Кровавое наследство

Я робко взяла салфетку и сделала так, как велел мне Павел.

– Основное назначение салфетки – предохранять костюм от попадания случайных брызг, капель и крошек. Для вытирания рта ее поднимают с колен двумя руками и прикладывают к губам. Но если на столе есть бумажные салфетки – лучше пользоваться ими.

Я не понимала, зачем Павел решил научить меня хорошим манерам… Ради одного совместного обеда, чтобы не чувствовать ко мне отвращения? Ему, воспитанному и солидному человеку, просто неприятно обедать с невеждой… От этой мысли мне стало не по себе, захотелось встать из-за стола и убежать…

– А теперь разберемся со столовыми приборами… – продолжал нравоучения Павел Александрович, взяв двумя руками ложку, демонстрируя мне ее так, словно я прежде никогда ее не видела. – Ложку подносят ко рту не перпендикулярно и не параллельно губам, а под углом примерно 45 градусов. Отхлебывают, естественно, беззвучно. Вилку держат так же, как и ложку, причем набирать еду на вилку можно, накалывая кусочек, зубцы вилки должны быть расположены изгибом вверх. Так же ты можешь подсовывать вилку под кусок, в таком случае зубцы будут направленны вниз. А вот подносить ко рту вилку можно только одним-единственным способом: зубцами изгибом вниз. Во время еды ножом и вилкой, нож все время ты должна держать в правой руке, отрезая по кусочку мяса или птицы, а вилку в левой. «Американская» манера, когда сначала нарезают на кусочки все мясо, потом откладывают нож и берут вилку в правую руку, за пределами Америки считается неприличной. А мы, как-никак, находимся в России, хоть здесь и много неотесанных и невоспитанных людей, но мы относимся к другому классу.

Слово «мы» застало меня врасплох. Что он имел в виду? Он имел в виду меня и его??? Или быть может, он говорил о своей семье? Но при чем здесь я? Павел Александрович наверно просто оговорился, а я слишком восприимчива к словам…

– Не бойся изобилия на этом столе ножей и вилок, лежащих по обеим сторонам тарелки. Не так уж обязательно знать, какой вилкой что едят, так как есть один секрет, – улыбнулся он, – это как простое правило: первыми берут приборы, лежащие с краю. Затем, по мере подачи блюд, берут следующие, лежащие по порядку.

Слушая его как можно внимательней, я положила локти на стол и подперла руками подбородок.

– Убери со стола локти, – грозно сказал он.

Я вздрогнула и тут же убрала локти под стол.

– Нельзя ставить локти на стол или вытягивать ноги под столом. Кисти рук должны лежать на краю стола все время обеда. А если ты ешь одной вилкой, без ножа, твоя свободная левая рука все равно должна лежать на краю стола. Причем в Америке и Великобритании, наоборот, принято во время пауз между подачей блюд класть руки на колени, а при еде одной вилкой свободную левую руку также держать на коленях. Но опять же, дорогая моя, мы в России.

Я нервно взглотнула, аппетит у меня отпал напрочь, я боялась сделать что-то не так, мне даже страшно было шевельнутся.

– Что касается поведения за столом, то можно составить длинный перечень нарушений приличий, – продолжал Павел Александрович. – Назовем только некоторые из них, самые вопиющие. Итак, чего за столом делать нельзя ни в коем случае… Во первых, разговаривать с полным ртом, добавлять в рот новую порцию еды, не прожевав предыдущую, дуть на еду, чавкать, прихлебывать, пользоваться за столом зубочисткой, причесываться и поправлять макияж, вытирать руки о скатерть. Ты все поняла? – спокойно спросил он.

Я нервно закивала головой.

– Тогда приступим к еде, как я полагаю, ты должна быть очень голодна.

На самом деле аппетита у меня совсем не было, но я все же я решила заставить себя поесть, тем более, что мне уже навряд ли когда-нибудь удастся насладиться такими вкусными блюдами, ведь вскоре меня ждет столовая еда моего приюта…

– Как ты спала этой ночью? – поинтересовался Павел.

– Спасибо, хорошо, – соврала я, вспоминая свой беспокойный сон и ночные кошмары.

– Я думаю что кровать, на которой ты сегодня спала, значительно отличается от той, которая стоит у тебя в приюте и на ней должно быть гораздо приятней и удобней спать.

– Вы правы, – согласилась я, опустив вниз глаза.

– Я же, кажется уже позволил тебе обращаться ко мне на «ты».

– Простите… я забыла…

– Прости, – поправил меня он, сделав ударение на последний слог. – Может быть, вина? – предложил он.

– Но сейчас ведь день… – изумилась я от его предложения.

– Бокал одного хорошего вина не повредит даже днем. Французы позволяют себе пить вино и в утреннее время. Если знать меру в алкоголе, то оно не причинит вреда.

Я кивнула головой в знак согласия, хоть мне и не хотелось сейчас пить спиртное.

Отведав немного рыбы и салатов, я сделала пару глотков вина и заметила, что оно подействовало на меня крайне успокаивающе и снизило нервное напряжение.

– Как ты думаешь, Саша, зачем я тебе стал прививать правила этикета? – вдруг спросил меня Павел Александрович.

Я немного поежилась от такого вопроса, потому что мои предположения были только одни – я думала, что Павлу Александровичу просто было неприятно обедать с некультурной девчонкой, которая даже не знает элементарных вещей. Но за место своих догадок я произнесла:

– Не знаю…

– Саша, ты мне нравишься, и если ты будешь послушной девочкой, ты сможешь остаться в этом доме.

– Навсегда? – вырвалось у меня.

– Все будет зависеть от твоего поведения.

Я не могла поверить его словам, мне казалось, что он просто шутит со мной.

– А как же приют? Как мне объяснить, что я ухожу? Оттуда просто так не отпускают… Или Вы предлагаете мне просто остаться у Вас и ничего им не объяснять? Но тогда меня объявят в розыск и у Вас, возможно, впоследствии, окажутся серьезные проблемы…

– Не «Вас», а «тебя», ты опять забыла, что мы перешли на «ты», – поправил он.

Закурив сигару и выпустив струйку дыма вверх, Павел произнес:

– Тебе скоро семнадцать? После семнадцати, насколько я знаю, ты можешь поступить в колледж и уехать из приюта. Государство должно предоставить тебе общежитие, но ты от него откажешься и будешь жить здесь.

– Мне пятнадцать, – вздохнула я, – шестнадцать мне будет через два месяца…

– Ты солгала мне?

Я нервно сглотнула и промолчала, слова словно застряли у меня в горле.

– Больше никогда так не делай, – тон Павла был спокойным, но каким-то зловещим.

– Хорошо… прости… – тихо произнесла я, мне с трудом удавалось начать общаться с этим человеком на «ты».

– В каком классе ты сейчас учишься?

– В десятом…

– Давай сделаем так, Саша… Мы пока с тобой торопиться не будем и сегодня ты вернешься в приют. С воспитательницей я поговорю, никто не будет иметь к тебе претензий, что ты отсутствовала сегодняшней ночью. Когда у меня будет свободное время, я буду приезжать за тобой и забирать тебя. Доучишься в школе этот класс, я посмотрю на твое поведение и решу, что делать с тобой дальше. Ты все поняла?

– Да… – еле слышно произнесла я, кивнув головой.

Сажая меня в огромный черный тонированный джип, Павел сунул мне что-то в карман и отдал какие-то указания своему водителю. И только в тот момент я поняла, что он не поедет вместе со мной как обещал… От осознания этого у меня появился ком во рту… Чмокнув меня в лоб, он пожелал мне счастливо пути и произнес: «До встречи». Эти слова не очень-то обнадежили меня… Мне казалось, что Павел, на самом деле, спешил от меня избавится и чтобы я не задавала ему лишних вопросов, он просто хотел успокоить меня этими словами, чтобы я надеялась на то, что это было наша не последнее свидание. Я все испортила солгав ему о своем возрасте… Какая же я дура! Но теперь уже ничего не исправить и пусть будет, что будет…

Водитель Павла отвез меня к воротам приюта. Вспомнив про то, что Павел перед моим уездом что-то положил мне в карман, я залезла в него и достала аккуратно сложенные несколько купюр. Все понятно… Павел просто решил откупиться от меня, как от проститутки, чтобы я не имела никаких претензий. Придурок! А я и не имела никаких претензий к нему! А эти деньги заставили меня почувствовать себя дешевкой, малолетней шлюхой, которая продала свою невинность за… посчитав деньги, я усмехнулась. За пятнадцать тысяч рублей… Может быть это не так уж и мало? Я никогда ранее не держала в руках столько денег… Может быть, для кого-то это и были копейки, но не для меня. Пусть хоть что-то, чем ничего…

Возле ворот меня встречала воспитательница Ирина Александровна, на ее лице играла фальшивая улыбка. Водитель Павла сунул ей в карман какой-то конверт и уехал. Женщина тут же распечатала конверт и по выражению ее лица, я поняла, что она осталась довольной.

– Пойдем, – произнесла она, посмотрев на меня насмешливым взглядом.