Криасморский договор. Торг с мертвецами. Том 2

Кивер ден Ланге удивлённо таращился на человека, которого некогда считал самым скольким типом во всём окружении короля.

– Ну и ну, дружище, – всё ещё не веря глазам и ушам, протянул он. – Эту историю Грегор должен услышать собственными ушами! Он вроде немного отошёл от потерь и теперь даже посещает пиры.

Райнер улыбнулся:

– Услышит, ещё и устанет от рассказов. Я отчего-то нравлюсь вождю, и Магнус любит рассказывать о южанине, что перенял местные порядки.

Они шли вниз по оживлённой улице, Кивер то и дело оглядывался по сторонам, изучая местные строения. Народу было полно, и многие местные с искренней радостью приветствовали Эккехарда.

– Райнер.

– Ну?

– Мы не виделись полтора года. Неужели ты не спросишь об отце и брате?

– Нет, – только и ответил он. Но кивер не услышал в его голове ни ненависти, ни гнева.

– Всё ещё в обиде, что они отдали тебя в заложники?

Райнер печально усмехнулся, остановился на углу площади и, расправив плечи, взглянул на суетившийся рынок. Избегал смотреть киверу в глаза, словно опасался, что тот будет его осуждать. Но Кивер ден Ланге давно перестал осуждать людей, ибо сам перестал понимать, где в этой мешанине из интриг и политики осталось добро, а где – зло.

– Поначалу здорово злился, правда, – тихо сказал Райнер. – Но потом, когда лучше узнал этих людей, понял, что мне даже повезло. Магнусова дружина здорово повыбивала из меня дерьмо, вот что я скажу. И они сделали всё правильно. Лишь недавно я осознал, что, живя под влиянием отца и брата, выполняя их волю и приказы, не был собой. На самом деле мне никогда не были неинтересны их интриги, мне плевать на амбиции. – Он повернулся к киверу и впервые с момента встречи посмотрел на его прямо, уверенно, открыто. – Я хочу семью, Кивер. Настоящую, с простыми отношениями, а не дворянскими интригами. Хочу сам построить большой дом и корабль. И вместе с сыновьями доплыть до Эннии или даже южнее – как повезёт. Даже девица одна есть на примете.

Ланге надолго умолк, обдумывая услышанное.

– Удивляешь ты меня, Райнер Эккехард, – наконец сказал он. – Но я искренне за тебя рад.

– Здесь меня теперь зовут Райно Южный топор. Зарубил топором медведя. Прошу, не смейся, – смутился Райнер. – Вышло случайно. Что было под рукой, тем и отбивался. А они сложили об этом песню.

– Ну ты даёшь! Точно история для пира. Благо времени у нас полно: Грегор будет здесь, пока ваш великий сход не закончится.

– А мои здесь? – спросил Райнер.

– Нет. Лорд Ламонт был в отъезде, а Фридрих остался в Эккехарде.

Заложник резко побледнел.

– Скажи, а король давно покинул Хайлигланд?

Кивер пожал плечами.

– Ты же сам знаешь, сколько дней пути до дома. Больше луны…

– Кто остался в Эллисдоре? – хриплым шёпотом спросил Райнер. Он побледнел, с лица резко спали все краски.

– Эрцканцлер. Граувер. А что такое…

– О чёрт… Чёрт!

– Да что с тобой, парень? – не выдержал Кивер. – Что случилось-то?

Райнер оглянулся по сторонам и притянул друга к себе.

– Я не уверен, что прав, но ещё до отъезда кое-что слышал от отца, – прошептал он ему на ухо. – Возможно, я знаю нечто очень важное. Пожалуйста, устрой мне встречу с королём.

* * *

Огромный деревянный шатёр, хотя и был высотой с двух великанов, давил на Фастреда со всех сторон. Почти как в храме, где стремящиеся вверх своды и оконные проёмы заставляли человека ощущать себя ничтожеством по сравнению с великим божьим замыслом. Здесь, в шатре для Схода, Хранителя явно не было, зато оказалось невероятно много языческих украшений – канделябры и подсвечники из костей, черепа животных и людей на стенах, потолках и дверях, грубые защитные руны на каменной кладке огромного очага, вокруг которого собрались самые влиятельные люди севера. И с каждым проведённым здесь мгновением Фастреду становилось всё больше не по себе.

Стоя за спиной короля Грегора, брат-протектор исподлобья глядел на старейшин кланов. Пока что Сход больше походил на ребяческий поединок – кто кого переглядит. На Фастреда и его господ пялились с недоумением, ненавистью, возмущением. Хайлигландцы, в свою очередь, сидели с непроницаемыми лицами: в гостях следовало соблюдать приличия и не поддаваться на провокации. Да и союзника подводись не хотелось, особенно сейчас.

Впрочем, теперь Фастред окончательно понял, зачем Магнус пригласил Грегора в Эксенгор с войском.

Вся местность вокруг священного для северян города пестрела шатрами, а ночью было светло как днём от многочисленных костров. Здесь собралась, казалось, половина мира: до того было много северян. И все одевались, вели себя и даже говорили по-разному: Фастред старался запоминать основные отличия, чтобы ненароком не оскорбить кого-нибудь.

Особенно брату-протектору запомнился восточный клан мецев Айего и его глава: самая высокая старуха, какую он видел в жизни. Поговаривали, предки Айего в давным-давно смешивались с вагранийцами, оттуда и получили столь внушительный рост. Айга Ива – так звали главу клана – смерила хайлигландцев ледяным взглядом и уставилась на Магнуса:

– А южного королька-то зачем с собой притащил, а, Огнебородый? Неужто уже породнились? Хотя девка твоя, кажется, не прочь, – скрипуче хихикнула она, глянув на сидевшую подле Грегора Истерд. – Ишь как смотрит на этого Волдхарда!

– Айга, уймись, – спокойно ответил вождь. – Это наш союзник.

– Не-а, – старуха поправила сползшую с плеча тканую накидку с затейливым узором из разноцветных полос. Фастред отметил, что каждый клан ткал полотно с непохожими на другие цветами и орнаментами. Так можно было легко распознать своих и чужих. Удобно. – Это твой союзник. Сход ведь и собрался потому, что нам твои новые друзья не нравятся.

Собравшиеся перестали шуметь, устремив глаза на Айгу. Старуха-мецка поднялась, опираясь на резной посох, и вышла к возвышению у очага.

– Я говорю не только от имени клана Айего. Не только лишь от народа мецев. Я говорю от имени всякого, кому не нравится путь, которым ты ведёшь нас, Магнус Огнебородый. Было время, когда ты правил мудро и мудрость твоя нас всех объединила. Но ты совершил большую ошибку – заключил союз с Хайлигландом, не спросив нашего мнения. – Фастред заметил, что многие из сидевших вокруг очага закивали. – Ты проявил неуважение, Магнус. Поставил себя выше нас. Быстро же ты забыл, что, соглашаясь на дружбу с тобой, мы договорились, что ты всегда будешь спрашивать нашего совета и будешь первым среди равных. – Айга Ива остановилась напротив трона Магнуса и со всей силы воткнула посох в землю. – Ты оскорбил мой народ, Огнебородый. Мира не жди.

– Действительно, они весьма своенравны.

Фастред вопросительно глянул на брата Аристида. Патрон наклонился к его уху:

– Не стоит волноваться, друг мой, – безмятежно улыбаясь, ответил монах. – Мецы нам не страшны.

Фастред не был в этом так уверен.

– Насколько мне известно, король и вождь иного мнения.

– Они ошибаются.

– Поделитесь, святой брат?

– Рано, друг мой, – отмахнулся Аристид. – Вскоре вы сами всё увидите. Поглядите на них – до сих пор наивно верят, что вольны выбирать свой путь. Думают, что сами куют свои судьбы.

Брат Аристид отошёл назад, скрывшись в тени шатра и поманил Фастреда к себе. Тот послушался. Тем временем Айга Ива разбушевалась не на шутку – всё говорила и говорила голосом скрипучим, как старое седло. А прочие мецы вторили ей, словно настоящему вождю.

– Помолчи! – не выдержал Огнебородый. – Старая же баба, а вопишь, как девка – никакого почтения к собственному возрасту.

Ворча, он покинул тронообразный стул, дошёл до места, куда мецка воткнула свой посох, с усилием вытащил его из земли и протянул старухе.