Письмо в бесконечность

Отсюда берет истоки смысл всего последующего творчества великого поэта Марины Цветаевой – стирать грань между реальной жизнью и поэзией, делать жизнь частью литературы, смешивать их.

Не в этом ли суровом противоречии, в выпадении из жизни – разгадка чудовищного, трагического конца?

Начало Первой мировой войны странным образом совпало с роковой встречей Марины Цветаевой и поэтессы Софьи Парною Она была старше Марины на семь лет, склонна, как сейчас говорят, к нетрадиционной сексуальной ориентации и оказала огромное влияние на Цветаеву и как на поэта, и как на личность.

У Марины смешались чувства к утраченной в детстве матери, к старшей «подруге» и выдуманные, нафантазированные экзальтированные переживания.

А кроме того, она безоглядно, платонически влюбляется в Анну Ахматову, влюбившись вначале в ее «роковой» образ и стихи:

В утренний сонный час,
– Кажется, четверть пятого, —
Я полюбила Вас,
Анна Ахматова.

Впрочем, меньше всего Марина думала о мнении окружающих. Она везде была сама собой, независимая, раскрепощенная и – отдельная.

Сергей Эфрон ушел на фронт. Очень рано постигла Марина «науку расставания». Разлука с мужем, который ей был дороже всех в мире, усиливала боль ее души.

Ненасытим мой голод
На грусть, на страсть, на смерть, —

пишет она в ту пору. Вскоре она порывает с Парною Она взрослеет – и как человек, и как поэт.

В 1916 году в Петрограде Марина Цветаева встречается с поэтом, который буквально потряс ее своим талантом и личностью. Через двадцать лет в эссе-реквиеме Михаилу Кузмину «Нездешний вечер» она воздаст должное этому замечательному поэту.

Там же, в Питере, она вновь, после Коктебеля, встречает Мандельштама. Окончательно завязывается их нежная, искренняя и преданная поэтическая дружба.

Ты запрокидываешь голову
Затем, что ты – гордец и враль.
Какого спутника веселого
Привел мне нынешний февраль!

Была еще одна знаковая, обжигающая встреча – с тридцатилетним поэтом Тихоном Чурилиным, родом из Тамбова, из купеческой семьи.

«Был Тихон Чурилин, – пишет в дневнике Марина, – и мы не знали, что есть Тихон Чурилин, до марта 1916 года».

Стихи Чурилина были вполне в духе времени: ночь, мрак, холод и, конечно, смерть. Стихи этого «гениального поэта», как называла его Цветаева, будут перекликаться с ее собственными.

Но был в ее душе и «мечтанный» Александр Блок. Весной того же, 16-го года она написала:

Имя твое – птица в руке,
Имя твое – льдинка на языке,
Одно единственное движение губ.
Имя твое – пять букв…

Вскоре она вновь пишет несколько стихотворений, обращенных к Блоку. Она хочет прославлять любимого поэта: «Женщине – лукавить, царю – править, Мне – славить Имя твое».

Но моя река – да с твоей рекой,
Но моя рука – да с твоей рукой
Не сойдутся, Радость моя, доколь
Не догонит заря – зари.

В этих обращениях очень ярко проявляется сама суть поэзии Цветаевой – придуманный, идеальный мир, с бесплотными символами, весь – в аллюзиях и эмоциях, насквозь литературный, искусственный, но – парадокс – от этого не менее живой. Просто это – Другой мир. Может, даже Потусторонний.

Именно тогда, в роковом 16-м году, в поэзии Цветаевой так отчетливо, так громко зазвучал мотив Смерти Поэта.

Поэт, убитый Жизнью. Какого поэта не убили? – скажет Марина много лет спустя.

Одно из лучших ее стихотворений той поры заканчивается пророчески:

А этот колокол там, что кремлевских тяже?ле,
Безостановочно ходит и ходит в груди, —
Это – кто знает? – не знаю, – быть может, —
должно быть —
Мне загоститься не дать на российской земле!

Стихи Цветаевой печатаются в Москве и Петрограде в соседстве с Брюсовым, Ахматовой, Кузминым, Мандельштамом. Она становится известным в России поэтом. И она целиком отдается любимому делу – и на бумаге, и в душе…

Тогда же, на исходе 16-го, появляются стихи Марины, которые и сейчас – и, наверное, уже навсегда – не оставят равнодушными:

Я бы хотела жить с Вами
В маленьком городе,
Где вечные сумерки
И вечные колокола.
Немаленькой деревенской гостинице —
Тонкий звон
Старинных часов – как капелька времени…
И большие тюльпаны на окнах…
И, может быть, Вы бы даже меня не любили…

«Версты» – называется вышедшая в 1922 году книга стихов 16-го года, куда вошло в основном все написанное той Цветаевой, которую мы сейчас знаем и любим.

Тем временем, в России – Февральская революция. Марина, словно предчувствуя трагедию, которая разыграется в июле 1918 года в Екатеринбурге, пишет пророчески:

Грех отцовский не карай на сыне.
Сохрани, крестьянская Россия,
Царскосельского ягненка – Алексия!

Спустя двадцать лет она напишет «Поэму о Царской Семье».

13 апреля 1917 года у Цветаевой родилась дочь Ирина. Она больше похожа на отца – Сергея Эфрона, с его огромными библейскими глазами. Марина вначале хотела назвать ее Анной, в честь Ахматовой. «Но ведь судьбы не повторяются!» – записала она в тетради.

Нет, не зря, не случайно появляются у Цветаевой строки:

С хлебом ем, с водой глотаю
Горечь-горе, горечь-грусть.
Есть одна трава такая
На лугах твоих, о Русь!