Солнечный круг

– Ладно, – сказала она бодро. – Где это мы летим? Что-то не узнаю местность…

Он молчал.

– Слушай, энергия на исходе. У тебя же есть план, так? Мы летим туда, где нас заправят?

Он снова не ответил.

– Знаешь, я ведь не набивалась к тебе в эскорт. Ты мой враг, я твой враг. Разница в том, что я просто хочу тебя убить, а ты хочешь притащить меня в штаб и там замучить. Я ничего не упустила?

Он молчал, не оборачиваясь. Как жалко, что он гиена, подумала Кайра. На нашей стороне он был бы… уместнее.

Солнце склонялось. Подключился последний резервный аккумулятор. «Морфо», полнейшая комплектация, высший класс; ни на одной другой модели такого запаса энергии не держали.

У Кайры затекли руки и ноги. Вычищенная куртка пахла можжевеловым деревом, и это сводило с ума. Напоминало о жизни.

Внизу ничего не менялось: пустыня-конвейер. Зато блеклое небо после полудня налилось живописной синевой. У Кайры слезились глаза: она пялилась на экраны, сама не зная, что собирается увидеть.

И она первая разглядела едва различимое строение в песках:

– Смотри!

Она думала, что кричит, на самом деле вышел хрип, но он насторожился, как змея. Увеличил изображение на одном из экранов: выступающий из песка силуэт. Похоже на вход в подземный бункер.

Он положил руки на штурвал – правую немного вперед. Курс изменился. Солнце, опускаясь ниже, казалось немолодым, чуть усохшим апельсином.

На подлете стало ясно, что бункер необитаем, но Из-Лета, похоже, знал об этом и не отреагировал. Когда флаер завис над посадочной площадкой, занесенной песком, стало ясно, что бункер еще и взломан, и эта новость, похоже, оказалась для Из-Лета отвратительной неожиданностью.

Флаер опустился неровно. Покатились по полу брошенные бутылки из-под воды. Когда муть снаружи улеглась, открылся вид на заправочные терминалы и на вход в тамбур, круглый черный пролом, до половины занесенный песком. Из-Лета смотрел на него, как на повестку в трибунал.

– У нас проблемы? – тихо спросила Кайра.

Он молча отстегнулся. Выбрался из флаера, оставив дверь открытой, и пошел – нет, побежал к терминалам. Склонился над первым, осмотрел, с натугой поднял крышку пульта. Ввел, очевидно, код доступа. На табло терминала мигнула красная лампочка: не то отказ в доступе, не то терминал вышел из строя.

Спотыкаясь, Из-Лета направился ко второму терминалу. Отказ; к третьему – отказ. Из-Лета остановился, поглядел на закатное солнце, Кайра увидела его лицо и поняла, что дела плохи, хуже некуда.

На четвертом терминале была сорвана крышка пульта, Из-Лета не смог ввести даже код. Он посмотрел на последний, пятый терминал, потом перевел взгляд на выломанную дверь бункера – вертикальный круглый люк. Решительно зашагал к двери.

Он пробыл внутри несколько минут, которые показались Кайре часом. Наконец выбрался из темного проема и зашагал к пятому, последнему терминалу – как обреченный к месту расстрела. Кайра закусила губу.

Из-Лета опустился на колени перед терминалом и закрыл его от взгляда Кайры. Он стоял долго, будто молился невидимым богам этого места, брошенного, безнадежного. Потом выпрямился, и Кайра увидела зеленый огонек индикатора на панели: кем бы ни были местные боги, молитву Из-Лета они услышали.

Он двигался теперь быстрее: торопливо размотал заправочный кабель и потащил его к флаеру. Кабель был тяжелый, ноги Из-Лета глубоко увязали в песке.

Хлопнул люк аккумуляторного порта.

– Подключен внешний источник питания, – сказал «Морфо» механическим женским голосом. – Предполагаемое время полной зарядки батарей – пять часов.

Очень долго, подумала Кайра. Интересно, это связано с емкостью аккумулятора или с характеристиками терминала?

Из-Лета, тяжело дыша, забрался внутрь и сразу ушел в санитарный отсек. Кайра прикинула свои шансы освободиться, дотянулась до рычага, регулирующего положение кресла, передвинула сиденье вперед и влево, но больше ничего не достигла: ремни держали. Наручники казались самым прочным, что есть в этом флаере. На экранах опускалось послеполуденное солнце.

Из-Лета вернулся и сел в пилотское кресло. Пошарил в багажном ящике, достал две бутылки воды, одну перебросил Кайре. Кайра к тому времени не чувствовала ни рук, ни ног и не смогла поймать бутылку, та шлепнулась на пол.

– Ты бывал здесь раньше? – Она не надеялась на ответ, но он неожиданно отозвался:

– Нет. Но знаю кое-кого, кто бывал.

– Бункер пришлось бросить? – Она мягко развивала успех. – Далеко до фронта, да?

– Далеко. – Он наконец-то на нее посмотрел. – Это Резерв. Мы на Резерве.

– Обалдеть вообще. А может, мы в космосе, а может, мы умерли?!

Он с трудом поднялся, подобрал с пола бутылку с водой, сунул Кайре в скованные руки.

– Не умерли. Выбросило телепортом. Наши хотели заново колонизировать Резерв, но не вышло. Слишком затратно.

Она свернула крышку и напилась. Облизнула губы:

– Тогда это билет в один конец. Нам не хватит энергии, чтобы пересечь океан.

– Нам не хватит энергии, чтобы пережить эту ночь. – Он снова посмотрел на солнце. – В темное время суток выходят чистильщики и разлагают органику, всю.

– Но зачистка Резерва закончилась двести лет назад!

– Это органика на Резерве закончилась двести лет назад. А у чистильщиков нет срока давности, как их запустили – так они и работают.

– Здорово, – сказала она, помолчав. – И ты, зная вот это все, вошел в туннель…

– Вот такой я импровизатор, – в его голосе звучала желчь. – У меня ведь никто не висел на хвосте. Никто не гнался превосходящими силами, не собирался превратить меня в кучку пепла.

– А как же «овцы бегут»? – Она не удержалась. – Признайся, что ты врал. Речная Дуга не прорвана, а раз успехами на фронте похвастаться нельзя, их приходится выдумывать!

– Была прорвана, – сказал он после паузы. – Потом наши откатились на прежние позиции, но у овец большие потери.

– У гиен потери побольше.

– Утешайся этим.

Они молчали несколько минут. Солнце неуловимо, неощутимо, непреклонно тянулось к горизонту.

– Мы запремся во флаере? – осторожно предположила Кайра.

– Не поможет. Мы могли бы спрятаться в бункере, но сработал человеческий фактор: какой-то мерзавец, эвакуируясь, не удосужился заблокировать двери по инструкции. Торопился.

– Отстегни меня, – сказала она глухо.

– Нет.

– Тебе нравится меня мучить?

– Мне не нравится, когда меня пытаются убить.

– А если я дам слово офицера, что не стану?

– Словом, данным врагу, можешь подтереться.

На датчике вертелись цифры. Продолжалась заправка: вот уже три с половиной процента.

– Мы могли бы… – начала она, чувствуя, как бегут мурашки по спине, по лицу, по затекшим ногам. – Чистильщики, они же… только на поверхности? Если мы поднимемся…

– Да, – он кивнул. – Мы так и сделаем… Если бы я еще помнил широту этой базы. Сколько здесь длится ночь в это время года.

В четвертом классе она нашла книгу в библиотеке, начала читать и не смогла оторваться. Книга называлась «Великий Солнечный Резерв» и рассказывала историю древней цивилизации, когда-то процветавшей на далеком материке за океаном, и древней войны, которую вели между собой Боевое Содружество и Справедливая Лига.

Автор рассказывал о Резерве так, будто сам был выходцем оттуда – кое-что он вычитал в сохранившихся источниках, а кое-что, возможно, нафантазировал. Особенно Кайру поразили сцены гибели Резерва; она видела, будто воочию, величественные развалины, бегущих от чумы обезумевших людей – и аморфных биороботов, созданных с единственной целью: очистить Резерв от кошмара, в который выродилась жизнь на его поверхности. «Великое чудо, – писал автор, – что в тот раз не погибла вся планета, что Мировой океан не был заражен, и наши с вами предки, живущие на другом материке, выжили. Они смогли передать нам жизнь и цивилизацию, пусть и не такую высокоразвитую на тот момент, как на погибшем Резерве. Чистильщики – вот единственная причина, почему мы сегодня живы, хотя для обитателей Резерва они стали проклятием».

Кайра брала книгу в библиотеке семь раз, возвращала и через несколько дней брала снова. На восьмой раз книгу не выдали: накануне комиссия изъяла ее из библиотеки, как вредную и лживую. Целый год Кайре снились бесформенные тени, вылезающие из щелей, подвалов и монтажных колодцев, превращающие в пыль траву, деревья, рыб, птиц и людей, а также навоз, машинное масло и пластик и не делающие между ними различий.

Потом она повзрослела, и ей стали сниться другие сны.

Солнце коснулось горизонта.

Основная батарея «Морфо» заполнилась на семь процентов.

Длинная тень от флаера бледнела на экранах. Солнце неторопливо, неотвратимо проваливалось под землю. Климат-контроль в салоне не работал, Кайра кожей ощущала, как надвигается холодная, темная пустынная ночь.

Из-Лета сидел в пилотском кресле. Чего он ждет, ведь это пустыня, и сразу после заката сделается темно?!

Солнце скрылось. И сразу будто включился огромный реостат: свет начал меркнуть, а небо чернеть. Кайре показалось, что песок вокруг посадочной площадки бурлит, приходит в движение – как в ее давнем кошмаре; она открыла рот, чтобы крикнуть, но в этот момент он положил руки на штурвал.

Кайру вдавило в кресло. Флаер взмыл, экраны заволокло мутью.

– Источник питания отключен! – сказал механический голос с ноткой осуждения.

На экранах сделался виден бункер внизу – и бесформенные кляксы, наползающие со всех сторон к посадочной площадке, – лохмотья сгустившейся тьмы.

Погасли экраны. Выключился свет. Кайра сжала зубы, чтобы не закричать.

– Режим максимального энергосбережения, – объявил механический голос.

– Я думала, они белые, – прошептала Кайра. – Чистильщики. Я читала, они похожи на белые толстые корни… наверное, в той книге много вранья…

Никто не ответил. Кайра прикусила язык: болтовня была признаком слабости.

В тишине отчетливо слышались щелчки внизу, будто лопались пузыри из пластиковой пленки. Кайра снова не выдержала:

– Это что?!

– Понятия не имею, – сказал он сквозь зубы. – Я никогда не слышал, какие звуки издают чистильщики за работой. Но выше, чем пятьдесят метров, они не дотягиваются, я взял с запасом – семьдесят…

– Они летают?!

– Они зачищают биосферу на полста метров под поверхностью и полста – сверху. Таков стандарт.

Кайра почувствовала, как холодно сделалось в салоне.

– Включи камеры, мы должны их видеть!

– Мы должны экономить ресурс.

– А если они дотянутся?! Набери высоту!

– Экономить ресурс.

– Почему бы просто не убраться отсюда?! – Она задергалась в кресле, забыв, что скована и беспомощна.

– Мы никуда не улетим, пока не заправимся полностью, – сказал он медленно. – А убегать от них бесполезно. Это Резерв. Они везде.

Офицерское одеяло пахло можжевельником – долго хранилось в санитарном отсеке, пропиталось запахом. Рациональнее всего было бы немедленно заснуть; она считала вдохи и выдохи, дошла до тысячи, но ничего не изменилось. Она даже не согрелась ни капли.

Осветилась оперативная панель и сразу погасла.

– Какой заряд? – тут же спросила Кайра.

– Шесть и восемь десятых процента, – ответила темнота.

– А сколько времени до рассвета?

– Я не знаю.

Она свернулась под одеялом, насколько позволяли наручники и ремни.

– Ты помнишь коды доступа к заправочным терминалам – значит, ты служил в этом проекте!

– У терминалов на брошенных базах – стандартный код, – сказала темнота. – На случай, если пилот собьется с курса, а биометрический доступ почему-то не сработает.

– Откуда знаешь код, если никогда здесь не был?

– Не твое дело.

Если он перестанет отвечать, станет совсем грустно, подумала Кайра.

– Наверное, это была долгая история, – сказала, будто ни к кому не обращаясь. – Колонизация такого места, как Резерв… не один год, наверное.

– Десять лет как проект запущен. Пять лет как свернут.

«Я тоже ему нужна, – подумала Кайра. – Он тоже хочет знать, что рядом живой человек».

– Скажи, – она дышала на ладони, согреваясь и разгоняя кровь, – если ты пилот, почему командовал наземной операцией?

– Пилот – моя гражданская специальность. А военная – аналитик и тактик наступательных действий.

– Тогда понятно, – пробормотала она. – Ты огорчился, когда я загнала твою часть в окружение.

– Да, я огорчился, – ровным голосом сказала темнота.

Щелканье под флаером сделалось громче.

– Трата ресурсов, – сказала Кайра с сожалением. – Ты правда очень хороший пилот. А вот аналитик…

– И аналитик хороший. Неудача подарила опыт, ты помогла мне сделаться лучше.

– Поэтому ты гонялся за мной двадцать месяцев.

– Это личное. В том котле погиб кое-кто, кто был мне дорог.

– Единственный способ не потерять родственника на войне – быть сиротой без родни. – Она смотрела в темноту, но темнота была непроглядна.

– Критически низкий уровень заряда. Принудительное приземление через сто… девяносто девять… девяносто восемь…

Кайре удалось задремать ненадолго, и теперь она подскочила, будто ее пнули под ребра. В салоне было холодно, жутко холодно и совершенно темно. Механический голос, отсчитывавший секунды, мешал расслышать щелканье снаружи:

– Восемьдесят пять. Восемьдесят четыре…

– Включи экраны! – Она не узнала своего голоса.

– Экономим ресурс, – отозвались из темноты.

– Ты не хочешь узнать, встало солнце или нет?!

– Я хочу жить, и я экономлю ресурс.

Кайра снова легла. Он был прав: доля секунды может иметь значение.

– Сорок семь. Сорок шесть. Критически низкий уровень заряда…

– Почему хорошие пилоты отключают голосовые сообщения? – стуча зубами, спросила Кайра.

– Чтобы избежать потери темпа, – отозвалась темнота. – Голосовые сообщения уместны, когда не нужно принятие быстрых решений.

– Ты говоришь, как на тактических занятиях.

– Хорошее тактическое занятие всегда на пользу.

– Особенно сейчас?

– Ты же сама спросила.

– Начинаю аварийное снижение, – сказал «Морфо». – Тридцать пять. Тридцать четыре…

– Вы ведь не собирались колонизировать Резерв, – сказала Кайра. – Кому он нужен, пустыня без жизни и воды. Вы занимались раскопками, да? Хотели откопать сейсмопроект, биопроект, найти информацию по их оружию, вот зачем вы сюда явились?

– Двадцать. Девятнадцать, – бесстрастно отсчитывал «Морфо».

– Но вы ничего не нашли, – продолжала Кайра. – Проект пять лет как закрыт… с тех пор нового оружия не появилось. Значит, вы обгадились.

– Восемь. Семь…

– Настало утро, – сказал он.

– Что?!

– Мы опустились ниже пятидесяти метров и до сих пор живы. Так что хватит молоть предсмертную чепуху.

Флаер коснулся песка.

После темнейшей в ее жизни ночи свет показался материальным, как ладони на лице. Воздух снаружи был холоднее, чем в салоне; Кайра стала пить этот восхитительно свежий воздух, хватать пересохшим ртом, как воду. Ей сделалось легко и спокойно впервые за много часов.

– Подключен внешний источник питания, – сказал «Морфо». – Предполагаемое время полной зарядки – пять часов сорок три минуты.

Из-Лета вернулся в кабину, но дверь закрывать не стал. Упал на пилотское кресло.

– Мы выиграли в этой гонке секунд двадцать. Чувствуешь запах? Они выделяют озон во время холостого цикла. Разлагая органику, выделяют метан.

Кайра закашлялась:

– Убери браслеты. Я не чувствую рук и ног.

– У тебя был шанс.

– Ты нарушаешь конвенцию о военнопленных.

– Нет такой конвенции.

– Ну пожалуйста! Неужели ты настолько меня боишься?!

Щелкнули, отстегиваясь, браслеты. Кайра села в кресле и поняла, что ноги совсем не слушаются.

– Дай мне руку, пожалуйста.

Он развернулся в кресле всем корпусом:

– Ты правда думаешь, что я покупаюсь на твои манипуляции? Нет, я не хочу, чтобы в салоне воняло мочой. У тебя пятнадцать минут на оправку – снаружи. Время пошло.

Она брела по песку, спотыкаясь, увязая, шатаясь из стороны в сторону, но с каждым шагом восстанавливая силы. Отошла от флаера и помочилась, не думая прятаться ни от чьего взгляда. Огляделась; чем выше поднималось солнце, тем теплее делался воздух. Бесшумно бежали цифры на мониторе заправочного терминала.

У него, конечно же, есть план, – она осторожно массировала покрытые синяками запястья. Он знает, как убраться с Резерва. Убивать его ни в коем случае нельзя. Использовать – можно и необходимо.

Она села на теплеющий песок и стала массировать ноги. Нельзя позволить ему снова сковать ее. Вопрос – как это сделать, но ничего не приходит в голову после вчерашнего дня и минувшей ночи.

Прошло четырнадцать с половиной минут из пятнадцати, которые он ей отвел. Ей надо было двигаться, разминаться, дышать, вместо этого она смиренно поплелась к флаеру. Остановилась со стороны пилотской двери:

– Послушай, давай заключим… что-то вроде тактического перемирия. Мы оба измотались. Оба хотим выжить. Есть время до полной зарядки батарей – можно я просто лягу и посплю?

Он смотрел на нее сверху вниз, из пилотского кресла, сквозь открытую дверь. На его щеках топорщилась щетина, черная, с редкой проседью.

Она поддернула рукава, демонстрируя опухшие, покрытые синяками запястья:

– Если придется ампутировать мне руки – ты справишься? У тебя есть хирургический модуль в комплектации?

– Ладно, – сказал он нехотя. – Я надеюсь, себе-то ты не враг.

– Спасибо, – отозвалась она искренне.

До окончания заправочного цикла оставалось три минуты, когда Кайра открыла глаза.

Способность просыпаться по часам была одним из умений, которое она освоила еще в учебке. У нее было пять часов, чтобы выспаться, а он все это время бодрствовал. Под конец дежурства отключаются чаще всего.

Она осторожно села. Так и есть: он спал в пилотском кресле. Кайра ухмыльнулась: не такой уж он и ценный солдат. Пилот хороший. Но как аналитик – дерьмо.

Она бесшумно поднялась со своего места.

Он спал, запрокинув голову на подголовнике, скрестив руки на груди под одеялом. Кайра примерилась: она сейчас ювелир, она нейрохирург. Один удар – вырубить спящего. Ни в коем случае не убивать. Ответственный четкий удар. Раз…

Он открыл глаза. Одеяло отлетело в сторону; оказывается, во сне он сжимал в руках пистолет, и сейчас дуло почти уперлось Кайре в грудь.

– Все хорошо. – Она отступила, улыбаясь, подняв руки. – Я не знала, будить тебя или нет, ведь заправка почти закончена…

Он сел, не опуская оружия.

– Выходи.

– Как скажешь.

Солнце висело в зените. Тень флаера заползла, съежившись, под тяжелое металлическое брюхо.

– Послушай, – Кайра спиной вперед спустилась по трапу, не выпуская его из виду, попятилась от открытой двери, – тебе что-то приснилось, что ли? Все нормально! Ты уже взял меня в плен, не надо тыкать оружием!

– Я тебя освобождаю, – сказал он глухо. – Иди куда хочешь.

Пассажирская дверь закрылась. Кайра отступила еще на шаг:

– Не надо так шутить! Куда я пойду?!

Она побежала, огибая флаер, и оказалась у пилотской двери в тот момент, когда «Морфо» заговорил снова:

– Заправка успешно завершена. Все батареи заполнены на сто процентов. Общая емкость…

Пилотская дверь захлопнулась, отрезав конец фразы. Заправочный кабель, отлепившись от магнитного разъема, упал в песок, и бесшумно закрылся аккумуляторный порт.

– Открой! – Кайра бросилась к трапу. Прежде этот человек не казался ей способным на такие решения…

…Может быть, потому, что она недооценивала гиен? Он прав и совершенно рационален сейчас: зачем таскать с собой лишний груз, тратить энергию и воду на смертельно опасного врага?

Флаер развернул несущие лопасти. Вокруг завертелся песок. Кайра вцепилась в ступеньки трапа, повисла на них, будто желая удержать взлетающую машину.

Почва ушла из-под ног. Пустыня осталась внизу, в уши ударил ветер. Кайра висела на трапе, с каждой секундой чувствуя, как вытекают силы. Она ослабела за день и за ночь. Впрочем, даже на пике физической подготовки она не провисела бы на этой опоре больше двух часов.

Флаер набрал высоту, Кайра дышала ртом, щуря глаза от ветра. Пустыня внизу не была ни красива, ни величественна, а ведь двести лет назад здесь стояли миллионные города, от горизонта до горизонта.

…В учебке, в батальонной библиотеке, она снова наткнулась на книгу детства и прочитала ее другими глазами – понимая теперь гораздо больше, вчитываясь в примечания. Чистильщики разлагают органику. Солнечный свет разлагает их самих. Это инженерное решение должно было дать шанс выжившим после инцидента, но никого не спасло. Боевое Содружество применило сейсмическое оружие, Справедливая Лига ответила рукотворной эпидемией модифицированной чумы, чистильщики должны были убить чуму, но из-за ошибки в конструкции убили всех. Вот уже двести лет на всем материке нет ни живого существа, ни даже мертвого – стерильно.

Она опять не чувствовала рук; скоро ее пальцы разожмутся.

Ее охотно звали на встречи со школьниками. После этих разговоров подростки прямо-таки рвались на тренировочные сборы: она умела их мотивировать.

– Выбор у вас простой: или в ваш дом придут гиены, убьют ваших близких и сделают вас рабами. Или вы возьмете оружие и защитите свой дом. У гиен отличная техника, много ресурсов, и каждую минуту их пушки смотрят на ваши окна – да, именно на ваши. Гиены сильны, но наша армия сильнее. А завтра, когда наша армия получит вас, она станет сильнее многократно. Вы – поколение, которое выкурит гиен из их крепостей и навсегда покончит с войной. Вы победите, мы все победим – потому что мы правы. И потому что мы вместе. И потому что мы ничего не боимся.

Не разжимать пальцы. Не разжимать. Не разжимать.

Уже и пальцев нет, и рук нет. Как у того солдата-ампутанта, которому она читала книги во время школьной больничной практики. И солнце бьет так, что не открыть глаз. И непонятно, на какой высоте флаер и долго ли придется падать…

…Все. Свободное падение. Сколько…

Она ударилась о поверхность, перевернулась несколько раз, с разгона ткнулась лицом в разогретую сковородку проклятого песка, села, поскуливая сквозь зубы. С какой высоты она грохнулась? С двух метров? С трех?

Ничего не видно, бьет ветер и рядом работают двигатели, опускается флаер. Открывается дверь, и кто-то спрыгивает на песок. Кайра едва разлепила веки: враг шел к ней с пистолетом в опущенной руке.

Она не могла говорить, и не было потребности в словах, но она поднялась на трясущиеся ноги, чтобы не принимать смерть на коленях. Он подошел ближе, постоял несколько секунд и протянул ей флягу с водой.

Опускалось к горизонту солнце.

Фляга, которую выдал ей Из-Лета, оказалась заполнена лишь наполовину. Кайра поняла намек и пила экономно, по глотку.

Пустыня внизу не менялась. Цвет неба сделался вечерним.

Общаясь с подростками, Кайра никогда не говорила, что гиены – не люди. Нет, говорила она, гиены люди, но очень, очень плохие. Их воспитывают во зле, и они несут зло повсюду, куда могут дотянуться. Если отобрать у гиен их маленьких детей и вырастить по-человечески – те будут такими же, как мы. Но для этого надо сломить сопротивление взрослых.

Болтаясь снаружи, цепляясь за трап, она не заметила, как он зачем-то повел флаер на снижение. Он пощадил ее или задумал зачем-то использовать, как она планировала использовать его?

– Мы добудем еду и питье, – сказал он, и это были первые слова с того момента, как он втащил ее, еле живую, в салон. – Но только утром.

Они слили остатки технической воды из баков санитарного отсека и обработали таблетками для очистки. Питье получилось отвратительным, но спасало от обезвоживания.