую бутылку.

Выпили мы раз. Потом ещё бутылку откупорили. Так незаметно и полночь приблизилась. Хозяин дома что-то там пошаманил возле телевизора с какой-то хитрой установкой служащей усилителем сигнала, и наконец-то на экране появился толкающий ежегодную речь президент. Так и не допив вторую бутылку, под бой курантов успели откупорить ещё одну, чтобы традиции соблюсти. Я даже желание успела загадать, а потом… Потом хозяин меня шокировал предложением:

– А давай ты мне внучкой будешь? Ты одна, я почти один. Сын с семьёй лет десять носу не кажут. За границей живут, – пояснил дед. – Ну а дочка с внуком, пару раз в году навещают из-под палки. А ты приезжать будешь на каникулы. Вот что тебе в городе летом делать? А тут и речка недалеко и озеро есть. Дом у меня большой, сама видишь, не потеснишь. В августе за грибами и ягодами в лес ходить будем. Варенья наварим…

– Э-э-э… – опешила я, но решила подыграть, считая это болтовнёй подвыпившего старика. – Заманчиво, конечно. Но как же так-то? Что люди скажут? Да и ваша дочка вряд ли обрадуется.

– А кому дело до того на деревне есть? Федотовне вот разве что. Но та поймёт. Она баба умная, дай бог ей здоровья. А дочка? – дед вздохнул. – Ей только проще будет, коли надобность отпадёт лишний раз в такую даль таскаться. Я ж вижу, что в тягость ей эти поездки, оттого и не часто гостит. А как приедет, норовит следующим днём обратно в город смыться. Говорит, неудобно ей тут: ни ванны нормальной нет, ни телевизора с всякими там каналами, а внуку тоже без этих ваших мобильных да интранатов туго живётся.

– Интернета, – автоматически поправила я его, а тот лишь покивал соглашаясь.

Посидели мы какое-то время за задушевными беседами, слушая Новогодний концерт по телевизору. Я уже начала носом клевать, когда дед спросил:

– Дом, наверное, открытым придётся оставить, – говорит. – Вдруг гулёна вернётся?

– Вот как вернётся, так в окно и постучит, – буркнула я, мысленно открещиваясь от возможных ночных посетителей.

– Ну можно и так сделать, – легко согласился хозяин дома и вышел в сени, откуда тут же послышался звук задвигаемого засова, а у меня аж от души отлегло.

Глава 9 Видимость примирения

Зайдя в комнату, глянула на дверь и не сдержала горестного вздоха – никакого засова, щеколды, или хотя бы крючка на двери предусмотрено не было. Одно хорошо – дверь открывалась внутрь, а значит, если чем-то подпереть… Но и тут меня ожидало разочарование. Та мебель, которая здесь имелась либо была слишком лёгкой, либо неподъёмной, вернее, не сдвигаемой. В итоге, немного пометавшись по комнате, подставила стул, а на него водрузила найденное в дальнем углу, за шкафом, металлическое ведёрко. И поставила его так, чтобы в случае малейшего толчка в дверь, оное упало, наделав много шума. А для пущей эффективности, ещё и половичок в сторонку оттащила, рассудив, что так грохоту больше будет. Для успокоения души, ещё и оба окна проверила – заперты ли? Хотя, как иначе-то зимой? Но паранойя, она такая паранойя…

В эту ночь я буквально отключилась. Не знаю уж, что тому было виной, то ли предыдущие две почти бессонные ночи, то ли алкоголь? А может и всё вместе взятое. В итоге, ничто и никто меня не будил и продрала я глаза ближе к полудню. В комнате царил первозданный порядок, одежда вся была на месте, а моя баррикада нетронута. Наскоро приведя себя в порядок, прихватила зубную щётку и убрав с прохода стул с ведром, вышла в общий зал, где пила чай всё же вернувшаяся домой Надька.