Мести время, любви час

– Ох, родной мой, ты пришел. А я сейчас блинчики сделаю…

– Мама? Что ты здесь делаешь?

– Я думала, что ты тут совсем один, да и пока ты в Волгограде, хочу как можно чаще видеться с тобой, потом такой возможности не будет.

После слова «один» они оба посмотрели на Ольгу. Надежда усмехнулась, а Игорь побледнел.

– Что ж ты не сказал, что снова встретился с Ольгой спустя столько лет?

И тут Ольга поняла. Он ЗНАЛ. Знал, кто она. Слезы таки не выдержали и полились по щекам густыми дорожками. Хотя ни мимика, ни поза у девушки не изменились. Даже ее дыхания не было слышно, не то что всхлипов.

– Мам, что ты сказала Оле? Ты опять решила нас рассорить?

– Я? Ольга умная девушка, и сама все понимает, ей и говорить ничего не нужно.

Игорь отошел от двери, приблизился к Ольге и попытался прикоснуться к ней. Но девушка в ужасе от него отшатнулась. Ее всю трясло. Опустив протянутую руку, Игорь гневно посмотрел на мать.

– Зачем тебе это?

– А тебе зачем? – Это уже был голос Ольги. Слабый и хриплый, к последнему слову он набрал силу и зазвучал с вызовом, – Посмеяться решил? Как жирная носатая Ворона снова упадет к твоим ногам? – Ольга всплеснула руками, ударила себя ладонью по лбу и захохотала. – Ничему меня жизнь не учит.

Девушка схватила свои туфли в руки и выбежала босиком во все еще открытую дверь. Сейчас некоторые обмолвки Игоря складывались в ясную картинку. «Птичка». Ольга снова засмеялась сквозь слезы, быстро перебирая босыми ногами по лестнице. Она возненавидела это прозвище еще в период совместной жизни с Ленькой, теперь же Игорь вынес его в ранг жутчайших оскорблений.

Игорь не пошел за ней. Зная его маму, можно с уверенностью полагать, что ему вовремя перекрыли выход. Вот только маменькин сынок не додумается подвинуть ее, чтобы объясниться со своей девушкой. Точнее с залетной на одну ночь птичкой-вороной.

Ольга осознала себя сидящей в чужой машине. И это было не такси. Слева от нее сидел ошеломленный мужчина, его глаза бродили по ее заплаканным глазам и туфлям в руках.

Девушка вспомнила то правило, которое всегда отрицала, прикрываясь своей самостоятельностью. Тогда как причина была в ее завышенной гордости и ожидании, что все умеют читать ее мысли. Правило гласило: «Хочешь что-то – попроси, возможно, этого будет достаточно».

– Здравствуйте. Простите за вторже… – Голос сорвался на всхлип, и дальнейшее получилось очень невнятно. – Подвезите, пожалуйста, у меня ни денег, ни сил…

– Без проблем. Адрес какой? – Мужчина воспрянул духом, поняв свои дальнейшие действия. Ведь это проще, чем разбираться, что делать с незнакомой девушкой в истерике, забравшейся пореветь именно в твою машину.

Из подъезда выбежал Игорь, и Ольга нагнулась, прячась. Из этого неудобного положения она и диктовала адрес.

Игорь провожал взглядом отъезжающую машину, чувствуя, что Ольга там. Прорычав что-то невнятное и сжав кулаки, он направился домой за ключами от джипа. Вначале он навестит ее «Пежо», а потом и ее квартиру. И если необходимо, простоит там всю ночь или выбьет дверь. Только пусть его выслушает.

Но Ольга назвала адрес Лены Мишиной.

Поблагодарив мужчину, Ольга вышла из машины. Туфли она так и не надела, погруженная в мысленное самоистязание. Асфальт холодил ступни, один из камушков впился в большой палец ноги. Ольга перенесла вес на него. Так, чтобы почувствовать боль. Ей хотелось наказать себя за глупость и наивность. Внутри все равно было больнее. Девушка шла к подъезду подруги, специально наступая босыми ногами на камни. «Все-таки я мазохистка, а не садистка», – подумала Ольга, ощущая резкую боль в левой ноге. Но главного она добилась – эти ощущения немного отогрели ее замершее сердце. Оно быстро застучало и договорилось со слезами еще немного поработать над очищением души.

Дверь ей открыла не менее заплаканная подруга. Лена широко распахнула покрасневшие глаза.

– Я плачу, потому что чай с майонезом невкусный, но мне хочется. А ты?

– А я просто дура. – Ольга резко опустила напряженные плечи, туфли в ее руках задрожали.

– Сложно представить что-то более дурацкое, чем моя причина для плача. – Оценив состояние подруги, Мишина отвернулась и заорала: – Любимый, дуй в магазин за лекарством от сердца!

Муж Ленки выскочил со всклокоченной головой и в одних трусах.

– Что случилось? – Он увидел заплаканную Ольгу, стоящую босиком все еще в коридоре, и жену со вздернутой бровью, не планирующую погибать на месте от инфаркта, как представилось ему сразу. – Понял, одеваюсь и выхожу. А потом Саньку навещу.

– Воспользоваться хочешь состоянием моей подруги, да?

– Но при мне ж вам будет неудобно говорить, да и все эти женские…

– Поняла, проваливай. – Ленка махнула повелительно рукой, как на сотрудника, который достал своими глупостями, «но не увольнять же».

Наконец Ольгу запустили и отправили в ванну умываться. На кухонном столе ее уже ждала упаковка салфеток для слез. Вскоре там же объявилась и бутылка виски. Ленка ревниво вздыхала, иногда ласково гладя бутылку, и слушала сбивчивый и неполный рассказ Оли.

– Козел.

– Я сама виновата, решила открыться. – Ольга покаянно высморкалась в салфетку.

– Говорю же, козел.

– Да нет же. Я ведь тоже не открывала ему, кто я. Просто забыла, что мы не пара.

– Слушай, я тут не тебя добивать должна, хотя ты меня вынуждаешь. А ну-ка немедленно и с чувством сказала «козел»!

– Козе-о-о-ол, – Ольга заревела уже без салфеток, – и дура-а-а.

– А говоришь, не пара. Идеальный тандем.

Бутылка виски начала пустеть активнее. Вскоре пришел вызванный Ленкой Эдик, и у девушки появилась компания по распитию алкогольных напитков. Правда, друг сдал после первой же рюмки.

– Вот как я завтра на работу пойду, а?

– Ничего, у меня теперь огромный опыт борьбы с опухшими частями тела, будь то ноги или глаза. – Ленка закряхтела и потерла ноющую спину.

Вытащила из холодильника огурчики, петрушку и гречку.

– Это внутрь? – Ольга забрала один из огурцов и зажевала.

– Нет, это масочка, – сказала Ленка, отбирая остатки огурца из рук подруги.

– Салат на лицо, – захихикал Эдик, подпирая рукой тяжелую голову.

– Еще чуть-чуть, и твое лицо само найдет салат, и масочек не надо. – Лена по-матерински потрепала макушку Эдика. Раньше таких нежных жестов за своим боссом Ольга не наблюдала. «Вот что с людьми дети делают».

– Ох, девчат, с вашей любовью я скоро совсем сопьюсь. – Эдик таки не удержал голову и опустил ее на столешницу, охлаждая свои разгоряченные щеки.

Вскоре Ленка усадила их всех к себе на диван и каждому налепила странную субстанцию да огурчики. Поматюкалась оттого, что маска падает к ней на диван, а потом выдохнула, улеглась и закрыла огурцами глаза, чтобы ничего этого не видеть.

Ольга вынырнула из дремы, ресницы поднимались тяжело, удерживаемые огурцами. Но даже когда веки распахнулись, все равно было слишком темно. Ее душа сейчас казалась бездной, в которую страшно заглянуть. Ведь там может находиться что угодно. И вряд ли хорошее. Да, она сейчас с друзьями, но чувствовала себя одинокой. Одиночество – оно же внутри. Сейчас от нее как будто оторвали что-то важное, а потом оплевали. И тот, кто мог бы это залечить, был причиной.

Но девушка рискнула и все-таки закрыла глаза, заглянув туда. Проснулась она совершенно неожиданно, когда склизкая субстанция потекла по шее и захолодила спину и между ключиц.