Круговорот судьбы. Семейная сага. Роман-трилогия (1)

– Давайте, танцевать! – весело предложила Ира. – Я уже сто лет не танцевала.

– Целых одиннадцать месяцев, – напомнил Володя. – Девять месяцев беременности, два месяца нашей Натульке.

– Для меня это вечность. С таким токсикозом, как у меня, думала, беременная лет пять, – вздохнула Ира. – До родов мы с Володей на всех танцевальных конкурсах побеждали. О нас говорили, что мы самая красивая, самая выносливая пара. Мы оба, – лидеры! Привыкли быть всегда первыми.

– А мы лучшие по чтению стихов! – сказала, вскакивая Оля. – Я и Женя – мы всегда выигрываем все конкурсы тоже!

– Мать, у нас оказывается целый дом артистов! Давай устроим соревнование: кто кого перетанцует, стихов больше всех знает, – засмеялся подвыпивший отец большого семейства. – Семья на семью! А Галка, наша младшая, будет вам оценки ставить. Идите, готовьтесь, даем десять минут на подготовку. А мы пока с мамой споем для вас:

– Гой дивчина шум и тгай, кого любишь забувай, забувай! – звучал красивый голос отца на всю Михайловку, которую в этот Новый 1963 год переименуют в село Шпаковское.

Весь вечер молодежь и старики смеялись, разыгрывали разные сценки, соревновались и дружно пели свои любимые песни.

В семье Снежко все любили петь и танцевать. Работать тоже любили. Правду говорят, – кто умеет хорошо отдыхать, тот и работает лучше всех! Душа, она у каждого труженица. У кого ноет каждый день, у кого злиться, у кого, – поет! Душа и спит по – разному: переживает, томиться или в покое нежится. А бывает, откликнется на сердцебиение, и парит над сном без всяких видимых заслуг! Душа поет, душа танцует, она то плачет, то ликует!

– Мне что-то не по себе, – сказала Оля, наклонившись к сестре. – Не пойму, что со мной, голова кружится, постоянно тошнит.

– Ольга, – ты, наверное, беременная, – сказала Ира, обнимая сестру. – Смотри, родится у меня племянник или племянница. Сколько разница будет между нашими детьми? Они как мы погодками будут?!

– Не говори пока маме. Пусть сюрпризом будет, – тихо приложив палец к губам, – попросила Оля.

Неожиданно разговор прервал настойчивый стук в окно. Оля от испуга вскрикнула. Ира даже бровью не повела. В этот момент вдребезги разлетелось стекло в окне. В комнату влетел огромный булыжник.

Оля с Ирой непонимающе смотрели друг на друга. С улицы слышался противный душераздирающий смех. Явно смеялась женщина. Отец Оли, Семен Яковлевич, схватил реликвию предков, – фамильное ружье-двустволку, зарядил его на ходу патронами, выскочил на улицу. Раздался громкий выстрел.

В это время со всех сторон взрывались новогодние фейерверки, салюты в честь Нового года. С неба сыпались огненные фонтаны со свистом и грохотом! Все вокруг сияло, трещало, горело, напоминая, что Новый год наступил. Стрельба новогоднего переполоха отвлекла девушек от неприятного инцидента. К тому же улыбающийся Семен Яковлевич заглянул в разбитое окно и громко пошутил, обращаясь к Валентине Матвеевне:

– Мать, наверно, мои невесты мстят, что я на тебе женился!

Дочери засмеялись, посмотрели на любимого отца, решили продолжить праздник, не вспоминая про случившееся.

Семен Яковлевич тут же вырезал вместе с зятьями новое стекло из старых запасов и провел мастер-класс для дочкиных мужей.

Глава 12

После того злополучного Нового года быстро пролетели восемь месяцев Олиной беременности. Август был очень жарким. На юге всегда так бывает. Лето – так жара, осень – ветрено, а зима – суровая, до мозга костей пробирает.

Странное дело, человек отличается от животных тем, что всегда всем недоволен. Собака радуется морозной зиме, жаркому лету, дождливой осени и прохладной весне. Лишь бы хозяин был рядом. Тогда пес виляет хвостом и счастлив в любую погоду. А человек ждет не дождется зимы, чтобы опять на нее ругаться: «Господи, – говорит человек. – Как мне эта зима надоела!». Хотя зима только началась?! А человек уже ждет лета, чтобы сказать: «Господи, как меня жара достала!». Человеку всегда зимой холодно, летом – жарко, осенью – дождливо, весной – прохладно!

В Горькой Балке куры спасались от жары, купаясь в пыли. Собаки закапывались под деревья. А люди, закрыв напрочь ставни, сидели в темноте прохладных комнат и ругали лето. Листья на деревьях никуда не могли спрятаться, скручивались в трубочку. Только сельская детвора была всем довольна, не вылезала из черной речки, вода в которой закипала от солнца.

Оля все время говорила, что ей тяжелее с каждым днем носить большой живот.

– Наверное, поеду к маме рожать. Все-таки там город рядом. Если что, меня хоть спасут. Жень, все равно каникулы, давай поедем к нашим. Мне будет спокойнее, если я буду рядом с мамой.

– Хорошо, поедем. А ты в такую жару выдержишь поездку? – спросил он взволнованно.

– Конечно, выдержу! Ты же рядом будешь, мне с тобой ничего не страшно, – говорила Оля, ласково глядя на мужа.

– Скоро меня в армию заберут, все так не вовремя. Не хотел говорить, в военкомат сегодня вызывали, сказали, чтобы готовился к осеннему призыву.

– Может быть, перенесут на весенний? Скажи, что жене рожать летом. Ты же ребенка должен увидеть? – успокаивала она мужа.

Пролетали денечки так же быстро, как летние каникулы. Женя не торопился везти ее к маме. Оля продолжала ходить на работу, делать домашние дела. Постирав постельное белье, Оля развешивала тяжелый пододеяльник во дворе.

– Ольга! Когда разродишься? – кричала Клара Андреевна через забор. – Говорят, на днях родишь. А кто будет – мальчик или девочка? По животу вижу, что девка. Тебе денег не нужно дать взаймы под проценты? На пеленки, на кроватку. А то у меня пока есть чуть лишние.

– Нет, спасибо, Клара Андреевна. Я насобирала с зарплаты, и отпускные есть. Мне пока хватит.

– Ну, как знаешь, как знаешь. А то, если что, я тебя уважаю. Тебе под десять процентов в месяц дам, а не по двадцать, как всем.

– Клара Андреевна, вы читали Достоевского «Преступление и наказание»? Там о процентщице речь идет.

– Так это ж когда было? Наверное, давным-давно. А я только от своей доброты предлагаю, да хорошим людям. А цветочки тебе не нужны? Или травка у меня разная есть, – засадишь себе огород травкой, у вас все равно ничего не растет, – хохотала во весь голос Клара.

– Почему ничего не растет? Смотрите, Женя помидоры посадил, уже вовсю спеют и картошку мы в этом году сажали, даже подсыпали ее.

– Ага, подсыпали?! Загорнули бурьян в кустах землей. Это теперь называется «подсыпали»! – продолжала смеяться Клара Андреевна.

Соседка-процентщица была очень жадным и завистливым человеком. Она была уверена, что делает добро всем людям, давая денег взаймы под большие проценты. Себя она считала очень умной и хитрой женщиной. Подозревала всех во всем, видно, судила по себе. Она никому вообще не верила, считала всех дураками.

Клара Андреевна родила троих детей, которые были не очень довольны своим появлением на свет, потому что постоянно кричали на мать, высказывая свое пренебрежение. Все в этой семье жили обособлено друг от друга. Дети не ценили и не уважали родителей. Они даже не были благодарны маме за то, что она своим «процентным бизнесом» обеспечила их жильем. Клара всем детям купила квартиры. Но они счастья им не принесли.

В отремонтированных квартирах так никто и не жил. Мебель покрылась паутиной и пылью. Квартиры стояли никому не нужные, просто для галочки, что у них они есть. Дочь вообще не разговаривала с матерью уже восемь лет, потому что обиделась, ведь ей купили квартиру в старом фонде, а двум младшим братьям – в новом. Она мстила Кларе Андреевне, не разрешала дочери общаться с бабушкой и дедушкой.

– Ольга, когда срок ставили рожать: в сентябре или в конце августа?

– Клара Андреевна, вам зачем? Врачи сказали – летом. Поживем – увидим.

– А я думаю, что на днях, – не отставала назойливая соседка.

Клара была неприятным человеком в общении и внешне. Она всегда носила грязную одежду. Лохматые нечесаные волосы выглядывали из-под рваного платка. От нее неприятно пахло, потому что она мылась редко, экономила воду и ругала своих переростков-сыновей, что те очень часто чистили зубы, тратили много воды.

Сыновья Клары были уже взрослыми мужчинами, но, похоже, не собирались создавать семьи. Скорее всего, из-за жадности боялись потратить деньги на своих будущих жен и невест, поэтому ни с кем из девушек даже не встречались.

Оля не очень любила вредную соседку, которая знала все про жителей села, распространяла сплетни. Но дефицит общения у Клары выливался в словесный понос при встрече с любым живым человеком, от нее трудно было отвязаться. Все старались сослаться на огромную занятость, лишь бы не попадаться ей на глаза.

– Клара Андреевна, извините меня, пожалуйста, но я очень тороплюсь. Нужно еще дела сдать Лидии Васильевне перед декретным отпуском. До свидания.

– Ой, прямо пяти минут не найдет для своей соседки. Я хотела рассказать, как твоего Женьку застукали с пионервожатой Юлькой в классе. Вся Горькая Балка об этом говорит. Только ты, дура беременная, ничего не знаешь. Он закружил с молодой местной красавицей. Тебе до нее далеко! У них уже три месяца, как любовь, – с ехидцей произнесла Клара Андреевна.

– А я знаю, я сама ее просила мужа ублажать, пока беременная, – соврала Оля, высоко подняв голову, и улыбнулась такой очаровательной улыбкой, на которую была способна молодая женщина, услышавшая новость от «чистого» человека, которым была грязная Клара.

У Оли все поплыло перед глазами. Она не могла поверить, сказанным словам процентщицы. Но подозревала, что с Женей что-то происходит. Она замечала, что он больше всех уделяет внимание молодой пионервожатой Юльке. Но считала, что их отношения остаются только рабочими.

Она даже думать не смела, что Женя может предать ее, видела, что люди шушукаются за ее спиной, когда проходила мимо. Но в муже была полностью уверена. Она была счастливой женщиной, ожидавшей появления нового человечка. Оля сразу вспомнила, что последнее время девочки перестали ходить к ним в гости, избегали общения и всегда прятали глаза, когда она спрашивала их, почему не заходят к ним с Женей на ужин, как всегда.

Когда она развесила белье и стала заходить в дом, на порожках у нее вдруг сильно закружилась голова, перед глазами запрыгали черные круги. Оля стала терять сознание, не успев схватиться за дверь. Но сильные руки подхватили ее, она обмякла в руках Васи Гуляева, главного ветеринарного врача и друга семьи.