Ведьмачка

Имея печальный опыт общения в комнате сестры-хозяйки, Нина взяла врача за руку, вывела в коридор и спокойно пообещала:

– Полезешь – огрею судном по голове, а что будет в судне, так это дело случая. Мало ли, может у больного понос окажется, дизентерийный.

Армен предупреждению поверил, больше не лез.

Глафира Ивановна, старшая медсестра отделения, день и ночь пропадающая на работе, заметила аккуратность и работящесть Нины и «поощрила» ее оригинальным способом. Она разрешила Нине задерживаться после смены на два часа и помогать медсестрам.

Через три дня Нине, помимо помывочных работ, приходилось делать сложные перевязки после автомобильных или производственных травм.

Первыми почувствовали особенность Нины женщины. И уколы она делала безболезненно, и раны под ее перевязками заживали быстрее.

Новость тут же стала легендой отделения. Люди, следящие за своим здоровьем, просили лечащих врачей, чтобы за ними «посмотрела» Нина. Старшая сестра даже брала за неё деньги и «подношения». Нине доставались крохи, и не деньги, а мелкие подарки.

В общежитие Нина возвращалась донельзя усталая и, сходив в общий душ, бессильно падала на кровать. Засыпала она, еще пока снимала халат. Узбечки, сочувствуя Нине, ненадолго замолкали, давали ей заснуть.

Через десять дней работы по двенадцать часов в сутки Нина почувствовала изнеможение всех сил организма – и физических, и моральных. Она решила бросить «Склиф» и вернуться или в Боровичи, или в Кашниково.

Позвонив маме с жалобой на усталость, услышала в ответ, что пора бы поставить на их участке еще одну теплицу и отремонтировать подпол, в котором подмыты кирпичи с северной стороны.

– Мама, если я столько буду работать, то тебе придется не кирпичи покупать, а мою могильную надгробную плиту.

– Шутки у тебя, Нина, медицинские.

– На что способна, мама, на то и шучу. Как Сашенька?

– Сашенька толстеет, вопит с утра до вечера, то конфет, то телевизора требует. Ему тоже, между прочим, денюшки для еды нужны.

– Поняла, мама, поняла.

Положив телефон в карман халата, Нина с тоской смотрела в окно, на соседние корпуса больницы, на скудную зелень больничной территории.

– Господи, как же мне нужен отдых. Но если возвращусь в Кашниково – засмеют.

В первый выходной Нина решила посмотреть город. В Москве она была впервые. На экскурсии хи возили только в Великий Новгород.

Для «выхода», Нина надела джинсы, собственноручно связанную ажурную кофточку и, не привычные кроссовки, а туфли.

Стоя на Садовом кольце, Нина стояла минут пять, наблюдая за бесконечным потоком автомобилей. В минуту проезжали сотни машин на восьми полосах. И все, как одна, страшно дорогие.

Людей на улице было столько, сколько Нина не видела за всю жизнью. Великий Новгород город, казавшийся ей огромным, теперь вспомнился провинциальным городком.

Нине понравилась чистота города. На улице – ни фантика, ни пустой бутылки, всё время ходили парни в зелёной униформе и убирались. А когда она прошла по переходу на другую сторону Садового, к торговому центру, то своими глазами увидела, как мрамор стен мыли пенящимся шампунем.

Торговый центр блистал стеклянными дверями и витринами, металлом ручек, перил, лестниц. Постояв в холле и оглядывая этажи бутиков, или как там называются магазинчики, Нина решительно подошла к эскалатору.

На втором этаже она зашла в обувной раздел и поразилась красоте представленных моделей. Фантазия модельеров удивляла разнообразием. Подойдя к стенду с обувью, она взяла босоножку с необычной отделкой, на высоком каблуке. «Если денег хватит – куплю», – решила Нина и перевернула обувку.

На ценнике была напечатана цифра тридцать семь тысяч. Нина взяла соседнюю модель, на ней значилось – сорок четыре тысячи. Это зарплаты четырёх доярок в Кашниково, вместе взятых.

Две молоденькие продавщицы смотрели на Нину со снисходительным интересом.

– Каблук слишком высокий, – постаралась сказать спокойно Нина и поставила босоножку на место.

Она зашла ещё в три бутика, на разных этажах, присматривалась к одежде, к сумкам, зонтам и всяким шарфикам. Цены поражали, возмущали и показывали, насколько мало получает Нина и все её знакомые.

Не потратив денег на обувь, Нина решила покушать в кафешке. Макдональса поблизости не наблюдалось, и она зашла в кафе, расположенном на первом этаже двухэтажного особняка восемнадцатого, как указывала мемориальная доска, века.

В кафе было прохладно и приятно пахло. Охранник и девушка-администратор смотрели на Нину, как те продавщицы, из обувного.

– Девушка, вы сначала меню посмотрите… Может, вам ассортимент не понравится.

Администратор кивнула на тумбочку, на которой стоял букет цветов, и лежала большая кожаная папка. Нина открыла её, и первое что увидела – «салат греческий», 0,5. вторым шел «язык заливной» за 1,5.

– Странные цены.

Администраторша и охранник вздохнули.

– Цены указаны в тысячах.

Нина положила меню на тумбочку.

– Врать не буду, у меня нет таких денег, – призналась она.

– Очень тебя понимаю, – серьёзно ответила администраторша.

После кафе Нина никуда не заходила, просто шла по Проспекту Мира, смотрела на дома, на людей. В «Склиф» вернулась усталая и расстроенная.

– Нагулялась? – сестра-хозяйка Лариса поставила перед Ниной блюдце с салатом и тарелку с картофельным пюре и котлетой. – Насмотрелась?

– Я таких денег никогда не заработаю.

– А и не старайся. – Лариса посмотрелась в зеркало, поправила причёску-каре и обтягивающий круглое тело халат. Судьба сама распорядится. Добавку будешь? Я тебе на всякий случай взяла две порции.

– Буду.

– Вот что мне в тебе нравится, так то, что ты не худеешь. Все на диетах, а ты ешь всё подряд, и не отказываешься.

– Мне бабушка, а она у меня была фельдшером, ещё в детстве объяснила, что у меня отличный метаболизм и не надо его сбивать похуданием, хуже будет.

– Оно и правда. Фигура у тебя – смерть мужикам. Заглядываются?

– И заглядываются и щиплются.

– Все они кобеляки. – Высказалась Лариса и достала из холодильника вторую тарелку с котлетами.

И все-таки Нина ушла бы из «Склифа». Остаться в Москве помог случай.

Убираясь в приемном покое, она столкнулась с очередным больным, привезенным «скорой помощью». Рядом с каталкой, на которую переложили пожилого мужчину в отличном костюме, стоял огромный парень.