Танцующая для дракона. Небо на двоих

– Знаешь, я не пойду с тобой на свидание. Свидание – это слишком скучно.

– Только разнузданный секс в океане, только хардкор?

Расхохотались мы одновременно, и мне снова пришлось утирать слезы, только на этот раз уже от смеха.

– Ладно, пойдем, – он предложил мне руку. – Как честный иртхан, лапавший тебя в воде, я обязан проводить тебя до флайса.

– Как честный иртхан, ты обязан мне рассказать, как ты вломился в мой Верт.

Тергран приподнял брови, но мы и правда пошли. Легкий ветерок, который до этого обдувал весьма приятно, сейчас даже в душной ночи возил холодным языком по мокрой одежде и всему, что ей не прикрыто.

– Расскажу. Если пойдешь со мной на свидание.

– Это шантаж.

– А кто об этом узнает?

Я вздохнула.

– Кажется, у меня нет выбора. Если я хочу стать хакером…

– Если ты хочешь стать хакером, я вынужден буду тебя арестовать прямо сейчас.

– О да. Арестуйте меня, местр начальник службы информационной безопасности!

Перебрасываясь шутками, мы все-таки добрались до парковки, где разошлись по флайсам. Впервые за несколько долгих дней я чувствовала себя если не самой счастливой девчонкой, то где-то на пути к этому.

Сегодня у меня был прекрасный день, завтра начнутся съемки. Я сыграю Ильеррскую, выучусь на лучшую маму, оформлю опекунство и поеду на свадьбу к Имери вместе с Ленардом.

А остальное… два года или два месяца – загадывать сейчас ни к чему.

Хайрмарг, Ферверн

Сказать, что он был в бешенстве – значит, ничего не сказать. Вместо того, чтобы получить таэрран и на пять лет выйти из игры (а этого бы хватило с лихвой, чтобы окончательно поставить в деле Джермана Гроу жирную точку), этот недоносок сбежал в Ферверн, прикрываясь провалившимся в кому папашей. Папаша, к слову, должен был сдохнуть, но тоже решил отложить этот момент до лучших времен. Если бы он знал, что эти двое – такие живучие приспособленцы, сделал бы все иначе. Теперь же оставалось только наблюдать за тем, как развиваются события.

Пока что они развивались наихудшим для него образом.

Полукровка, всю жизнь воротивший носом от политики, внезапно возгорелся желанием «продолжить дело отца», а этот почти-отставной Виндербергхен принял его с распростертыми объятиями. Вместо того чтобы пинками вернуть в Аронгару в подарочной упаковке с пафосным видом вещал о том, как важна сильная кровь и о том, что таэрран – пережиток прошлого, особенно учитывая, что в его случае это была экстренная мера.

Словом, полное дерьмо.

Усугубляло дерьмовость еще и то, что недоносок Гроу с какой-то радости бросил девицу, по которой сходил с ума и из-за которой должен был ходить в таэрран, и переключился на подружку детства. Он следил за ним с особой тщательностью, надеясь найти хоть один признак того, что это обман, но нет. Гроу действительно ее кинул, пошел по следам папаши с той лишь разницей, что ему не пришлось отнимать у нее ребенка.

Надо было сразу понять, что такие как этот полукровка выживают в любых обстоятельствах.

Оттолкнув голограмму виртуального управления ноутбуком, он поднялся так резко, что кресло отъехало в сторону. В последнее время не получалось держать себя в руках, да у кого бы получилось? Драконья кровь кипела в жилах, а осознание того, что все было насмарку – все, и дурь Мелоры, и Гарренджер, и налет в Зингсприде, просто сводило с ума.

Ведь он рисковал. Каждый раз рисковал, включаясь в эту опасную игру – пусть даже его увлечение детства давно переросло в профессионализм. Впервые он понял, что может взломать любую систему и сделать так, что никто ничего не заметит, еще в детстве. Ему было одиннадцать, тогда еще были живы и мать, и отец, а началось все со школьной базы данных, где надо было удалить таблицу успеваемости.

Ему давались далеко не все дисциплины, и, хотя в других он был лучшим, отцу все равно было недостаточно. За минус в балле он в лучшем случае получал головомойку, а в худшем – трепку, после которой пару дней толком не мог сидеть. Когда страх перед оценками преодолел границу страха быть разоблаченным, он впервые стер данные. Безнаказанно.

Эти кретины из школьных информационных систем разводили руками и говорили, что кто-то из старшеклассников здорово проплатился, чтобы такое сделать.

Знали бы они, кто их уделал, удавились бы от сознания собственной неполноценности, но они не знали. Так и объявили виноватым одного красавчика, который допустил большую ошибку: позволил себе поцапаться с директрисой по поводу несправедливо выставленных низких баллов. А потом поругался с расследующей дело комиссией, за что был исключен из школы и спился за пару лет.

Так ему и надо.

Он терпеть не мог всех этих лощеных мальчиков, к ногам которых девчонки просто штабелями укладывались. Его они просто не замечали, но все это осталось в прошлом. Сейчас все по-другому.

Сцепив пальцы до хруста, он подошел к окну. Неизменная панорама, открывавшаяся с высоты офиса, немного успокаивала.

Немного.

Его, гения информационных технологий, никто не обыграет. Никогда.

Тот случай в школе стал первым успехом, и успех впоследствии продолжался. Именно он влез в систему управления флайсом отца и уронил его с высоты на хребты гор. За все, что он сделал. За всю его жестокость, за все его пренебрежительно-снисходительные взгляды, за это гадливое выражение лица, когда отец говорил, что сил в нем не хватит даже чтобы виара толком построить.

К сожалению, он не знал, что с ним была мать.

Ее он убивать не хотел. Правда не хотел и по-своему любил… отчасти. Потому что эта вялая, не смевшая даже толком открыть рот в присутствии отца женщина никогда за него не вступалась.

Как бы там ни было, именно та ситуация научила его все проверять и перепроверять перед тем, как действовать. Конечно, всегда случаются форс-мажоры, но многое можно предусмотреть, предугадать и просчитать. Если действовать разумно, любую ситуацию можно переиграть и обернуть себе на пользу.

Сейчас главное не торопиться.

Несколько глубоких вдохов и выдохов стянули зрачки в тонкие точки, ледяная корка на ладонях начала таять.

Да, все что ему нужно сейчас – это время.

Пусть даже его не так много: выборы уже совсем скоро, и кандидатуру Джермана приняли к рассмотрению.

Стоило об этом подумать – и спокойствия как не бывало. По стеклу поползла паутина инея, в отражении в глазах полыхнуло пламя. Нет, надо же додуматься – полукровку, этого дерьмового недоноска посчитать достойной кандидатурой! Это он должен был предложить свою взамен безвременно почившего дядюшки.

Рычание и хруст привели в себя.

Ромбовидный светильник превратился в ледяной пласт и осыпался крошкой к его ногам. Глядя на тающие в воздухе искры-кристаллики, он плотно сжал ладонь, унимая пульсирующее на ладони пламя, а потом резко направился к дверям.

– Единственный Гранхарсен, которого я уважал, сейчас в больнице.

– Ты мне предлагаешь расплакаться или самоуничтожиться?

Ненавистный Ландерстерг и еще более ненавистный полукровка застыли друг напротив друга в его приемной. Девица-секретарь цветом лица напоминала вечно заснеженную верхушку пика Рохт. Заметив его, Ландерстерг сверкнул потемневшим взглядом и вышел.

Этот заносчивый гад напоминал ему того самого красавчика, которого исключили из школы: с той лишь разницей, что тот вообще был человеком. При всем при этом смотрел свысока и во взгляде его читалось: «На что ты вообще способен, малявка?»

И где он сейчас?!

– Не переживай, кузен. – Полукровка хлопнул его по плечу. – У некоторых чувство собственной значимости эту самую значимость перевешивает.