Танцующая для дракона. Небо на двоих

Если честно, смутно представляла себе, как смогу выдержать такой перелет, и он, видимо, понял, о чем я думаю.

– Это будет нелегко, Теарин. Но мы справимся.

Сама не знаю, почему это его «мы» казалось мне лишним, но в сложившейся ситуации лишним было даже то, что он за мной вернулся. Поэтому я снова ускорила шаг, предпочитая молчать и не тратить время на разговоры и сомнения.

Сарру здесь действительно будет лучше, его стихия – алое пламя, он остается там, где сможет развиваться и стать достойным хаальварном. Когда брат узнает о моем бегстве и о том, что послужило ему причиной, он поймет. Не сможет не понять. Жаль, что у меня не осталось времени попрощаться, но я не оставляла надежды, что мы еще увидимся. По крайней мере, эта надежда позволяла мне двигаться дальше, и к моменту, когда мы вышли из подземных туннелей, все сомнения остались за спиной.

Скалы возвышались над нами, слева метнулась какая-то тень, и я резко обернулась.

– Почему так долго?! – прошипела Хеллирия, сжимавшая в руках какие-то тряпки и сапоги.

На меня она не смотрела, только на Янгеррда.

– Как получилось, – коротко ответил он. – Твой брат?..

– Он сейчас занят, – фыркнула иртханесса. – С Джеавир.

И не отказала себе в удовольствии именно сейчас посмотреть на меня. Удержать лицо стоило невероятных усилий.

– За что ты меня так ненавидишь? – спросила я, не отводя взгляда.

– За то, что он любит тебя! – выплюнула она и развернулась к Янгеррду.

Одно короткое движение – и с пальцев ледяного сорвалась стужа, окатив меня стремительной мощью и ударив в Хеллирию. Я вскрикнула, когда иртханесса сломанной куклой отлетела к скале, но Янгеррд уже развернул меня лицом к себе.

– Все должно быть естественно, Теарин. Я умею рассчитывать силу.

Обернулась на сестру Витхара: сейчас она казалась змеей, сбросившей кожу. Светлые волосы разметались в пыли, платье серебрилось под лунным светом.

– Я должна посмотреть, что с ней.

– Ты должна убраться отсюда раньше, чем Витхар опомнится, – произнес Янгеррд. – Нам предстоит очень долгое путешествие.

– Отпусти! – я стряхнула его руки. – Хеллирия…

– Стоять.

Приказ ударил с такой силой, какой мне раньше чувствовать не доводилось. Ледяное пламя ворвалось в сознание, не щадя, вспарывая мою волю острыми гранями льда.

– Дура, – процедил он, на миг оглянувшись. – У нас нет времени. Переоденься.

Подхватив вещи, которые сейчас валялись на земле, ледяной сунул их мне в руки. Одежда оказалась теплой, это я отметила равнодушно, когда обнажалась перед ним. Нырнула в объятия плотной рубашки, надела крепящиеся с помощью широкого пояса шерстяные штаны, такой же кафтан и грубую накидку. Дождавшись, пока щелкнет застежка, пока я натяну сапоги и перчатки, дракон произнес:

– Когда я обернусь, ты заберешься мне на спину, сожмешь руки так крепко, как только сможешь, и не отпустишь чешую до тех пор, пока я не опущусь на землю.

Больше не удерживая мой взгляд, Янгеррд отвернулся. Отошел достаточно далеко, оставив меня под тяжестью приказа, сломавшего волю. Из-под его дурмана я наблюдала за тем, как человеческую фигуру окутала белоснежная дымка, а мощь набирающего силу ледяного пламени ударила в мою грудь. Я содрогнулась всем телом, с трудом удержавшись на ногах. Пытаясь осознать случившееся, потянулась за отчаянно-важной мыслью, но ментальный приказ выключал все попытки пробиться к себе. Искра, вспыхивающая и гаснущая в груди, казалась далекой и бессмысленной, а после и вовсе стала неважной.

Мгновение – и на меня обрушился поток оборота: крик Янгеррда перерос в звериный рев, ввысь взметнулись снежно-серебристые крылья. Ударной волной меня тоже швырнуло в пыль, к Хеллирии, где-то вдалеке отозвался рык драконов Великой пустоши, земля дрогнула.

Ледяной пригнулся, вертикальные зрачки огромных глаз то сужались, то раскрывались от боли. Ведомая приказом, я поднялась и шагнула к нему, в странном оцепенении ухватилась за опущенное крыло. Дрожь дракона втекала в мое тело льдом, в сознании, им же затянутым, звучало: «Сожмешь руки так крепко, как только сможешь…» Усевшись на спине дракона, я сжала. До судорог в сведенных пальцах, пластины врезались в ладони, в висках пульсировали боль и приказ.

Зверь оттолкнулся и, подхватив крыльями воздух, взлетел. Виски сдавило еще сильнее, полыхнули огни Аринты, и земля начала стремительно отдаляться. Все быстрее, быстрее и быстрее, ветер свистел в ушах, дыхание перехватывало, и я пригнулась. Только руки, намертво сплавленные с чешуей, остались на месте. Не помню, в какой миг перед глазами потемнело еще сильнее, а потом полыхнуло холодными вспышками полумесяцев.

Впереди расстилалась бескрайняя пустошь, но мы ушли к ее краю. Все дальше и дальше от океана, разделявшего Огненные земли и Север. Стремительная мощь рассекавшего крыльями воздух дракона заставляла дышать через раз. У меня было чувство, что грудь сдавило тисками, и это чувство усилилось, когда мы поднялись еще выше. Сыпавшиеся из глаз слезы (те, что не успели застыть от пробирающего до костей холода и исходящего от зверя пламени) обжигали щеки. Плотная пелена облаков то сгущалась, то таяла разреженной дымкой, изредка в ночи метались тени алых драконов, которые вышли посмотреть на чужака, но напасть не пытались: он не собирался оставаться на их земле.

Сначала я перестала чувствовать руки (даже несмотря на грубую плотную ткань перчаток), потом впала в какой-то странный транс, а после утратила ощущение времени и реальности. Сознание выхватывало то клочок пустоши, то оазис города, то караван огоньков, то на глаза снова падала лента бесконечной темноты. Из нее выступали звезды, чтобы на миг подсветить небо, прорезались полумесяцы – и снова стирались.

До той поры, пока горизонт не начал светлеть.

Я смотрела, как вершины гор окрашиваются золотом, зажмурилась, когда солнце плеснуло в лицо. Какое-то время я летела с закрытыми глазами, а когда тепло и ослепительный свет перетекли со лба и щек на правую скулу, когда несмотря на плотно сжатые бедра и пальцы меня основательно тряхнуло, ресницы дрогнули.

Красота открывшихся мне земель, живущая в моей памяти, оказалась стерта огнем.

Некогда зеленая и полная жизни Ильерра была обожжена, изувечена, шрамы глубоких ожогов расчертили ее тело. Она стонала, заполненная льющейся отовсюду яростью, рычала множеством голосов. Один из которых раздался совсем рядом, справа: я успела только обернуться, когда стремительная тень дракона метнулась к нам. И содрогнулась, отпрянув, рык сменился надрывным животным стоном – в грудь зверя вонзилась мощная гарпунная стрела, обрушившая его на землю.

В ту же минуту ледяной стремительно ушел вниз, оставив позади Ильеррскую пустошь. В долину мы ворвались, если не сказать, упали: меня подбросило от удара о землю, но руки я все-таки не разжала до той минуты, пока дракон не сложил крылья. Не разжала бы и дальше, если бы не приказ.

Потому что навстречу нам в окружении хаальварнов вышел Горрхат.

Убийца моих родителей.

Осознание этого ударило в мигом заледеневшее сердце с той же силой, с какой несколько минут назад стрела – в чешую напавшего на нас дракона.

Мощь северного пламени пронеслась над опаленной долиной Ильерры, и спустя минуту передо мной и Горрхатом уже стоял Янгеррд. Выскочивший из-за хаальварнов прислужник с низким поклоном подал ему халат и стакан воды.

– Где мальчишка? – сухо спросил Горрхат.

– В Даармархе, – голос ледяного звучал хрипло.

– Мы так не договаривались.

– Мы договаривались, что я привезу тебе сердце Даармархского, и я его привез. Она беременна.

На лице Горрхата отразилось изумление: и без того небольшие глаза в прищуре стали еще меньше.

– Это правда?

– Истинная, – Янгеррд хмыкнул. – Я слушал их трогательные беседы с распорядительницей отбора через медальон. Впрочем, даже если отбросить медальон, сегодня она сама мне в этом призналась.

Он сунул стакан в руки прислужника, запахнул халат, и, наконец-то повернулся ко мне:

– Правда, Теарин?

Сейчас я при всем желании не могла бы ему ответить, и видимо, Янгеррд подумал о том же.

– Так совсем неинтересно. Свободна.

Меня выдернуло из-под власти приказа без малейшей щепетильности, так же болезненно, как туда швырнуло. Окутывающий сознание морок спал, я судорожно вздохнула, глядя в светло-голубые глаза. Поверить в то, что Янгеррд меня предал, оказалось гораздо проще, чем я представляла. Почему-то этот факт прочно лег на сознание, и я приняла его без внутренней дрожи.