Между двумя мирами. Сердце Абриса

– Кто она? – скользнул по мне быстрым взглядом Огаст Вудс. В главе клана чувствовалась магическая сила, нехорошая и темная. От нее даже на значительном расстоянии бежали неприятные мурашки.

– Знакомая из деревни, – неловко соврал Рой.

– Сожительствуете? – Не дождавшись ответа, он резюмировал: – Значит, сожительствуете. Как тебя зовут, дитя?

Стыдно сказать, но от страха у меня прилип к нёбу язык. С трудом заставила себя открыть рот и ответить, назвав первую пришедшую в голову фамилию:

– Лерой Харрис.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать.

– Скажи, Лерой Харрис, что подумают твои родители, когда узнают, что их двадцатилетняя дочь уехала на другой конец северной долины с беглым преступником?

– Отец не живет в северной долине. – Я вдруг почувствовала, как Рой слепо нащупал мои пальцы и крепко сжал.

Огаст едва заметно кивнул, отдавая кому-то беззвучный приказ. Вперед вышел мой конвоир и вытряхнул на пол содержимое отобранной сумки. Под ноги полетели одежда, белье, кошель с деньгами. Раскрылся учебник с темными рунами, сверху упало стило, лежавшее в неприметном кожаном чехле. У меня остановилось сердце, когда его передали в руки Огаста. Длинное, по-женски изящное стило с красивым орнаментом из светлых рун и уже темнеющим острым концом выпало на большую ладонь ведуна. Магическая вещь кричаще не соответствовала Абрису.

– Теветское стило? – изогнул брови Вудс.

– Дед после войны с собой перенес, – не моргнув глазом, соврала я. – Оно специальное, артефакторное, гораздо мощнее абрисских.

Оставалось только молиться светлым духам, чтобы Огаст Вудс ничего не смыслил в магических инструментах и не догадался, какую я несла ахинею.

– То есть ты артефактор? – Он разглядывал символы на стило.

Несмотря на то что знахарь до боли сжал мои пальцы – даже костяшки хрустнули, я ответила:

– Да.

– Ни разу не слышал о том, чтобы девушка занималась артефакторикой. Позволь спросить, где ты училась?

Знать бы еще названия магических школ Абриса, если таковые вообще имелись!

– Я самоучка.

Огаст тихо рассмеялся, словно признание его позабавило, даже откинулся на спинку кресла. А я не соврала. Меня-то всю жизнь учили светлой, созидательной магии. Темную магию приходилось изучать на ощупь, без наставников. Собирать знания по крупицам в теветских закрытых архивах, куда обычным адептам путь был заказан. И я находилась в самом начале очень длинного пути.

Неожиданно глава клана посерьезнел и пронзил меня таким острым, пугающим взглядом, что сердце споткнулось.

– Ты взломала печать?

По спине побежала противная капля пота.

– Господин Вудс, наказывайте меня! Девушка не имеет отношения к побегу! – выпалил Рой.

– Выведите его! – резко приказал Огаст, и знахаря препроводили на улицу.

Так страшно мне было единственный раз, когда я оказалась в доме Исаи Гленна один на один с Валентином Озеровым, окончательно свихнувшимся на ненависти к Абрису, и от моих прикосновений рушились стены междумирья.

– Это была ты? – повторил он.

Я промолчала, ведь ответ был очевиден.

– Печать ставил один из лучших артефакторов северной долины, – объявил Огаст.

Последовала долгая пауза. Смотреть в льдистые светлые глаза одного из сильнейших темных ведунов Абриса было невыносимо, но я понимала, что если струшу, то подпишу себе смертный приговор. Оставалось прикрыться нахальством.

– Давайте заключим сделку, господин Вудс, – произнесла я, стараясь не обращать внимания, как вытянулись лица у охранников. – Я создам для вас такую печать, которую не сможет взломать даже лучший артефактор северной долины, а взамен нас с Ройберти оставят в покое. За три года отшельничества он расплатился по всем счетам.

– А если ты не сможешь?

– Приму то наказание, которое вы выберете.

– Даже смерть? – усмехнулся он.

Не знаю, каким образом мне удалось сохранить внешнюю невозмутимость. Бровью не повела:

– Откровенно говоря, я хочу дожить до глубокой старости и планов менять не намерена.

– А ты за словом в карман не лезешь.

Найти бы еще щепотку смелости в том же кармане!

– Такая сделка меня не интересует, – привел меня в замешательство Огаст. – Что ты можешь еще предложить?

– А что вы хотите? – моргнула я.

– Не к лицу девице создавать боевые артефакты. Не находишь?

– Магия, боевая или созидательная, все равно остается магией, и неважно, какую форму она примет, – дернула я плечом. – Любой артефакт требует мастерства.

Огаст помолчал, словно что-то прикидывая.

– В следующем месяце моей крестной дочери исполнится шестнадцать лет, – вымолвил он. – Создай для нее достойный артефакт, и будем считать, что твоя часть сделки выполнена. У тебя три седмицы. Чародействовать будешь в замке. Идет?

– Какой артефакт я должна создать?

– Удиви меня.

Он протянул большую мозолистую ладонь с выжженной незнакомой руной, рубец от нее пересекал даже пальцы. Отказать в рукопожатии хозяину трети северного континента решился бы только самоубийца, а я все еще намеревалась выжить и вернуть воспоминания Кайдену. Огаст крепко сжал мою руку, а потом вдруг произнес:

– Ты прекрасно умеешь блефовать, Лерой Харрис. Кажешься такой самоуверенной, а ладошка-то влажная.

– У меня и спина взмокла, – сухо отозвалась я. – В доме очень жарко.

Нас с Роем ни на секунду не оставляли одних. Весь день, пока продолжались скромная церемония прощания и погребальный обряд, за спиной стоял кто-нибудь из паладинов. Возможно, Огаст мне и не поверил, иначе бы не заключил сделку с такой высокомерной легкостью, но подстраховаться все-таки решил. А вдруг я умею чертить руну «перемещение»? Наверное, поэтому стило мне тоже не вернули. Они же не догадывались, что светлые маги при желании могли выжигать руны просто пальцем, пусть магия и выходила слабенькая – вдвоем в разлом не улизнешь.