Танцующая для дракона. Небо на двоих

Не должна была доверять Мэррис.

Никому.

Никогда.

Я всегда была одна, только так и спасалась, так что же изменилось сейчас?!

В отчаянии метнулась к стене, не рассчитав расстояние ударилась о каменный стык, отпрянула, сжимая пальцы в кулак и делая выпад.

Витхар был прав.

Любовь – это слабость. Это глупость. Это чувство, которое лишает рассудка и воли.

– Если любовь дает нам силу, – говорю маленькая я, глядя на маму, которая по-прежнему улыбается, закусив губу. – Почему я совсем не чувствую себя сильной? Ведь я люблю тебя, папу и Сарра. Еще няню, и Берта, и…

– Потому что сила, которую дает любовь, невидимая, и от того еще более несокрушимая, – мама притягивает меня к себе. – В каком-то смысле, Теарин, ты ничуть не слабее папы.

– Правда? – я широко улыбаюсь. – Значит, я могу все-все-все?!

– Правда. Ты можешь многое. Прислушайся к себе – и поймешь.

И я застываю лишь на миг, чтобы услышать биение сердца. Оно отражается в том, кто должен жить. В том, кого я люблю, хотя еще ни разу не видела. В том, чья кровь сейчас подхватывает мой огонь, чтобы выплеснуться с ладоней в последнем резком выпаде, но…

Отступает.

Откатывает, как волна, затягивая под себя камешки сомнений и боли, страха, неуверенности, отчаяния.

Я справлюсь.

Справлюсь. Справлюсь. Справлюсь.

Я твержу это себе до тех пор, пока внутренняя дрожь не сходит на нет, пока огонь не перестает жечь сердце. Пока я снова не начинаю чувствовать холод, исходящий от стен, и только тогда раскрываю глаза.

Сколько времени прошло, я не знаю. Хаальварны по-прежнему стоят у дверей, не сводя с меня взглядов. Ладони сжаты на рукоятях мечей, которые они готовы пустить в ход в любой момент.

Я не умею обращаться с оружием, и сейчас искренне об этом сожалею. Равно как и о том, что доверилась Янгеррду, но о том, что нельзя изменить, сожалеть глупо.

Мой единственный шанс на спасение – Горрхат, и когда он придет…

Словно в подтверждение моих мыслей слышится скрежет металла по камню, и в тюрьму входит он.

– Выйдите, – следует короткий приказ.

– Нам ждать за дверью, местар?

– Нет, здесь вы больше мне не понадобитесь.

Хаальварны выходят, я же понимаю, насколько была права. Горрхат всегда был тщеславен, а после того, как я с ним разговаривала, он не упустит случая отыграться, упиваясь собственным превосходством.

– Вот мы и встретились, Теарин, – он приближается, но я остаюсь на месте. – Ничему тебя жизнь не учит. Такая же строптивая.

Сейчас мое преимущество – таэрран. Если Янгеррд слушал наш с Мэррис разговор с помощью кулона, который хранился в тайнике на балконе, он мог догадаться и про огонь. Но пламя ребенка – не то, что можно контролировать, не то, что будут принимать во внимание, поэтому Горрхату об этом неизвестно. Ни Горрхату, ни Янгеррду неизвестно, сколько времени я потратила, чтобы взять контроль над даром, который мне преподнесло предстоящее материнство.

– Что молчишь? Дара речи лишилась?

Его близость действует на меня, как ярость и боль сородичей на драконов.

Подумать только – один удар, ментальный, второй – физический. Даже если Горрхат сумеет поставить щит, его замешательства мне вполне хватит. Вытащить кинжал из его ножен, вонзить ему в грудь, и…

И его приспешники казнят меня раньше, чем я успею выйти из этой тюрьмы. Все это отчетливо проносится перед глазами, поэтому сейчас я лишь жестко улыбаюсь:

– Ошибаешься. Жизнь меня многому научила.

– Не научила главному, – он усмехается. – Что доверие – опасная штука.

Тяжелые пальцы ложатся на мой подбородок, я рывком сбрасываю их, за что тут же получаю пощечину.

– Твой отец был таким же, – цедит он, пока я облизываю кровь с рассеченной губы. – Наивным глупцом, полагающим, что все вокруг справедливы, добры и мудры. Для него это плохо закончилось, потому что звериный мир не признает слабостей. А ты… всего лишь глупая девчонка, которая решила, что может меня обыграть.

Палец, указывающий на меня, унизан перстнями, и один из них – перстень отца, перстень правителя Ильерры.

– Мой отец, – мне приходится призвать на помощь всю свою выдержку, – был тем, кем тебе не стать никогда. Что ты пообещал Янгеррду за то, чтобы меня получить?

Горрхат кривится, его и без того мерзкое холеное лицо становится еще более отвратительным. Мне стоит немалых усилий остаться на месте, когда меня рывком притягивают к себе, а мясистые губы почти касаются моего уха, рождая шепот:

– Тебя? Думаешь, мне нужна ты?

Дрожь отвращения втекает в меня волнами, толчками, как пламя, но я глубоко дышу и концентрируюсь, призывая всю свою силу. Всю силу малыша, которая мне сейчас понадобится, чтобы нанести один точный ментальный удар.

Горрхат сам выведет меня отсюда.

Сам отведет меня в город, а там… я найду способ затеряться. Мне не привыкать менять личину и подстраиваться под обстоятельства. Сбежала один раз – сбегу и второй. Главное избежать встречи с Янгеррдом.

– Даармархский. – Горячее дыхание продолжает жечь щеку, а потная ладонь – шею. – Мне нужно убрать его, и после ничто не будет препятствовать моему правлению в Огненных землях.

На сей раз мне даже не приходится притворяться: дрожь, сотрясающая мое тело, сейчас очень кстати. Смех.

Каким-то образом Горрхат чувствует это, отталкивает меня с такой силой, что мне чудом удается удержаться на ногах.

– Тебе это кажется смешным? – цедит он.

– Более чем, – мне нужно его спровоцировать, нужно сделать так, чтобы он утратил контроль и не успел выставить щит. – Даармархский не придет за мной, что бы вы там себе ни надумали. Но если бы вдруг такое случилось… Если бы вдруг он действительно пришел, ты действительно веришь, что тебе есть, что ему противопоставить?

– Ты так думаешь, Теарин?! – он почти рычит. – Кровь драконов, которую я себе вливал все эти годы, сделала меня еще сильнее. Гораздо сильнее. Сильнее, чем ты можешь себе представить!

Я вскидываю голову:

– Ты всего лишь ничтожество, Горрхат, не сумевшее сохранить даже богатства Ильерры.