Не смей меня касаться. Книга 2

Юля ошеломленно схватилась за щеку, в комнате на миг повисла тишина.

– Вот как, мамочка… – зло прошипела красавица-блондинка. – Вот как… Тебе я тоже никогда не была нужна. Меня никто не любит в этой семье!..

Теперь бледнела Эльвира Тимофеевна, а отец светловолосой девушки, пытаясь справиться с нарастающей сердечной болью, продолжал растирать ладонью левую часть груди.

– Юля, я не хотела… – извиняюще шептала мама блондинки, – тебя надо было в чувство привести… У тебя истерика, ты говоришь полный бред. Мы все тебя любим, особенно Таня, постоянно с тобой возилась, когда ты маленькой была…

Но дочка ее не слушала, со злостью оттолкнула протянутые к ней материнские руки и выскочила из комнаты…

– Ко-о-оля-я-я, – присела Эльвира Тимофеевна на диван рядом с бледным мужем, из ее глаз полились слезы, – Коля, что делать?

– Не знаю, Эль, не знаю… – устало произнес мужчина, продолжая тереть горящую грудь.

– Коль, ты совсем бледный, испарина по телу пошла. Давай, я скорую вызову…

– Нет, Эль, принеси мне таблетки и пойди успокой Юльку… Как бы она и правда чего не наделала, совсем не в себе. Откуда взялся на нашу голову этот богатый паршивец. Су-укин сын, все разрушил…

Их разговор прервал шум, наспех одетая блондинка выскочила из своей комнаты и бросилась к входной двери.

Эльвира Тимофеевна мигом выбежала в коридор.

– Юль, ты куда собралась?!

– Подальше от вас!

– Не смей уходить, дочка! Я никуда тебя не отпущу… Тебя нельзя уходить в таком состоянии. Вон, ты вся трясешься.

– Боитесь, что я с собой что-нибудь сделаю?! Правильно боитесь! Раз самые близкие люди не хотят для меня счастья… мне тоже такая жизнь не нужна.

Младшая сестра Лазарева стала открывать дверь, но мать повисла на ее теле, мешая уйти…

– Юленька, прошу тебя, голубоглазка моя родная, ну что ты, успокойся… Думай о ребенке.

– О ребенке, мама?! – вскричала блондинка. – Его никто не хочет, меня никто не любит… Всем будет лучше, если мы вообще перестанем существовать! Вы как ни в чем не бывало продолжите и дальше жить достойно, успокаивая себя тем, что не переступили через свою гордость. Это ведь такое страшное унижение для папы – пойти поговорить с мужчиной, который заделал его дочери ребенка.

– Надавать бы тебе по заднице за такие слова… Натворила делов, а теперь истеришь, надо было думать головой, а не одним местом, – начала злиться Эльвира Тимофеевна, не давая юной блондинке выскочить на улицу.

Из гостиной появился бледный державшийся за левую сторону груди Николай Алексеевич, чтобы не упасть, он схватился за косяк двери.

– Юля, не уходи, – наконец тихо пробасил он. – Я-я поговорю с Шуваловым… Если он отец этого ребенка, то должен наравне с тобой нести за него ответственность. Но ты должна понимать, он слишком большой и слишком богатый мальчик, чтобы я мог на него повлиять.

***

– Как ты там, Танюша?!

– Все хорошо, мамуль. Люда взяла отпуск, и мы теперь целыми днями посещаем музеи и выставки, а в Питере их столько, что можно еще недели три не беспокоиться о досуге.

Тут я, конечно, покривила душой, стресс и обида не отпускали, стальными обручами с колючими шипами, обращенными внутрь, обхватили мою грудь, не давая свободно дышать. Даже достопримечательности Петербурга и его летняя красота не могли вытеснить из головы постоянно бьющуюся болью мысль: «Твой принц оказался мерзавцем». Нет у тебя больше принца, облапошенная Золушка. Нет, нет, нет… И от этого «нет» во рту скапливалась горечь, в груди нестерпимо жгло, а главное, чувствовала я себя так сиротливо, что хоть волком вой. В самом деле, какие выставки, после предательства самых близких и любимых все краски померкли, выцвели, разъелись… Теперь даже самые красивые картины самых именитых художников мира виделись мне сплошным черным квадратом Малевича.

– Что у вас нового? Как чувствует себя Юля?!

– Ох, Таня… – горестно вздохнула мама в трубку.

– Что-то случилось?!

Тревога пробежалась холодной волной по телу. Самая родная женщина, находящаяся сейчас за много километров от меня замялась, замолчала…

– Мама?! – торопила я с ответом.

– Шувалов потащил Юлю в какую-то лабораторию сдавать анализы на определение отцовства.

– Что ж, вполне предсказуемый шаг с его стороны. Меня только одно удивляет, разве на таком раннем сроке делают ДНК?! Это не опасно, мам?!

– Нет, какой-то новый метод, у Юли просто взяли кровь из вены.

– Не знала, что по крови матери можно определить кто отец ребенка, – снова удивилась я.

– Как нам объяснили, стопроцентную гарантию они не дают, однако определить вполне возможно. Танюш, позвони как-нибудь Юле. Вы были так близки в детстве, ты всегда за нее заступалась… Мужчины приходят и уходят, а вы ведь сестры, родная кровь…

– М-мама…– простонала, точнее тихим больным побитым котенком пропищала я в трубку, – п-пока не могу … Оч-чень больно. Она ведь знала, что я встречаюсь с Шуваловым, но сознательно легла с ним в постель.

Стоило мне закрыть глаза, как тотчас появлялась картинка большущей кровати с широким кожаным изголовьем, где Голубоглазка, словно наездница, скакала на моем любимом мужчине. Девичьи веки прикрыты от удовольствия, волосы с каждым движением бедер плещутся по плечам золотой волной. А мужские руки, клещами вцепившиеся в стройные бедра, помогают блондинке глубже насаживаться на себя. Воображение вовсю работало, подсовывая мне безобразные очертания прекрасных тел, слившихся в пароксизме взаимной страсти. Мерзкие тараканы тотчас выползали со всех углов подружкиной съёмной квартиры, бегом направлялись ко мне, пытаясь покрыть мою кожу своими телами, словно слоем коричневой, постоянно копошащейся грязи.

– Впрочем, Юля не так уж и сильно виновата, просто молоденькая, влюбилась в этого развратника.

– Да, наверное, не так уж сильно… – проговорила мама и замолчала. – Боюсь я за нее, Таня, она… сильно нервничает, совсем другая стала. Очень эмоциональная… даже истеричная. Я просто не знаю, что делать.

– Прежде всего, успокоиться. Это, видимо, беременность так сказывается. У Юли идет перестройка всего организма, очень часто женщины в это время бывают психованными, плачут по каждому поводу. А ситуация сложилась действительно непростая.

– Возможно, и так… – неуверенно пробормотала мама.

Совесть противно заныла. Ну зачем же я уехала?! Спасаясь от своей сердечной боли, бросила в трудную минуту родителей. Слабачка… Жалкая слабачка.

– Мам, может, мне вернуться?!

– Нет, нет… Танюша, тебе необходимо развеяться. Ты только папе чаще звони, ему очень нелегко сейчас, он так любит с тобой разговаривать. И потом, когда сможешь, постарайся все же наладить отношения с Юлей.

Закончив разговор, подошла к окну, задумчиво посмотрев на пейзаж питерского двора. А в глазах произошло наложение, точнее, возникла картина подъезжающего к моему дому на ослепительном черном мотоцикле восхитительно прекрасного брутального принца. Схватилась за волосы… Не могу больше, не хочу больше! Ну почему я все время о нем думаю?! Хотелось расшибить свою голову о стену, вынуть из черепа мозг и вырезать к чертям собачьим ту извилину, которая постоянно возвращает мои мысли к этому гребаному изменщику-принцу. Попытаться навсегда стереть из своей памяти выпендрежника Сашку, вместе со строгим бизнесменом Александром Ивановичем Шуваловым и великолепным любовником Алексом. Уничтожить воспоминания о наших волшебных свиданиях, страстном сексе и прекрасной бакинской сказке. Навсегда, какое чудесное слово… какое ужасное слово.

Из кухни выглянула Люда.

– Ты опять грустишь, прекрасная царевна, – сказала она шутливо.

Нет, всего лишь нищенка, которой приснился прекрасный сон. И теперь мне хочется забыть то дивное сновидение, ведь после почудившихся красоты, богатства и любви очень обидно снова чувствовать себя бедной сироткой.

– Мама переживает за Юлю.

– Знаешь, Тань, я все время думаю, а вдруг твоя сестра ошибается или… сознательно врет. Мне показалась, на твоем дне рождении она странно себя вела, словно хотела тебя принизить, выставить меркантильной и неразборчивой в связях. Вспомни её язвительные комментарии.