Круговорот судьбы. Семейная сага. Роман-трилогия (1)

– Мама, он хороший, любит меня очень. Разве этого мало?

– Хватит на первый раз! Жизнь все расставит на свои места. Мужик должен быть добытчиком. Пропадешь ты за ним дочка. Тебе придется все делать самой в этой жизни. Сначала будет не очень тяжело, детей ведь нет, потом сложнее. А там кто его знает, что будет дальше? Один Бог ведает!

– Мамочка, опять начинаешь? О чем ты говоришь, какой Бог? Это все предрассудки. Каждый человек должен судьбу свою сам сделать. И вообще, каждый человек сам себя воспитать должен.

– Я тебя переубеждать не буду. К Богу каждый приходит сам, без чьей-либо помощи. Когда Создатель захочет, чтобы ты к нему пришел, даст знать.

– Правильно, не нужно переубеждать. Я же атеистка и комсомолка с высшим образованием. Все остальное от темноты, от незнания.

Мама Оли посмотрела на взрослую дочь, улыбнулась, задумалась и произнесла: «Мы вас ждем в гости на Новый год. Ты же знаешь, это наш любимый семейный праздник. По традиции, где бы вы не были, должны приехать в родительский дом».

– Отлично! Конечно, приедем! Можно телевизор с собой взять? – засмеялась, обнимая маму, Оля.

Мама посмотрела на говорящий ящик, улыбнулась:

– Не нужно, пусть будет как всегда. Лучше посидим, пообщаемся, попоем. Детишки концерт покажут, спектакль поставят. Отдохнем по-семейному. Телевизор нас только отвлекать будет. Зачем нам чужой гость на семейном празднике? Да еще такой смешной?!

Мама засмеялась и помахала пальцем своему новому другу – телевизору.

Глава 11

«…Пять минут, пять минут, с Новым годом, с новым счастьем!». Музыка лилась из рупора проезжающего автобуса. Женя и Оля Черкашины бежали счастливые, с подарками на рейсовый автобус, который вез их к Олиной маме и папе.

Самое большое село Шпаковское стало самым маленьким районным городком Михайловск с тем же названием, каким давным-давно была их деревня Михайловка. С одной стороны она срослась с краевым центром. С другой – ее от города отделял глубокий овраг. По селу текла узенькая извилистая река, – Чла, которая больше похожа была на грязный ручей для отбросов. В ряд между деревней и городом выстроились птицефабрики. Они издавали далеко не французские ароматы. Краевой центр город Ставрополь находился в пяти километрах от села. Там везде лежал асфальт, на улицах горели фонари. Пригородный автовокзал расположился напротив Железнодорожного вокзала. На мешках лежали уставшие селяне, которые не смогли продать картофель на местных городских рынках. Детвора бегала тут же, рассматривая диковинку века – автобусы, привязанные к проводам, – городские троллейбусы. Транспорт приходилось ждать по несколько часов. Пока не стемнеет. И тогда город оживал, загорались уличные фонари, освещавшие голубое здание железнодорожного вокзала и бегущих с поклажей людей, спешащих на последний автобус.

Заезжая через пять километров в деревню Михайловка, человек сразу становился слепым и глухим. Темнота была такая, что в десяти сантиметрах от лица ничего не видно, а тишина – того и гляди лопнут ушные перепонки от давящего безмолвия.

Улицы были узкими неудобными и очень кривыми. Видно дороги делали там, где ходили быки с повозками. О будущем, как говорится, не думали, потому, что знали, что оно придет еще нескоро. И, конечно, его лично не коснется.

Люди здесь жили улыбчивые и злые одновременно. Так бывает, что человек тебе зло улыбается. И не знаешь, что думать: ты ему не нравишься или нравишься настолько, что он тебя ненавидит?

– Привет, Олька! – зло улыбаясь, произнесла соседка Агафья Гундосиха.

Так звали местную, все говорили, – ведьму.

А ведьмой ее считали потому, что она курила. Вроде бы взрослая женщина, а с сигаретой в руках. Как это казалось в то время не симпатичным. Да и во все времена курящая женщина смотрелась, как ведьма. «В зубах сигарета, земляной цвет лица, потухшие волосы и взгляд, не хватает только метлы!», – так говорили мужчины, глядя на курящих женщин.

– Здравствуйте, тетя Агафья, – ответила Оля, прижимаясь ближе к своему мужу.

– Красивый, чертяка! – сказала, выпуская дым, ведьма-соседка!

– Я рада, что он вам нравится!

– Да радоваться тебе недолго осталось. Ждет тебя впереди ужасная жизнь с твоим красавцем! Кровь одну вижу! У Ирки твоей такая же фигня с замужеством! Слезы, слезы, одни слезы.

– Спасибо, добрая фея, – сказала, смеясь, Оля! – Другого от вас не ожидала. Никто сегодня не налил что ли? Не похмелились, видно?

– Смейся, смейся, напоследок. Годочек еще посмеешься, там вспомнишь тетушку Агафью.

– Я про вас никогда не забывала, – произнесла Оля, все так же смеясь.

– Хорошо, что не забывала. Закрутит тебя жизнь так, что завоешь!

Оля вновь засмеялась, помахала рукой местной ведьме и крикнула в темноту: «Правильно! Круговорот в жизни и природе – неразрывная цепь событий! Вы разве не знали?».

Муж сильнее прижался к Оле, не оглядываясь, произнес:

– Ну и экземплярчик? У вас тут все такие прорицательницы?

– Да, наше село называют, – Ведьмин Яр в простонародье! Говорят, здесь одни ведьмы живут!

– Точно, Ведьмин Яр. Ты же меня околдовала, влюбился в тебя без памяти и так счастлив, что даже боюсь сглазить, – сказал Женя, целуя жену.

– Я тобой околдована тоже. Не бойся никакого сглаза. Его не существует! Я, например, вообще ничего не боюсь. А таких, как Агафья, мне просто очень жаль. Она думает, что всем миром управляет, забыла, где правда, где ложь. Сидит, колдует что-то, сама хуже всех живет. Видел, какая хата покосившаяся у нее, бурьян везде растет.

– Да я вообще ничего здесь не вижу, кроме тебя. Как ты здесь ориентируешься? Мне кажется, я сейчас отпущу тебя и сразу в Ведьмином Яру окажусь.

– Завтра я тебе покажу, где мы идем, – засмеялась Оля. – Ты правду сказал, если бы меня отпустил, точно в Яру оказался. А в Ведьмином или в Агафьином, – это еще вопрос.

Войдя во двор, Оля радостно вздохнула и потянула за собой любимого мужа. Возле дома стоял очень высокий столб, на нем висела яркая лампочка. Слева от калитки виднелся добротный кирпичный дом, справа, – маленький аккуратный домик, – летняя кухня.

Летней называлась не потому, что работала только летом. Кухней пользовались всегда: летом, зимой, осенью, весной. Летней называлась потому, что в ней любили спать. Там было прохладно от земляных полов, не кусали комары, марлевая шторка закрывала двери.

Летняя кухня всегда была открыта, потому, что все любили там находиться. Стояли два дивана, стол посредине и, конечно, печка. Удобно усевшись на диваны, сестры могли друг друга видеть, слышать, наговориться вдоволь. В маленьком домике зимой тоже было очень уютно от горевшихся в печи дров.

Сестры любили дружеские посиделки в маленьком уютном домике под настоящий серебряный самовар. В большом доме вся семья собиралась обычно только на большие праздники, такие как Новый год, юбилеи, дни рождения. А в летней кухне сестры уединялись посекретничать, когда приезжали в гости к родителям.

В большом доме молодоженам выделили отдельную комнату. Приехала средняя сестра Ира со своим мужем Владимиром. Зятья познакомились, быстро нашли общий язык. Тесть оценивающе рассматривал двух молодых зятьев. Не было понятно, – они ему нравятся или не очень пришлись ко двору.

– Что ж ты за мужик, что не пьешь? – сказала с упреком мама Оли, обращаясь к Жене. – Смотри, вон Володька, – настоящий мужик: раз и выпил залпом. А ты что-то темнишь, не нравимся мы тебе, даже водка не лезет?

– Мамочка, хватит к моему мужу приставать! Не пьет он у меня совсем. Если выпьет, ему плохо становится. Вы же не хотите, чтобы зятю плохо было?

– Правильно, что не пьет! Я, например, тоже не пью, – поддержала сестру Ира. – Это ж не значит, что я плохой человек. Вова мой боится всех обидеть, поэтому прикидывается своим. Зато я всех правдой бью, никого не боюсь! Даже когда к свекрови приезжаю, она от меня прячется.

– Ирка, мы знаем, как ты умеешь правдой махать! – засмеялся отец. – Помнишь, как учительница тебя из класса вместе с партой вытаскивала, когда ты ей змею на стол подкинула?! Училась ведь отлично, но фальшь не признавала ни в каком ее проявлении. Учительницу не жаловала, потому что та все время врала.

– Правильно, чему она могла научить? Вранью! Я ей так и сказала: «Вы мне не указ! Когда врать перестанете, тогда я вас слушать буду».

Не только в школе побаивались Ирину Снежко. Она была заводила всех недовольных в университете тоже. Гиперсправедливость не давала ей покоя. Преподаватели вздохнули, когда она окончила институт Советской Торговли. Парни ее тоже остерегались. Все думали, что она никогда не выйдет замуж. Не могли представить, – кто рискнет быть рядом с нею. Каким смелым должен быть мужчина, чтобы не испугаться ее жесткого характера!

Все были очень удивлены, когда она вышла замуж за симпатичного улыбчивого парня. Володя был очень добрым молодым человеком, никогда не повышал голос. Всегда соглашался с Ирой. Никогда с нею не спорил. Он всегда пытался мягко объяснить ей, где она была неправа. «Душа компании», – называли его друзья. Володя шутил, рассказывал анекдоты, красиво пел и очень любил Иришку, так он ее называл.

Парень из простой деревенской семьи всего добился сам. С отличием окончил школу, Тимирязевскую академию. В многодетной семье числился первым помощником и самым любимым сыном, потому что был ласковым и добрым.

На Новый год Ира и Володя приехала со своей двухмесячной дочкой Наташей. Девочка была точной копией самой Иры. Такой же синеглазой, с темными кудряшками. Носик крошечный, алые пухлые губки бантиком вырисовывались на матовом кукольном личике. Папа Вова в ней души не чаял. Баловал ее, постоянно носил на руках, убаюкивал, нежно прижимая к себе.

Володя помогал Ире во всем: купал любимую дочку, переодевал, постоянно гулял с нею. Ребята после академии ждали распределения, куда пошлют Володю на работу. Жена должна была ехать вместе с ним туда, куда его направят.