Не смей меня касаться

– Значит, излишне самоуверенные мужчины тебе тоже не страшны.

Еще как страшны, боюсь их так сильно, что вся дрожу от страха… «Ха-ха, кому ты рассказываешь, Таня, причина этой дрожи совсем другая. Тебя трусит от предвкушения, ты так сексуально заряжена, что, пожалуй, и предварительных ласк не понадобится», – иронизировала во мне развратница.

– От этого рода аллергии еще не придумали таблеток, так что советую вести себя хорошо, либо, в противном случае, рискуешь получить в глаз.

Шувалов засмеялся.

– Таня, но ведь мои представления о хорошести могут не совпасть с твоими.

– Придется научиться ходить по минному полю.

– Я рискну.

Алекс поставил бутылку вина на столик и медленно, с грациозностью опасного хищника, начал двигаться в мою строну. «Ой, мамочки, до чего хорош!» – заверещали все девочки разом, даже феминистка с отличницей. На фоне таинственно мерцающего камина и богатого современного убранства номера Шувалов смотрелся убийственно красивым. Просто дьявол, нет, принц, герой какого-нибудь романтичного фильма во плоти. Умеют некоторые охмурять, ничего не скажешь. Даже не верилось, что этот потрясающий мужик так проникновенно-пристально смотрит именно на меня, скромную бухгалтершу Татьяну Лазареву. «Ты ничем не хуже всех этих героинь из фильмов», – приободрила меня феминистка. «Даже красивее многих из них», – добавила девочка-мечтательница.

– Танюш, иди ко мне.

Руки Шувалова требовательно легли на мою талию, подтаскивая ближе к мужскому телу. Лицо неправильного принца стало приближаться, потонула в красивой серости его глаз. Мужские губы осторожно, вызывая дрожь, прикоснулись к моим. Как и обещал, он целовал меня нежно, вот только пальцы, запутавшиеся в моих волосах, крепко и требовательно держали голову, не позволяя отстраниться. А вторая рука мучительно медленно спустилась с моей талии, легла на ягодицы. Низ живота мгновенно и основательно затопило жаром.

– Ахм… – застонала прямо в целующие меня губы.

Огонь из камина, кажется, пополз в нашу сторону, потом неторопливо, ласкаясь, начал лизать языками пламени ступни наших ног…

Алекс оторвался от моих губ. Как же пристально смотрит, просто режет сталью своих глаз. Мои зрачки впитывали в себя страсть, что засела в этой серости, и несли дальше-дальше, прямиком в сердце. «Какое к чертям собачьим сердце, Таня, задействовано совсем другое место», – снова смеялась развратница. Рука Шувалова оказалась у меня между ног, именно там, где скапливались эти импульсы страсти. Мужские пальцы неспешными движениями начали надавливать, ласково тереть нежные складки прямо через грубоватую ткань джинсов.

– Ну как, Танечка, я веду себя хорошо?!

– Ммм… Неплохо, – лишь смогла прошептать я.

Губы принца-выпендрежника скривились в ироничной, немного самоуверенной усмешке, а его пальцы медленно потянули вверх мою футболку.

– Таня, можно тебя попросить тоже ненадолго побыть хорошей девочкой и приподнять вверх руки.

«Не вздумай этого делать, ишь, раскомандовался!» – заворчала феминистка. «Не ломайся, исполняй то, что тебе говорит этот потрясающий мужик, будь покорной и послушной, может, тогда он наконец-то нас трахнет», – горячим шепотом возразила ей развратница.

Я поступила смелее, медленно и, надеюсь, весьма эротично стащила футболку со своего тела. Ого, серые глаза кололи мою кожу маленькими стальными клинками. Шувалов сглотнул, а я, подбадриваемая его однозначной реакцией, быстрым движением освободила свои пышные волосы от заколки и они темным занавесом опустились на мои плечи.

– Таня… ты… великолепна.

Ликуй, радуйся, скромная бухгалтерша Татьяна Лазарева, этот роскошныймужик считает тебя красивой и сексуальной. Конечно, я сегодня изрядно постаралась, пришла во всеоружии. Яркий фиолетовый комплект белья идеально подчеркнул совершенные линии груди и безупречно подходил моей смуглой коже да темным волосам.

Мужские руки опять потянулись к ширинке джинсов, надетых на мне, расстегнули пуговицу, затем медленно опустили вниз молнию. Тоже нестерпимо захотелось увидеть Шувалова обнаженным. Потянула за край футболки-поло, в которую он был облачен. Алекс послушным мальчиком поднял к потолку руки, помогая себя раздевать. Широкие плечи, красивый торс, немножко растительности на груди и сексуальная дорожка из темных волос, убегающая по упругому животу к паху. Без футболки неправильный принц выглядел еще более потрясающим. Несмело дотронулась до его живота, Шувалов втянул в себя воздух, а мышцы пресса под моими пальчиками напряглись. Медленно провела ладонью вверх по его груди. Языки пламени от камина у меня за спиной танцевали танго в его зрачках. Небольшой разворот. Мужские пальцы погрузились в темноту моих волос, принцевские губы снова накрыли рот, раздвигая, посасывая, теперь уже совсем не нежно, скорее требовательно и страстно. Языки пламени теперь плясали на плечах Шувалова, словно у того выросли огненные крылья. Боже, как же красив этот миг!

Алекс вдруг бухнулся на колени передо мной. Чертов выпендрежник! Сильные руки обхватили талию, губы уткнулись в пупок, обжигающий язык вкрутился во впадинку. От неожиданности его напора, остроты ощущений, которые возникли в теле, я вскрикнула, а следом почти сразу блаженно выдохнула. Губы двинулись ниже, чертя дорожку влажных поцелуев по моему вздрагивающему животу. Пелена неги застелила глаза, показалось, что языки пламени камина перемешались с темными прядями мужских волос. И этот черный огонь целовал низ моего живота. Джинсы под действием силы мужских пальцев медленно поползли вниз. Его нос уткнулся в мой лобок. А губы очутились еще чуточку ниже, там, где томилась в ожидании дальнейших действий истекающая соками промежность. Шувалов вдохнул запах. Неловко, стыдно, ведь это запах моей разбуженной, разгоряченной женственности. Всхлипнула. Огненная голова исчезла из видимости глаз. Выпендрежник-принц теперь распластался у моих ног, лежал богом искушения на бежевом ворсе, приглашающе протягивая мне руку. «Мы будем заниматься любовью на этом огроменном пушистом ковре!» – восторженно запищала развратница. Ликуй, радуйся, блудница, сегодня твой праздник! Вложила чуть мандражирующие пальчики в его раскаленную ладонь, опустилась рядом с Шуваловым. Ворсинки ковра чувствительно, добавляя возбуждения, прошлись по моей обнаженной коже. Алекс сразу же придвинулся ближе, ринувшись в атаку. Мужские губы начали целовать мою шею, кожа моментально пошла мурашками. Пальцы Шувалова профессиональным жестом расстегнули бюстгальтер, спустили с плеч лямки, а потом отбросили эту ненужную деталь туалета куда-то в угол комнаты. Пожалуй, зря я тратилась, покупала белье в дорогом магазине, судя по всему, Алекс предпочитает вид совершенно обнаженных женщин.

– Таня, у тебя потрясающая грудь. Просто идеальная форма и размер, даже лучше, чем мне представлялось все это время.

Откровенность его комплимента вызвала румянец на щеках. Вслед за словами и прожигающим взглядом в движение пришли руки Шувалова, мужские ладони накрыли мои груди, ощупывая их, облапывая, словно проверяя реальность их существования. Пальцы сжались на выступающих бусинками сосочках. Даже на миг задохнулась, ток, прошедший по телу, перехватил дыхание. С горла сорвался протяжный сексуальный стон, окончание которого Шувалов поглотил, выпил своими губами.

– Какая чувственная девочка мне досталась. Я просто дурею от тебя, Таня Лазарева.

– Я-я тоже, – захрипела в миллиметре от его губ развратница.

Мужские пальцы пошли вниз по моему телу, ощупали животик, затем легли на лоно, вдавились в изящную ткань трусиков, прикрывающих активно текущую промежность, обхватили через увлажненное кружево клитор. Еще один ликующий стон развратницы потонул в целующих меня мужских губах.

«Таня, чего ты разлеглась, как сушеная рыба! – запричитала вдруг она. – Действуй! Раз уж нам представилась такая возможность, ощупай хорошенько этого красивого самца, идеального жеребца, который скоро нас покроет». Мои ладони тоже пришли в движение, легли на мощные плечи, пальцы одной руки поползли выше, запутались в смоляных густых волосах принца, а вторая рука, наоборот, двинулась вниз, легла на ширинку его джинсов. Там все подпрыгивало, пружинило навстречу моим движениям, рвалось вперед. Мужской ремень не поддавался, поскольку мои пыльцы безбожно дрожали, ведь Шувалов продолжал активно через кружево фиолетовых трусиков натирать мой клитор, заставляя меня выгибаться, всхлипывать и прикрывать в блаженстве глаза.

– Таня, я хорошо себя веду? – снова полез с вопросами Алекс.

– Отлично-о-о… – простонала я.

Несмотря на возбуждение, заметила его довольную, чуть самоуверенную улыбку. Только возмущаться было некому, отличница с феминисткой закрыли от стыда глаза и отошли в сторонку, в самый крайний уголок моего подсознания, позволив развратнице полностью верховодить в моем теле. Пальцы Шувалова продолжали кружить на клиторе, творя волшебство, приводя в движение все вокруг нас. Пустились в пляс огромные, темные от наступившей ночи, окна, завертелось волчком уютное кресло-качалка, пошел вскачь широкий бежевый диван, а языки пламени от камина замельтешили перед глазами золотистыми мушками. Я всхлипывала, хрипела, потрясенно заглядывая в стальные глаза, теряясь, растворяясь в этой несущей наслаждение серости. Мои пальцы наконец поднырнули под резинку мужских трусов. Алекс тоже был более чем возбужден, член стоял упругой, обжигающей кожу палицей. Влажной, готовой действовать. Шувалов без всякого стеснения стащил с себя джинсы и трусы, затем такой обнаженной вздыбленной массой навис над моим телом. Лишь на несколько секунд. Потом стал освобождать мои ноги от приспущенных почти до колен брюк. Отбросил их далеко в сторону. Правильно, пусть летят к чертям собачьим, и мои красивейшие ярко-фиолетовые трусики туда же. В асфальтовых глазах застыло восхищение. «Это он на тебя так, Танечка, смотрит, словно ты ожившая Венера, вдруг оказавшаяся с ним наедине», –довольно констатировала мечтательница. Подглядывает, безобразница. Мужские пальцы благоговейно-нежно прошлись от основания груди до сморщенной, торчащей острой пикой вершинки соска. Следом мужские ладони ощутимо, даже немножко грубовато, сжали полушария грудей. Но развратнице, конечно, понравился его напор. «Правильно, – довольно шептала она в моей голове, – нежность тоже пора отправить в далекий полет вслед за джинсами и фиолетовыми трусиками. Сейчас хочется безумств. Давай, бери ее, неправильный принц, она уже готовенькая, уж я-то знаю». Возбужденная масса мужского тела опустилась сверху. Соприкосновения кожа к коже болезненно приятны. Застонали оба, друг другу в губы. Мужские руки лихорадочно заскользили по моему обнаженному телу. Настойчивые губы начали нежно меня посасывать, затем страстно, потом засосом, перекрывающим дыхание. Внизу живота скапливалось томление, и я неосознанно стала толкаться навстречу его вздыбленному члену, а голова от возбуждения шла кругом. Языки пламени камина приблизились, стали танцевать на мужских волосах, на моих волосах, по всей гостиной этого шикарного номера.

Шувалов тяжело дыша, отстранился. Захотелось хныкать, ведь мне так нравилось с ним целоваться. Сильные руки раздвинули мне ноги, серые глаза уставились прямиком в мою сочащуюся желанием близости промежность. Скромница застыдилась, попыталась сжать коленки. Ведь правильные девочки должны держать ножки сдвинутыми. Только Алекс не позволил, сильные руки крепко фиксировали мои ноги широко разведенными, а женское естество открытым его горящему взору.

– Таня, ты красавица…

Мужские пальцы с мастерством музыканта, играющего на любимом инструменте, заелозили по моей влажной промежности, потом зашли внутрь. Взвыла, стала чуть ли не мостиком. А волшебные пальцы продолжили одновременно натирать клитор и где-то глубоко во мне терзать чувствительную внутреннюю стенку влагалища. «Боже, какой опытный, какой шикарный мужик, – радостно верещала, точнее хрипела, развратница. – С Генкой Калюжным я и половины подобного не чувствовала».

– Ну как, Танечка, я хорошо себя веду? – снова спрашивал Алекс, немного хриплым, до безумия сексуальным, голосом, а волшебные руки на секунду остановились, в ожидании моего ответа.

Пожалуйста, не надо медлить.

– Плохо, чертовски плохо-о-о! – вскрикнула я и раздраженно двинула бедрами, призывая действовать дальше.

Черные брови на красивом мужском лице наигранно-изумленно приподнялись.

– Что не нравится Татьяне Лазаревой?

Пальцы снова начали интенсивные ласки.

И я забыла об ответе, вопросе, вообще обо всем на свете.

– Может, нам попробовать немного по-другому.

Волшебные руки вышли из моей трепещущей пещерки, начали меня приподнимать, крутить, ставя на четвереньки. Я ничего не соображала от желания, позволяя делать с собой все, что ему заблагорассудится. Секундная заминка, шелестение пакетиком фольги. «Хорошо, хоть кто-то не потерял голову и думает о контрацепции», – назидательно протянула девочка-отличница. А потом я почувствовала, как его горячий, подрагивающий, вздыбленный член легонько надавил, пытаясь найти вход… Алекс взял меня одним мощным рывком, прямо сразу, до основания.

– А-а-а… – взвыла я, выгнувшись и запрокинув в крике голову.

– Какой я догадливый, кажется, так тебе нравится гораздо больше, – подтрунивал Шувалов.

Еще один интенсивный толчок в мою алчущую действий глубину. Пальцы инстинктивно, пытаясь удержаться в этой танцующей огнем действительности, вцепились в жестковатые ворсинки ковра.

– А-а-а, волшебно… О-о-о, – в полубеспамятстве стонала на выдохе я, подаваясь попой навстречу движениям Алекса.

Толчки в самую глубину продолжались, увеличивались по амплитуде и глубине проникновения. Мужские пальцы так властно сжимали бедра, что я чувствовала себя полностью взятой, слабой, женственной. Развратница во мне ликовала, снова добравшись до пиршества плоти. Неправильный принц обманул, он не был нежным. Но то, что Алекс творил, казалось божественным. Каждая моя клетка напряглась, кожа пошла мурашками, соски стали острыми пиками, из горла вырывались лишь хрипы, которым вторили его тяжелое размеренное дыхание и хлопки мужских бедер о мои ягодицы. Когда пальцы Шувалова снова коснулись клитора, меня всю тряхнуло, руки ослабели, подогнулись, и я со всего маха ткнулась носом в немного жесткий ворс светло-бежевого ковра. Внизу живота разлилось сладкое напряжение, твари похоти, дожидаясь взрыва удовольствия, внедрились в каждый нерв моего тела. Еще чуть-чуть, еще совсем немного.

– О-о-о… – забилась в судорогах оргазма.