Цветок бархана

Тяжело вздохнув, Ияд наконец отошел в сторону. Грузно опустился на пожелтевшие листья и равнодушно отвернулся от торговца – будто тот был ему больше не интересен. А потом и вовсе устало прикрыл все четыре пары глаз.

А позади Анисы раздался вздох облегчения.

Варра стоял прямо за ней, по-прежнему сжимая в руках чароведский клинок. Напряжение его, казалось, витало в воздухе и ощущалось колкими иглами на коже. А ведь не подоспей фата вовремя, неизвестно еще, чем бы закончился их поединок со зверем.

Понимая, что близость ездового скорпиона может заставить сообщника поступить необдуманно, Гюрза с неудовольствием призналась самой себе: Варру тоже нужно успокоить, совсем как минутой прежде – Ияда.

Пришлось в очередной раз пересилить себя. Мягко коснуться пальцами напряженной ладони и осторожно отвести клинок. Как можно спокойней произнести:

– Не бойся, он не обидит: принял.

В тусклом свечении масляных ламп глаза Варры обретают прежнее спокойствие. Становятся такими, как раньше – темно-карими, похожими на спелую вишневую ягоду. И выражение их – сродни ее собственному.

Облегчение?

– Ты долго, – знакомый голос окрасился укором. – Думал, не успею.

Сердится. А ведь она неспроста задержалась, ей бы и самой хотелось, чтоб скорее.

Однако растущее возмущение угасло, внезапно сменившись совершенно ошеломляющим пониманием: Варра не просто так пришел за ней – беспокоился. За себя ли, за нее… все равно. Ведь Гюрза уж и не помнила, когда в последний раз о ней тревожились. Разве что давно, в детстве…

Забытое чувство благодарности всколыхнулось в душе, и Аниса искренне прошептала:

– Спасибо. За то… что спас, – фата робко смутилась. И как-то разом умолкла, прервав речь на полуслове. Напомнила себе, что излишне доверять торговцу не стоит, ведь случайные сообщники объединяются лишь на время. И тогда не совсем понятно, кем станут они, если все же удача улыбнется.

А вот Варра скрыть удивления не смог: видимо, не ожидал, что и халифатская Гюрза благодарить умеет. Но Аниса цену собственной жизни знает и готова вернуть долг, когда придет время.

– Нам в сад нужно, – неудобное смущение нарастало, готовясь обратиться чем-то совсем дурным. – Там цветок с пылью, удушливый. Он поможет идти Ияду. Сможешь идти?

Варра коротко кивнул, все еще косясь на скорпиона. А Аниса, погладив зверя по морде еще раз, попросила:

– Пойдем, Ияд. Нужно торопиться.

Пришлось наспех установить еще одно седло – позади собственного – чтобы жесткий панцирь членистоногого не стал для торговца помехой в пути. Наконец, затянув подпругу как можно крепче, фата дернула за вожжи, на ходу мягко уговаривая скорпиона:

– Мы пойдем не быстро, не беспокойся. Халифатский сад совсем рядом, ты же помнишь.  Дальше идти станет легче. Я помогу, хорошо?

Гюрза осторожно взобралась на спину зверю. Достала из небольшой прорези у головогруди чароведскую свирель и сжала ее в ладонях. Позволила напитаться живым теплом, а потом осторожно подула.

Звук вышел тонким, мелодичным. И зверь тут же повиновался, поднявшись на ноги.

Возвратив джинное стекло Варре, Аниса постаралась ни на минуту не умолкать, всю дорогу нашептывая что-то оглушенному Ияду у самых глаз. Говорила ласково, заставляя его передвигаться пусть и медленно, но верно. И все время трепала того по жестким бокам, отчего зверь удовлетворенно прикрывал глаза.

А Анвар раз за разом удивлялся: неужели такое возможно, чтобы гигантское насекомое любило человека? Впрочем, ответ рождался сам собой: это так. И чароведская свирель тут ни при чем.

Халифатский сад открылся внезапно, а нужный цветок Ияд нашел сам. Одним точным движением вырвал прочный стебель вместе с корнем и тут же утянул тот в широкий рот, не переставая работать острыми жвалами. Жадно вобрал в себя облако удушливой пыльцы, замер на миг, а потом разом раскрыл веки.

Заработал скоро-скоро линзами срединных глаз, избавляясь от остатков сна, и с треском отряхнул хитиновый панцирь от налипших соломинок. А фата протянула руку Варре:

– Готов?

Со стороны дворцовой площади послышался шум. Пока еще приглушенный, но уверенно нарастающий с каждой секундой. А торговец бросил настороженный взгляд на острые жвалы зверя: Ияд размеренно пережевывал сиреневый бутон, по-прежнему наслаждаясь его вкусом.

– Не сожрет? – кажется, в голосе Варры послышалось едва различимое сомнение.

Аниса потрепала черного друга по широкой груди. Улыбнулась про себя и ответила в тон сообщнику:

– Не сегодня.

Мужчина напряженно выпрямился. Сделал шаг по направлению к зверю и нерешительно замер. Конечно, времени у них почти не осталось, только и становиться ужином ездовому скорпиону отчаянно не хотелось. Пришлось снова спросить:

– Как забраться-то? Я ж раньше никогда…

Указав рукой на широкое стремя запасного седла, Гюрза пояснила:

– Оттолкнись посильнее, а дальше я помогу.

У ног опустилось несколько острых дротиков. Лезвие одного из них выбило золоченую искру из панциря скорпиона, а по настойчивому жужжанию стало ясно: спустя несколько минут сюда прибудет остальная стража. Нужно спешить.

Крепко ухватившись за ладонь Гюрзы, Варра взметнулся в высокое седло. С удивлением отметил, что броня зверя оказалась усыпанной едва заметными шипами, цепляться за которые было очень удобно – будто лезешь вверх по широкой стене со вбитыми в нее колышками.

В воздухе раздалось тонкое пение пальмовой свирели, за которым скорпион молниеносно сорвался с места. А Анвар ухватился отчего-то не за высокую луку седла, но за пояс Гюрзы. Его тут же оглушило: руки сошлись так скоро, что Варра резко хлопнулся о спину фаты, совершенно недвусмысленно прижавшись к ней всем телом.

Ругнулся едва слышно.

Уже на ходу в голову пришло совсем неожиданное: Гюрза не просто худа. Ее талия так тонка, что впору удивиться той мощи, с которой халифатская стражница справлялась со своими врагами. А ведь в схроне он было принял ее за подростка – тощего, вызывавшего лишь жалость. Теперь же в очередной раз признал: ошибся.

Кажется, под его ладонями фата напряглась. Непривычно?

В голову почему-то запросился вопрос: неужели никто прежде не касался ее? Она ведь жила среди мужчин, а желания тех Анвару знакомы. Не позволяла?

Он вдруг подумал, что судьба ее – вовсе не проста, и вряд ли сама Гюрза надеялась на свадьбу. Нет, у нее свадьбы не будет никогда. И первая кровь на бедрах наверняка осталась незамеченной. Тогда, быть может, она…

Варра тут же прогнал непрошеные мысли: не время. Отстранившись от стражницы, он постарался держаться в седле прямо. Но уже в следующий миг снова прижался к ровной спине – правда, ненадолго – потому как скорпион даже не думал воспользоваться дорогой. Да и зачем? Это людям с их двумя ногами нужны проулки.

Кажется, Анвара затошнило ровно в тот момент, когда цепкие лапы ездового зверя стали двигаться по белому мрамору дворцовых стен. Все выше и выше. Когда же тело Варры почти свесилось к земле, он окончательно понял: пересилить себя все же придется. И мужчина, закрыв глаза, мгновенно вжался в тонкую фигуру Гюрзы.

Лапы Ияда бесшумно скользили по крышам невысоких домов-сот Старого Города, и ход их замедлился лишь тогда, когда скорпион добрался до дальней сторожевой башни. А мужчина обернулся.

Жемчужина Южных Земель лежала перед ним как на ладони. Богатая, блестящая в свете полной луны золотыми пиками Дворца, она казалась Анвару поистине прекрасной. Он глубоко вдохнул. Пряные травы в последний раз окутали его пышным облаком и тут же растаяли под резким порывом пустынного ветра.

Город, которому Варра принадлежал всю жизнь, вот-вот окажется позади. Скроется за прочной гладью белого камня, и позволит Пустыне Барханов раскрыть перед ним песчаные объятия. Что ждет его впереди?

Анвар бы и додумал эту мысль до конца, если бы не острая боль, со свистом вцепившаяся в правое плечо. Мужчина бросил рассеянный взгляд туда, где с пульсацией крови из него понемногу уходила жизнь. Слишком темно… и разглядеть почти ничего не выходит. Но свободной рукой ощущается короткое древко стрелы.

«Ничего, стрелу достать можно. Прижечь рану раскаленным железом»…

Перед глазами поплыло. Черная гладь пустынной темноты дрогнула, а потом запылала сотнями вспышек. К горлу подступил тяжелый ком, который поднялся из глубин живота, и Варре понадобилось немало усилий, чтобы сдержать рвотный спазм.