Ведьмачка

Разбудили её на конечной остановке. Нина, сонно слышала: «Москва, прибыли, освобождайте салон автобуса». Выйдя на площади перед Ленинградским вокзалом, Нина поняла, что проехала дальше, чем рассчитывала.

«Ну, значит, это судьба», – решила Нина, подняла чемодан и двинулась к зданию вокзала.

В большом гулком здании она сразу подошла к молодому милиционеру и поставила около него чемодан.

– Я извиняюсь. Вот приехала, а меня не встретили. Вы не подскажете, где тут устраиваются в «скорую помощь»?

Милиционер обошел девушку, рация у него в руке ругалась матом, давая кому-то указания.

– А чего у тебя болит-то? – Деваха милиционеру понравилась. Особенно фигура, настоящая, женская, как у его мамки и тёток. Рост хороший, плечи в широком развороте, большая грудь и крупная, возбуждающая попа.

– Ничего не болит. – Нина шмыгнула курносым носиком. – Я медсестра, мне на работу устроиться надо.

– А-а, понял. Тебе, наверное, в институт Склифосовского, здесь недалеко, пешком дойдешь, а то ехать дорого. Пойдем, покажу направление.

Милиционер скоренько пошел к выходу. Нина, скособочившись от тяжелого чемодана, большую часть которого занимали домашние десять килограммов продуктов, загруженных мамой «на первое время», засеменила за парнем.

– А ты не знаешь, там жилье дают?

– Дают. – Оглянувшись, милиционер остановился. – Передохни. – Ты, слышь, не обижайся, дальше я тебя проводить не могу. Тебе вон туда. – Милиционер сделал отмашку рукой. – Нам постоянно приходится общаться со «сто двенадцать», так я точно знаю – им общежитие дают.

– Спасибо тебе. – Нина от души пожала милиционеру руку. – Вот мне свезло тебя встретить.

Подняв чемодан, девушка пошла к переходу.

Молоденький милиционер тоскливо смотрел ей вслед. Начало лета, июнь. В деревне пахнет травою, по утрам будят птицы и петух. Мать посылает на скотный двор двух младших сестер, кормить животных и доить корову. А он спит, отдыхая на чистом крахмальном белье на кровати под окошком, веселое солнце бьет в глаза. Пахнет свежесорванными укропом и луком, добавленных в окрошку с шипящим квасом…

…А тут – круглосуточная гарь, вой автомобильных сирен по ночам, гул постоянных машин, зассанные бомжи и затюканные до агрессивности нелегалы-гастарбайтеры. Но здесь, в городе, есть то, без чего и красоты деревни не в радость – деньги.

ЮЛЯ

МОСКВА

В кошельке одиноко и сиротливо лежала пятисотрублевая купюра. Вздохнув, Юля закрыла кошелек, стащила с себя домашнюю юбку и натянула джинсы. Одернув мятую футболку, она решила, что даже в темноте футболочка больше подходит для дворников-узбеков в конце рабочего дня, чем для творческой девушки под тридцать лет, желающей зайти в магазин для приобретения скромного количества сорокоградусного напитка.

В зеркало Юля не смотрела, не хотела портить себе настроение. Половина ее лица была испорчена большим бордово-синеватым родимым пятном. К тому же она, как и подавляющее большинство «девушек на грани тридцати», набрала лишние двадцать килограммов, отрастила второй подбородок и постоянно забывала «подремонтировать» два зуба, благо они никому, кроме нее, не были видны.

Томясь из-за каждой минуты задержки, Юля быстро переоделась и забрала с обувной тумбочки ключи от квартиры.

Скрипя подошвами кроссовок на поворотах в коридоре, она, ткнув кнопку вызова, встала перед дверями лифта и, переминаясь с ноги на ногу, стала ждать его приезда.

Еле выдержав путь, Юля выбежала из подъезда. Не замечая теплоты вечернего июня, видя желанную цель – вывеску магазина «Нельсон» – Юля рванула вперед.

За четвертинку водки, за банку крепкого пивасика «Охота» и пачку сигарет с нее попросили в аккурат четыреста девяносто девять рублей.

Выйдя из магазина, Юля хрустнула заклепкой пивной банки и с наслаждением сделала несколько глотков дешевого пива. Ощущение получилось… то, что надо, ощущение. И, разумеется, именно в мгновения кайфа, когда невозможно оторваться от банки, раздался звонок мобильного.

– Юляшка-промокашка, толстопопая кругляшка! Я придумал тебе работу! – заурчал голос Ильи Розенблюма, одногруппника по художественному училищу. – И планирую сегодня вечером к тебе завалиться. Ты одна?

– Не одна, Илья, – сделала суровый голос Юля. – Как раз сегодня приехали с дачи мама с папой. Я сейчас бегала за сахаром, и мы собираемся варить клубничное варенье.

– Какое совпадение, – тускло заговорил Илья. – Я в Интернете для тебя надыбал охренительную работу – сбор клубники на полях совхоза «Имени Ленина». И витамины, и похудание. С завтрашнего дня набор сборщиков и так на полтора месяца.

Стоя с двумя поднятыми руками, одна из которых держала пакет и банку с пивом, а вторая – телефон, Юля замерла. Ей неимоверно захотелось свежей клубники.

– Диктуй маршрут. Клубника сейчас дорогая, можно заработать, а я без денег.

Пока Илья нудно объяснял схему проезда, Юля успела дойти до своего подъезда. Путь к двери перегородила разворачивающаяся для парковки черная «Опель-Астра». Юля рассчитывала быстренько проскочить мимо нее, но водитель, занимая свое автомобильное место, пропустить девушку не мог, и ей пришлось ждать, когда можно будет войти в подъезд.

При виде вышедшего из машины соседа – вечно сосредоточенного и слишком правильного стоматолога Ивана, ей захотелось запустить в стекло автомобиля пивной банкой с разлета, добавить четвертинку водки и усилить результат пачкой сигарет… но купленных «продуктов» было жалко.

В лифте пришлось ехать вместе. В него набилось порядком народа, притиснувшего Юлю и Ивана к задней стенке. Юля старалась дышать через раз, оставляя руку с банкой пива в сторону соседа Евгения Анатольевича, тоскливо косившегося на банку с сивушным запахом. Вожделения соседа Анатольевича Иван не разделял, ему запах дешевого пива не нравился.

К пятнадцатому этажу Юля и Иван остались в лифте одни. Неприязненно оглядев Юлю, Иван демонстративно отвернулся, стараясь не портить себе настроение лицезрением соседской «особи». Мало того, что не красавица, помеченная пятном, так еще и вечно пьяная.

Из лифта Юля выпрыгнула первой, стараясь как можно быстрее оказаться в своей квартире, запереть за собой дверь, отдышаться от неприязненного взгляда Ивана и немедленно выпить первые пятьдесят граммов водки.

После «сотки» и настроение поднялось. Поработать, что ли? Она могла позволить себе устроить мастерскую по разрисовке батика в одной из комнат своей квартиры. Родители разрешали дочери делать все, виня себя в родимом пятне на ее лице.

Подойдя к двойным дверям маленькой комнаты, Юля решила ее не открывать. И рука после водочки не твердая, да и пиво необходимо допить. И если совсем честно, то работать совершенно не хотелось. Большее, на что она была сейчас способна, – заняться своим лицом.

Зайдя в ванную, она взяла со стеклянной полки флакон, за который отдала в прошлом месяце полторы тысячи. В мутной жидкости плавали три дохлых южноамериканских таракана. Юля использовала уже половину жидкости, но пятно не сходило, не бледнело и даже, кажется, начало покрываться короткой шерсткой.

Проведя несколько раз ватным тампоном по ненавистному пятну, Юля бросила ватку в раковину, потрогала мешки под глазами.

– Какая на фиг работа? Какая к едреням собачьим клубника? Жить не хочется.

ИВАН

МОСКВА

Запирая железную дверь этажа, Иван посмотрел на дверь своей квартиры. Бабушка ждала на пороге, закрывая внушительным телом почти весь дверной проем. Как всегда ее крашеные в розовый цвет волосы, были прекрасно уложены, длинный халат выглядел новым, на ногах – не тапки, а мягкие домашние туфли, на руках – безупречный маникюр бежевого оттенка.

Не нарушая тишины лестничной клетки, Татьяна Ивановна сделала приглашающий жест внутрь квартиры.

Приветственно поцеловав бабушку, Иван в один шаг встал на чистейший коврик, переобулся в тапки. Затем были обязательный и душ переодевание в спортивный костюм. На кухню он вышел свежим и готовым для принятия ужина.

Фотографию кухни можно было публиковать в мебельном каталоге под названием «Кухня стандартная, средне дорогая, стерильная. Начало двадцать первого века».

Сев за сервированный по всем правилам стол, Иван с сомнением посмотрел на бабушку.

– Мама будет ужинать?

– Ей не до еды. – Татьяна Ивановна выставила из холодильника салат из овощей и пакет малокалорийного майонеза. – У нее творческий взлет, чувствуешь, как тянет табаком?

Иван замер с майонезом в руках, а бабушка с тарелкой с куском нежной телятины и овощами, приготовленными на пару. Оба глубоко вздохнули и тяжело выдохнули. Они ненавидели табачный дым и любые другие излишества, неполезные для человеческого организма.

«Неполезным» тянуло из маминой комнаты, но ни бабушка, ни сам Иван ничего с этим поделать не могли. Во время редких лекций о правильной и здоровой жизни, мама смотрела сквозь своих близких, показывая всем видом, что полностью с ними согласна. А после шла к себе в комнату и выпивала бокал хорошего белого вина.