На два голоса

На два голоса
Марина Дробкова

Время – юность!
Когда тебе всего шестнадцать и впереди ОГЭ, в твою жизнь внезапно врывается арт-марафон. И вот ты уже готовишься к конкурсу косплея, поешь дуэтом и втайне рисуешь такого красавца в доспехах, что сама не веришь в происходящее. И ничего, что тебе с детства не повезло с фамилией – возможно, в этом как раз твоя удача! Главное – шагнуть за грань. Повесть о девятикласснице Але Суворовой, ее мечтах и сомнениях, дружбе, первой любви и поиске себя.

Марина Дробкова

На два голоса

© Дробкова М. В., 2020

© «Время», 2020

* * *

1

Иногда случаются вещи
Странные, непонятные,
Как слова, принесенные ветром,
Как цветы на битых камнях.
Как мелодия ржавых качелей,
Как чужой карандашный рисунок,
Незнакомая узкая улица
И зловещий свет фонаря.
Или, может быть, как озарение,
Как единственно верная формула,
Как с усильем рожденная фабула,
Как созвучье часов и шагов,
Как кипение зелья безвременья,
Как улыбка кота незнакомого
Или рукопожатие верного,
Но забытого доброго друга…

    Из файлов Али Суворовой

Мне все говорят, что я рисую слишком много фэнтези – драконов, извилистые дороги к замкам, странных девушек с кувшинами, мальчишек в доспехах. Что сразу видно: художественную школу я не заканчивала, поэтому нет классических навыков, одна только фантазия. А на фантазиях далеко не уедешь. Вон штриховка крепостной стены неровная. И вообще, надо учиться рисовать реальных людей, без доспехов. Ну что я, виновата, что мальчишкам идут доспехи! Тамерлану безумно идут. Рисунков с ним у меня уже несколько. Но сейчас я рисую не его, я рисую Дину.

«Метеор» рассекает Финский залив. Нас шестеро, и мы плывем в Петергоф. Ксюн, Дина с Олегом, Яр и Тамерлан. И я.

Дина сидит у окна, сбросив белые сникерсы и подтянув ноги на кресло. На коленях у Дины лежит ее шляпа. Дина тоненькая, черненькая, с высокими скулами и точеным носом. Я рисую ее не в шляпе и не в куртке. Я надела на нее узорчатое восточное платье – ярко-зеленое, с подчеркнутой талией, в уши вставила длинные диковинные серьги, а в руки дала кувшин с узким горлышком. Вот она спускается по каменистой горной тропинке… Да, надо еще глаза подрисовать, сделаю совсем раскосыми. Ведьмовскими.

Олег, высокий, самый высокий в нашей компании, примостился рядом и бухтит ей что-то с самоотверженным упорством. Наверное, комплименты, что еще может Дину заинтересовать? Не серебристая же гладь моря – вид за окном довольно однообразный.

– Петергоф, – объявляет Тамерлан.

Он вообще-то Тимур, но… Так получилось.

А начать надо было не с этого.

Две недели назад, когда первый урок уже шел, а наш классный, химик, запаздывал, одноклы втыкали в телефоны, я как всегда рисовала Ксюн, а Ксюн как всегда рисовала енотов, в кабинет влетела наша завуч по социальной работе, на шпильках и с египетскими бусами, больше похожими на зубы диких зверей, добытые честной охотой.

– Ребята, нам нужно отправить двух человек на арт-марафон в Сестрорецк.

Она хищно оглядела всех.

Ксюн отгородилась блокнотом, словно штурмуемая крепость – воротами, как бы намекая: «Без тарана не войдете!»

Я осторожно осмотрелась. Никто не жаждал.

– Аля, давай ты! Ты ведь хорошо рисуешь.

Выражение лица завучихи с решительной линией бровей над пронзительно-голубыми глазами явно означало: «Не вздумай отказаться!»

– Но я же… Я там никогда…

– А с тобой поедет Оксана… Скворцова!

Как будто у нас есть еще какая-нибудь Оксана! Ксюн – единственная не только на параллель, но и на всю школу. Гораздо чаще встречаются Ксении.

– Ну Ольга Николаевна-а, – заныла Ксюн. – Нам же к ОГЭ готовиться…

– Ой, перестаньте, – махнула рукой завуч. – Три дня все равно будете сидеть в интернетах, а так хоть с пользой время проведете. Майские праздники, пансионат на берегу залива, еще и с экскурсией, с бесплатным проживанием – губернатор выделил деньги на развитие культуры. А вы – отказываться! С ума сошли?

– А питание тоже бесплатно? – заинтересованно спросил Никифоров с последней парты. Он всегда голодный, по-моему.

– Питание – нет, уж извините. Там есть недорогое кафе. Но у тебя, Петя, насколько мне известно, нет особенной тяги к творчеству.

– Ну нет! – буркнул Никифоров и отвернулся. Явно обиделся, что никто не предлагает бесплатных бургеров.

– В общем – решено. Девочки, после уроков подойдите ко мне, я вам объясню, что нужно делать и куда ехать! – И завуч отчалила, едва не столкнувшись в дверях с химиком.

А мы с этого момента загрузились.

– Я там была в прошлом году, – сказала мне Ксюн на перемене, накручивая осветленную прядь на палец. – Там мило. Залив, кстати, не очень близко, до него переть. Но зато рядом пруд с во-от такими карасями, их там все кормят булками. И еще фонтан на территории. И вайфай. И можно ролики брать напрокат…

– Если там так здорово, чего ж ты отказывалась?

– Я?! Да и не отказывалась, – пожала плечами Ксюн. – Но не позволять же Ольге садиться нам на голову. Так и будет припахивать, если легко соглашаться.

– А делают-то там что?

– О! Там очень классно…

Из того, что Ксюн тогда рассказала, я уловила немного. Все каждый день собираются и что-то рисуют, на разные темы. За ограниченное время. Завуч знала и того меньше. И уже сильно позже, через две недели, когда электричка увозила нас с Финляндского вокзала, Ксюн раскололась: на этом мероприятии, оказывается, есть соревнования для певцов, и музыкантов, и даже косплейеров, так что это не только арт-марафон, а, скорее, многоборье.

Я чуть не выскочила из поезда.

– Подожди, как?! Я же ничего из этого не умею!