Не смей меня касаться

***

– Доброе утро.

– Татьяна Николаевна, – радостно воскликнул Михаил Евгеньевич, – признаться, прямо с нетерпением ждал твоего возвращения. Больше не разрешу этому обормоту Шувалову похищать тебя так надолго.

От благодушной болтовни генерального директора болезненно сжалось сердце, а может, все потому, что я еще не научилась спокойно, без душевного трепета, слышать эту фамилию.

– Тут один очень интересный проект возник, мне срочно нужно, чтобы ты его просчитала, всесторонне изучила и дала свое авторитетное заключение.

Говорить я решительно не могла. «Тише, Танечка, не плачь». Держи в уздах свои чувства, слабосильная женщина. Не сказав кроме приветствия ни слова, подошла к столу Михаила Евгеньевича и положила на деревянную столешницу напечатанное чуть ранее заявление об увольнении. А сама присела, потому что ноги-кочерыжки, основательно подрезанные осколками ваз, грозили в любой момент подогнуться.

Михаил Евгеньевич быстро пробежал текст глазами, нахмурился. На минуту в комнате повисло молчание.

– Все-таки Шувалов переманил тебя к себе. Оно и понятно, раз дело к свадьбе идет. Хотя, если честно, я не ожидал, что ты уйдешь так быстро.

Из горла вырвался истеричный смешок. Интересно, кто еще в офисе знает о нашем предполагаемом бракосочетании?

– Нет, Михаил Евгеньевич, у вас устаревшая информация, никакой свадьбы не будет, и переходить в фирму Шувалова Александра Ивановича я не собираюсь.Но простите, работать в вашей компании тоже больше не с-смогу, – на последнем слове голос слегка дрогнул.

– Ешкин кот! – выругался руководитель фирмы «Эверест». – Таня, что произошло?! Совсем недавно, буквально вчера утром, Алекс звонил, весь такой радостный, на подъеме, просил тебе отгул в понедельник, хвалился, что сделал тебе предложение и ты его благодушно приняла.

Болтун! Чертов болтун и выпендрежник!

«Я-я боялась его потерять… Алекс сказал: «Не говори ничего Тане. Понимаешь, она идеальная кандидатура на роль моей жены: умная, взрослая, умеет себя держать, с подходящим образованием, преданная, непритязательная, с ней не стыдно показаться в обществе, кроме того, уверен, твоя старшая сестра сможет хорошо воспитать наших детей. А мама мне уже все уши прожужжала, что пришло время жениться во второй раз».

Поспешно прикрыла рот, потому что к горлу подступила тошнота, ведь мерзкие тараканы снова стали копошиться внутри моего тела. Облизала вдруг пересохшие губы.

– Н-неважно, Михаил Евгеньевич. Конечно, по Трудовому кодексу я д-должна отработать две недели с даты подачи заявления, но буду очень благодарна, если вы позволите уйти мне раньше этого срока. Что касается заключений по проектам, находящимся у меня в работе, и нового, который вы мне хотели поручить, я могу просчитать их дома.

Правда, не уверена, способна ли я буду считать в ближайшее время.

– Понятно… – кивнул головой Михаил Евгеньевич. – Таня, я не знаю, что у вас там произошло с Алексом, но давай не будем смешивать личные и деловые вопросы. Бросать из-за мужика хорошую работу, где тебя очень ценят, – большая глупость. А ты ведь умная девочка.

Нет, дура, самая большая дура на свете, я за принца приняла подонка.

– Михаил Евгеньевич, мой уход не подлежит обсуждению.

Не смогу я тут работать, видя сочувствующие, а может, злорадные взгляды коллег, зная, что ровно в десять часов великолепный сверкающий мерседес представительского класса привезет в здание напротив не менее великолепного мужчину в дорогом деловом костюме. Похотливого развратника, поломавшего меня на части, убившего моих девчонок и сделавшего ребенка моей сестре.

– Татьяна Николаевна, ну что ты в самом деле, – расстроился генеральный, – хочешь, я тебе на пятнадцать процентов оклад увеличу?

– Спасибо, Михаил Евгеньевич, но, как вы поняли, ухожу я вовсе не потому, что меня не устраивает заработная плата, поэтому ее увеличение не повлияет на принятое мной решение.

***

– Здравствуйте, Александр Иванович! – во взгляде секретарши читались удивление и растерянность, а до нее подобные чувства были на лицах всех сотрудников, которые встретились на моем пути к кабинету. Работников компании «Стройинвест» можно понять, им не часто приходилось видеть босса с распухшей расквашенной физиономией. Слава богу, подобное, вообще, случилось первый раз. А темные очки, которые я нацепил на глаза и не снял даже в стенах офиса, всем говорили о наличии под стеклами внушительного фингала. Николай Алексеевич постарался на славу. Видать, когда сердце не шалило, боксом занимался.

– Света, принеси, пожалуйста, кофе. И отмени сегодняшнюю встречу с «Уникомом».

– Отменить?!

Черт, утро, а я уже ничего не соображаю. Конечно, ведь ночью так и не смог заснуть, все думал, как можно выбраться из этой патовой ситуации, какие слова подобрать, чтобы Таня меня простила.

– Нет, извини, отменять не надо, перенеси не более поздний удобный для них срок. А еще объяви начальникам отделов – сегодня в одиннадцать планерки не будет.

Секретарша вернулась минут через пять, но не с кофе, в ее руках была картонная коробка.

– Курьер из «Эвереста» просил вам передать.

Моментально узнал эту чертову коробку. Жестокосердная Розочка решила кинуть «мусор» мне в лицо. Не хочет, чтобы какие-то вещи напоминали о таком мерзавце, как я. Черт!! Кажется, Таня настроена воинственно и бескомпромиссно.

– Ваш кофе, – снова вернулась секретарша в мой кабинет.

– Спасибо, Света, можешь идти.

Как только секретарша вышла, чашка с горячим кофе полетела в стену, разбрызгивая на своем пути трудновыводимые коричневые пятна, затем разлетелась на части по дубовому паркету моего кабинета. Млять! Вслед за чашкой бросил в стену картонную коробку с дорогим моему сердцу «мусором». И опять в ней, как и в квартире семейства Лазаревых, что-то жалобно звякнуло.

– Александр Иванович, что случилось?! – снова забежала в кабинет моя личная помощница.

– Ничего, Света! Какого хрена без стука! – заорал я.

Блин, секретарша ведь не виновата в том, что ты похотливый осел, потерявший свою любимую женщину

– Оставь меня, пожалуйста, – добавил я мягче, – и никого не пропускай в кабинет.

Света вышла. Подскочил к коробке, высыпал на пол ее содержимое. Таня собрала все… Даже мелочи, вроде копеечного веера, купленного в Баку. Ага, вот что звякало – в полиэтиленовом пакете лежали разноцветные осколки нашей любви, точнее, осколки ваз, когда-то преподнесенных Тане Лазаревой вместе с шикарными букетами роз. Грустно усмехнулся. Порезвилась моя девочка изрядно – все до единой расколотила. Бедная Андалузская красавица, как же ей было больно, мучительно… В голове возник ее голос: «Са-аша, зачем ты так со мной, я ведь тебя любила-а-а». Млять, что же я наделал, глупый блудливый скот.

Мелодия мобильного телефона заставила вздрогнуть. Какого лешего!! Кто там еще?! Чего все сегодня трезвонят?! Понимаю, меня долго не было, накопилось целая куча вопросов, которые трудно решить без генерального директора. Но я пока не в состоянии браться за дела… Какие дела? Если моя любовь разбилась на тысячи черепушек, а любимая женщина считает меня дерьмом, не достойным даже взгляда ее прекрасных темных глаз.

Звонил Михаил Евгеньевич, Мишка – генеральный директор фирмы «Эверест», где Таня работает финансовым аналитиком. Сердце болезненно сжалось в груди.

– Да.

– Алекс, какого хрена! Что там у вас произошло?! Сегодня Татьяна Лазарева написала заявление об увольнении.

– Черт, мать твою! – выругался я в трубку, а потом стукнулся головой о стол.

А в меня опять посыпались снежки: по морде, в штаны, за шиворот. А быть может, это осколки расколоченных моей девочкой ваз напали на меня,кобелину, со всего маха врезаясь в тело. Поэтому, наверное, так адски больно. Черт, Таня рвет связи, отсекает все возможные линии нашего пересечения.

– Александр Иванович, блин, не знаю, чем ты накосячил, но была она бледной, краше в гроб кладут, и более чем решительной. Мне в коем-то веке повезло с финансистом, я, наконец, понял, что это действительно нужная должность, а не очередной человек для перекладывания бумажек с места на место. Блин, Алекс, что хочешь, делай, но убеди Татьяну Николаевну остаться.

– Млять, Миш, я не знаю, как.

– Что ты ей сделал такого страшного?!

– Ей ничего. Но, возможно, я сделал ребенка Таниной сестре.

Слова, произнесенные вслух, звучали поистине катастрофически, удушающе гадко. Холодный ком сполз по хребту. Она не простит, такое невозможно простить.