Колдовской оберег

– Нет! – снова возразил Кирилл. – Этот колдун мог являться просто посредником, ведь если верить старухе, он вовсе не колдун.

– В этом случае не было резона убивать старуху, – с сомнением покачала головой Рита.

– Резон есть всегда. Уберёшь слабое звено – разрушишь цепочку, убив старуху, они обрубали концы. И тебе, Рита, это хорошо известно.

– Но в этом случае, получается, у нас нет шансов?

– Рит, ты следователь или где? Включи мозги! – грубо оборвал Кирилл. – Шансы есть всегда, и мы найдём Макара.

– Ну хорошо, – сопротивлялась его логике Рита, – Вычислим мы всех, что дальше?

– Дальше… – Кирилл задумался. – Проверять будем.

– Нам ещё девочку найти надо, – подала из-за двери голос Полина.

– Полинка! Опять подслушиваешь, негодница?! – рассердился Кирилл, но девочка-то видела, не всерьёз сердится, напускное. Она решительно покинула своё убежище.

– Девочка ни в чём не виновата, и мы должны помочь ей, – решительно заявила Поля.

– Я согласна с Полиной, – кивнула Лиза. – Ей опасность угрожает. От тех людей, что Макара похитили. Девочке защита нужна.

– Нам сына найти надо! – шепнула Рита. В голосе её звенела ярость.

– Разумеется. И мы обязательно его найдём. Но и девочку без помощи не оставим.

– Будем отвлекаться на неё?

– Не отвлекаться! – отрезала Лиза. – Искать. Обоих детей. Ясно? А теперь расходимся по койкам! – распорядилась она. – Завтра мы едем домой, нам предстоят тяжёлые времена. И кстати, Рит, кошку зовут Маруськой. Не выгоняй её, она-то уж точно ни в чём не виновата.

– Не буду, – вздохнула Рита. – Кошка очень ласковая, куда уж её… пусть у нас живёт.

– Вот и решили. Тогда всем спать.

И все как-то послушались, начали разбредаться по комнатам, и вскоре затих старый дом.

Засыпая, Кирилл пробормотал сквозь сон:

– Завтра с утра Троицкому позвоню.

– Зачем? – шепнула Лиза.

– Думаю, Риту с Антоном из игры исключать придётся, наверняка этот перец, что Макара похитил, всё о них знает, а одному мне не справиться. Думаю, Глеб именно тот человек, кто сможет нам помочь.

– Ну если ты так считаешь… – Лиза зевнула, повозилась, устраиваясь поудобнее на чужом диване, уткнулась носом в ключицу мужа. – Кирюш, давай уже поспим, – сонно пробормотала она и засопела.

– Спи, Лизунь, – зарываясь лицом в мягкие волосы жены, прошептал Кирилл, – сегодня был трудный день…

***

Глеб Троицкий был лучшим и, пожалуй, единственным, другом Кирилла. Они были обречены на дружбу с самого рождения. Дружили их бабушки, обе рано выскочили замуж, почти одновременно родили дочек. Одна назвала дочку Ниной, вторая Верой.

Девочки с детства были неразлучны. Жили в соседних подъездах, вместе ходили в ясли, потом в детский сад, потом в школу. Нина была единственным ребёнком в семье, Вера – старшей дочерью в многодетном семействе. Нина жила в достатке, но не в излишестве, родители, хоть и могли баловать девочку, придерживались в воспитании строгих правил, и ничто не отличало профессорскую дочку от одноклассников. Да и не избалована она была – скромная, тихая, прилежная, хозяйственная. Её уважали одноклассники, выделяли как хорошую ученицу учителя, и тем более странным стал для родителей выбор профессии дочери. Вместо того чтобы по стопам, поддержав династию, пойти в медицину, девочка, окончив восьмой класс, пошла в торговый техникум. Родители побурчали, конечно, но в этой семье было принято уважать как чужое мнение, так и выбор. А посему и смирились родители с выбором дочери.

Вера, тут пути подружек разошлись, поступила в училище, выбрав профессию парикмахера.

Разные учебные заведения не стали, как это часто бывает, помехой в общении, девушки продолжали дружить. Часто бывали друг у друга в гостях, проводили вместе все свободные вечера, много гуляли.

Позади осталась учёба, Нина начала работать в большом гастрономе товароведом, Вера по распределению, как лучшая ученица, попала в очень хорошую парикмахерскую. А потом, на весёлой студенческой свадьбе одноклассницы, девушки познакомились с закадычными друзьями Виктором и Борисом. И закрутилось… сначала они встречались все вместе, вчетвером и только через полгода разбились на пары, а ещё через год с разницей в две недели отгуляли свадьбы. Вера вышла замуж за высокого чуть нескладного деревенского паренька Бориса, Нина за Виктора. Родители выбор дочери одобрили – ещё бы, парень их круга, генеральский сынок, к тому же, воспитанный в строгости, интеллигентный, образованный, ну а то, что дело отца не захотел продолжать – так не каждому военным быть, не каждому войсками командовать.

И вот уже мечтали девушки, как будут гулять с колясками, как будут дружить их дети, как они отправят малышей в школу… Вера, и правда, через год родила мальчишку, ещё через полтора девочек-двойняшек, а Нина… у них с мужем как-то не получалось, хотя оба страстно мечтали о ребёнке.

В тот момент дружба между подружками почти сошла на нет, хотя они, как и прежде жили в соседних подъездах. Вера переживала за бездетность подруги, полагала, что больно ей смотреть на её детишек, да и закрутилась совсем с тремя-то детьми, а Нина старалась избегать общения с Верой, не завидуя, нет, просто… чужое материнское счастье слишком сильно напоминало о собственной беде.

Прошло пять лет. Долгих пять лет, для одной в домашних хлопотах и заботах о многочисленном семействе, для второй в уютном, но таком неполноценном, семейном мирке. Но однажды Нина сама пришла к подруге в гости. С огромным тортом, подарками для мелюзги, а сама, ну просто светилась от счастья.

– Вера, – с порога заявила она, – Сбылось!

– Ой! Как же я рада за тебя, подруга! – и тут же, зажав рот ладонью, умчалась в туалет.

Летом, с разницей в три недели подруги родили мальчиков. Вера назвала сына Глебом, Нина Кириллом.

Мальчишки росли абсолютно разными – Глеб серьёзным, обстоятельным, а Кирилл слишком подвижным, непоседливым, озорным. Но, тем не менее, мальчики крепко сдружились ещё в колясочном возрасте. Они будто дополняли друг друга, то, чего не хватало одному, в избытке имелось у другого. Они с полуслова понимали друг друга, у них были одни интересы. Всё что ни делалось, делалось вместе, будь то школьные уроки или увлечения, захватывающие мальчишек с головой. В школе мальчиков в шутку называли Петров и Васечкин, уж очень напоминали они небезызвестных героев детского фильма. Глеб крупный, самый высокий в классе, серьёзный, молчаливый. Кирилл, напротив, до четырнадцати лет был маленьким, худеньким, вёртким и непоседливым, но он лучился безграничным обаянием, ему даже заслуженные двойки учителя никогда не ставили в журнал, рука не поднималась.

Друзья вместе пошли заниматься спортом, выбрав сначала гимнастику, потом секцию боевого самбо, оба дошли до мастеров спорта, вместе бредили фотографией и увлечённо щёлкали фотоаппаратами направо и налево, а потом сидели в тёмной ванной, как правило, на квартире у Кирилла, там было свободнее, проявляя плёнки, печатая фотографии. В шестом классе, благодаря всё тому же увлечению фотографией начали зарабатывать деньги. Снимки случайно увидела школьная учительница мальчишек, спросила, кто снимал, задумалась и… предложила им поснимать на утреннике её дочки в детском саду. Сарафанное радио работало исправно, скоро у друзей появился стабильный заработок. Но и тут мальчишки различались: Глеб складывал заработанные денежки в копилку, Кирюша баловал подарками родителей и одноклассниц, покупал себе всё, что хотелось – деньги разлетались мгновенно, но мальчишка не жалел их.

Подросшие друзья, едва достигнув восемнадцати лет, вместе пошли в автошколу, вместе получали права, вместе поступили в институт, выбрав учебное заведение, соответствующее давней мечте – оба хотели стать журналистами. Глеб пошёл на курсы экстремального вождения, Кирилл тут же увязался за ним. При этом, они никогда не становились соперниками: в спорте выступали в разных весовых категориях, в увлечении фотографией каждый видел что-то своё: Глеб снимал в основном пейзажи и архитектуру, Кириллу были интересны люди. Между ними не было зависти, злости, недопонимания – всего того, что отравляет дружбу, медленно, но верно превращая её во вражду. Вот такая жизнь была у друзей – одна на двоих. Они всё друг о друге знали, доверяли секреты, душевные метания, но, когда Кирилл, избалованный вниманием девчонок, вдруг не на шутку увлёкся Виолеттой, Глеб воспринял его влюблённость в штыки.

– Кир! Это всего лишь цепная реакция! – бесновался он, пытаясь доказать другу, что тот совершает ошибку. – Все от неё без ума, и ты туда же! Как барашек, что в стаде ходит! Посмотри же ты на неё!

– Смотрю, – беспечно улыбался Кирилл. – Она чертовски хороша! Красивая. Необыкновенно красивая!

– Да тьфу на тебя! Неужели ты настолько слеп, что очевидного не видишь?! Она же как… льдина. Нафига тебе замороженная глыба нужна?! Ни тепла от неё, ни ласки.

– Глебка, ну не прав ты… – щурясь на весеннее солнышко, вяло отбивался Кирилл. – Ви хорошая, просто серьёзная слишком.

– Просто крепость она непокорённая, да, дружище? Все девчонки от тебя млеют, одна она холодна, вот и возник спортивный интерес покорителя, не так ли? – подначивал друга Глеб.

– А если и так? – Кирилл даже и не думал смущаться и отрицать очевидное. – Мне не приходилось добиваться внимания, а это, согласись, скучно. Всё равно, что рыбачить в ведре полном рыбы, бери себе голыми руками, и не заморачивайся, а Ви… её добиваться надо. Раньше меня задевало, да, что она меня не замечает, теперь же… Я люблю её, Глебка.

– Ой ли? – сомневался Глеб.

– Правда. Никогда с такими сильными чувствами не сталкивался.

– Ну-ну… И что же, жениться готов?

– Не поверишь… Готов. И обязательно женюсь на ней.

– Ну и дурак.