Опасные иллюзии

– Именно так.

Она отвернулась и стала рассматривать столешницу. Неизвестно, о чем эта женщина сейчас думала, но Риган не спешил нарушать молчание. На нее сегодня и так многое свалилось. Такое не каждый крепкий мужчина выдержит.

– И я… не смогу вернуться домой? – дрожащим голосом спросила Уварова. От воинственности не осталось и следа. Она сжимала сумку, как щит, но губы подрагивали от напряжения и сдерживаемых рыданий. – Что же мне тогда делать?

– Сейчас есть, а потом идти спать, – Риган пожал плечами, – завтра будет видно.

Больше они не разговаривали. Овощи поджарились быстро, правда посолить их Риган забыл, равно как и убавить огонь, поэтому нижний слой вышел в стиле вегетарианского барбекю. Он этого почти не заметил, наспех проглотив все, что лежало в тарелке. Сейчас гораздо больше к столу пришелся бы сочный ростбиф, но его готовить было несравнимо дольше и сложнее, а Риган валился с ног от усталости.

Что Уварова думала о его кулинарных талантах, осталось за кадром, потому что она молчала и упорно избегала взгляда. Когда на кухне появился Джонатан – сообщить, что комната для гостьи готова, она поспешно вскочила, чуть не опрокинула тарелку, и быстро вышла вслед за дворецким.

Оставшись наедине с собой, Риган задумчиво изучал шкафчики и столы, думал о том, что предстоит сделать в самое ближайшее время. Разобраться с ключом: выяснить, кому он понадобился, разобраться с ними – по-хорошему или по-плохому, а после решить, как быть с новой знакомой. Увы, пока ей нельзя возвращаться к себе. Недружелюбные типы, прикопавшие рыжего, вряд ли простят Уваровой свое упущение. Даже если на них снизойдет благодать вселенского милосердия, полиция по головке не погладит, и сидеть ей в тюрьме за воровство. Хочешь-не хочешь, а придется где-нибудь затаиться.

Будучи измененным, Риган усвоил одну простую истину: проходит все, хотя сегодня может казаться, что мир рухнул и собрать его уже невозможно. Многое из случившегося способно тебя изменить, но не поломать. Жизнь продолжается, и в новом мире, на новом месте, рядом с новыми людьми тебе приходится по частям собирать нового себя. Иногда бывает больно, но боль – всего лишь доказательство того, что ты все еще существуешь.

Века в тени человечества – наедине с силой, повышенными способностями к гипнозу и заживлению, долголетием и относительной неуязвимостью – сомнительное преимущество. Чтобы выжить, требовалось пить кровь, а ультрафиолет плохо сказывался на здоровье. Никаких тебе пляжей, курортов, коктейлей в шезлонгах, а девушки в бикини только по ночам или на картинках. Часа на солнце было достаточно, чтобы потом полдня лечить весьма болезненные ожоги, которые по сравнению с прочими ранами затягивались в разы медленнее. Никакого постоянства: переезды с места на место, разные страны, разные имена. Никакой известности – попытки заявить миру о себе предпринимались с начала времен, но всякий раз безжалостно подавлялись и заминались своими же.

В фольклоре измененных называли по-разному: акшары, стригои, носферату и вурдалаки. Правды в сказаниях было не так уж много, в основном досужие людские домыслы и страх, хотя некоторые измененные действительно не гнушались кровавых расправ или внушения. В последние годы про вампиров сочинили столько фантастики, что истина окончательно затерялась в бесчисленных сюжетах и версиях. Легенды переврали многое, на самом деле они были живыми, облик менять не могли, равно как и летать, нагонять туман и наращивать отрезанные конечности. На стоматологов тоже тратиться не приходилось: с зубами – вроде вырастающих острых клыков – проблем не возникало. Родиться измененным было невозможно: к дару вечности прилагалось бесплодие. Изменение, а по сути заражение человека, происходило вопреки расхожим мнениям не через укус, а только через кровь. Считалось, что процесс необратим, но несколько лет назад они получили тому опровержение неожиданным и жестоким образом: непонятно откуда взявшийся вирус Чумыизмененных уничтожил практически всю расу. Немногочисленные выжившие лишились всех способностей, вот и ему теперь недолго осталось. Что такое тридцать, сорок, да даже пятьдесят лет перед лицом принадлежавшей им вечности? Это как подразнить ребенка конфетой, а потом показать фигу.

Голова стала дурная и тяжелая – верный признак того, что пора спать. В такие мгновения Риган искренне сожалел о потере былой выносливости, но что прошло, того уже не вернуть. Поднявшись на второй этаж, он направился в гостевое крыло. Дверь в комнату была приоткрыта, но Уваровой там не оказалось, ее сумки тоже. Наверняка взяла с собой в душевую.

Риган улыбнулся, предвкушая завтрашнюю встречу: когда Уварова злилась, она становилась прехорошенькой. Разыгравшееся воображение рисовало картины одна непристойнее другой. Агнесса откровенно и бесстыдно выгибалась под ним в разных позах. Голубые глаза потемнели, кудрявые волосы разметались по подушкам. Хотел бы он посмотреть на нее после оргазма!

Риган не удержался и написал ей записку:

«Поскольку ты просила держать руки (и прочие части тела) от тебя подальше, мне остается лишь удалиться к себе в тяжких думах и глубокой печали. Пусть сны твои будут приятными в самом интимном смысле».

Оставив послание на ее подушках, Риган дошел до своей спальни. В кои-то веки здесь было чисто. Вся мебель на местах, кровать аккуратно застелена, гармония и умиротворение, только щебечущих птах и яблок не хватает. Из открытого окна тянуло прохладой, его снова знобило и манило в сторону бара – он не пил с тех пор, как отправился в Лондон, ирландский кофе не в счет. С мыслями о таком досадном упущении Риган быстро стянул с себя одежду, забрался под одеяло и забылся глубоким, крепким сном.

Глава 3

В которой Агнесса понимает, что наглецы, хамы, сумасшедшие миллионеры и кровожадные маньяки обладают особой привлекательностью для женщин: навык, полученный в процессе эволюции, чтобы проще было охотиться на невинных жертв.

Тишина за окном – вместо городского шума, под который она привыкла просыпаться. Подушка пахла свежестью, а не полевыми цветами, кровать несоизмеримо больше. Спросонья Агнесса пыталась понять, как оказалась в чужой постели. Она увидела сумку на прикроватной тумбочке, и воспоминания обрушились одно за другим. Как там сказал Эванс? Точка невозврата?

Для начала нужно позвонить в полицию.

Агнесса нащупала под подушкой цепочку, сжала подвеску в руке и облегченно вздохнула. Все будет хорошо. Ей поверят, возможно выпишут штраф, уволят с работы, но она справится. О том, что родители сейчас сходят с ума, она старалась не думать, как и о своем «спасителе». В его благородные мотивы Агнесса верила не больше чем в чушь, которую Эванс пытался ей скормить про древние цивилизации. Видимо, он представлял ее наивной дурой и хотел, чтобы она считала его своим ангелом-хранителем. Подвеска стоила целое состояние, которое в приступе сентиментальности дед Ригана подарил любовнице. Внук, видимо, пожелал вернуть фамильную драгоценность. Мог дождаться аукциона и выкупить ее: судя по размерам и состоянию Эванс-Холла, он не бедствовал. Комната, в которой она ночевала, напоминала номер дорогого отеля – светло-голубые стены, яркие занавески, покрывала и обивка кушетки в тон, мягкий круглый ковер возле кровати – элегантно и со вкусом. Что ни говори, а алчность некоторых людей переходит любые границы.

Агнесса попыталась выкинуть его из головы, но вспомнила о поцелуе. Жесткие губы, напор и сила. В машине грубая ласка помогла успокоиться, но теперь она готова была убить Эванса за минутную слабость. Никто не вызывал в ней такую бурю чувств, ни один мужчина так сильно не выводил из себя. Чего только стоила его записка. Наглец! Перед сном ей захотелось отыскать его и сообщить, что сны будут точно не о нем, но вместо этого она скомкала бумажку и швырнула в угол. Эванс определенно не стоил того, чтобы вспоминать его грубый и убогий поцелуй.

***

Завтрак выгодно отличался от вчерашних пережаренных овощей, она наслаждалась яичницей с ароматным хрустящим беконом и крепким чаем с молоком. После Хартстридж любезно предложил Агнессе экскурсию по дому, и она согласилась. Оказывается, Эванс-Холл был точной копией старого здания, построенного в начале восемнадцатого века. Мрачный и старинный, он напоминал дворцы-музеи. Казалось, вот-вот из-за угла вынырнет группа туристов. И ни одного телефона в таком огромном доме, подумать только! Словно современный мир остался за его стенами. Если бы не датчики дыма на потолках, огоньки сигнализации, и большая кухня, оборудованная по последнему слову техники, Агнесса решила бы, что перенеслась в прошлое. В другое время огромный ухоженный парк произвел бы на нее впечатление, но сейчас она была полностью погружена в свои мысли. Нужно избавиться от навязчивой «помощи» Эванса и срочно вернуть украшение.

После прогулки Хартстридж проводил ее в комнату и оставил одну. Обратиться в полицию не получится, значит придется спасаться самой. Поколебавшись, Агнесса решила оставить сумку, взять только подвеску и документы. Если кто-нибудь увидит ее на лестнице, в холле или в парке, подумает, что она просто вышла прогуляться. Спускаясь, она чувствовала себя странно. Будто и вправду была воровкой и беглянкой – озиралась по сторонам и прислушивалась к каждому шороху. Ее слегка потряхивало, а руки вспотели. Еще бы! Раньше ей не доводилось сбегать из дома безумного миллиардера, унося с собой бесценную для него вещь.

На середине лестницы Агнесса перегнулась через перила и посмотрела вниз. Никого. Облегченно вздохнув, она ускорила шаг. Приходилось нести туфли в руках, чтобы не стучали каблуки, а документы так и норовили выскочить из-под перехваченного ремешком платья и высыпаться к ногам. К счастью, обошлось. Она благополучно пересекла холл, вылетела к дверям и схватилась за ручку. Заперто!

– Могу я вам помочь?

Сердце ухнуло в пятки, а от пошлого визга Агнессу спасло только чувство собственного достоинства. Она обернулась и встретилась взглядом с Джонатаном. Он нарисовался за ее спиной невесть откуда, совершенно бесшумно. Как кот, выследивший мышь.

– Я собиралась прогуляться, – пришлось постараться, чтобы голос звучал бодро и уверенно.

– Разумеется, мисс, – Джонатан не смотрел на туфли в ее руке, – но мистер Эванс просил передать, чтобы вы не выходили из дома до разговора с ним.

«Мы уже достаточно наговорились», – угрюмо подумала Агнесса.

– Я что, пленница? – она гордо вздернула подбородок и с вызовом посмотрела ему в глаза. Он спокойно выдержал ее взгляд.

– Это всего лишь просьба.

– Значит, я могу уйти?

Агнесса не отводила взгляд, и Джонатан тоже.

«А вдруг они все здесь слегка того?»

Представить себе Джонатана, бросающегося на нее с огромным разделочным ножом, было нелегко, но по книгам и фильмам Агнесса знала, что самые жестокие серийные убийцы скрываются за фасадами изобилия и благопристойности. Взять хотя бы «Американского психопата»[3 - «Американский психопат» (англ. (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%90%D0%BD%D0%B3%D0%BB%D0%B8%D0%B9%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D1%8F%D0%B7%D1%8B%D0%BA) AmericanPsycho) – роман Брета Истона Эллиса (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%AD%D0%BB%D0%BB%D0%B8%D1%81,_%D0%91%D1%80%D0%B5%D1%82_%D0%98%D1%81%D1%82%D0%BE%D0%BD) (и одноименный фильм), в котором маньяк-убийца скрывается под личиной успешного бизнесмена.]. Лучше их не провоцировать.

Агнесса заставила себя отпустить ручку двери и шагнула назад.

– Я поднимусь к себе, – пробормотала она.

– Если вам что-нибудь понадобится, только скажите.

«Мне нужен телефон, чтобы позвонить в полицию!» – чуть было не закричала Агнесса, но только кивнула и поспешила наверх. Джонатан остался внизу или ушел – она не слышала. Слышала только, как гулко и глухо колотится сердце. Она ходила по комнате из угла в угол, пока не зарябило в глазах и не затошнило. Тогда Агнесса села на кровать, зажала руки между коленями и уставилась в одну точку. Можно было вылезти в окно, но она побоялась. Второй этаж здесь – как все три, а то и четыре. Вряд ли станет лучше, если она поломает руку или ногу, и по-прежнему останется во власти Эванса. Совсем как в «Мизери»[4 - «Ми?зери» (англ. (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%90%D0%BD%D0%B3%D0%BB%D0%B8%D0%B9%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D1%8F%D0%B7%D1%8B%D0%BA) Misery) – роман Стивена Кинга (и одноименный фильм), в котором рассказывается про отношения популярного писателя Пола Шелдона и его поклонницы Энни Уилкс. Пол попадает в автоаварию, и бывшая медсестра Энни привозит его к себе домой. Вскоре герой понимает, что он узник безумной женщины и вынужден потакать ее прихотям.].

Через час Джонатан снова постучал в ее комнату и вручил чехлы с одеждой.

– Я взял на себя смелость подобрать для вас кое-что, мисс.

Агнесса скрестила руки на груди и покачала головой.

– Мне не нужна одежда, Джонатан.

– В таком случае я просто оставлю ее здесь, – он кивнул в сторону пустого платяного шкафа и внимательно посмотрел на нее. – Вы не станете возражать?

Агнесса подавила желание ответить: «Нет», – и пожала плечами. Какое ей дело.

– Эванс попросил вас об этом? – как можно безразличнее спросила она, хотя внутренне вся сжалась. Зачем ей привезли одежду? Они что, рассчитывают, что она задержится здесь надолго?!

– Нет, – управляющий не изменился в лице. – Я просто подумал, что вам будет приятно.

Агнесса судорожно сглотнула, ком в горле растворился. Джонатан старался ей помочь, а она вместо благодарности изображала мегеру. Управляющий Эванса с самого начала был на редкость учтив и внимателен, но ей мерещилось всякое, вплоть до нелепых кошмаров. Чувство благодарности согрело и немного успокоило.

– Не уверена, что надену это, но спасибо, – она неловко улыбнулась.