Сумасшедший Новый год!

– Мне облезлая нужна! Иначе надсмотрщик женской колонии не позволит Новый год встретить!

Кавказцы переглянулись, наклонились к Ване поближе, заговорщически произнесли: «Тебе на зону нужно?».

– Вся жизнь тюрьма! – философски заметил двадцатилетний юноша.

– Братан, своим принесем лучшую, не переживай! – похлопали они его по плечу, налили полный стакан спирта.

Ваня сопротивлялся, они безапелляционно его побороли, пришлось провести дегустацию новогодней чачи. В глазах сразу помутнело, привкус укропа ударил в нос!

– Что-то вроде Укропной Мэри? – произнес Ваня, морщась.

– Слушай, сам делал, натурпродукт, не бойся, – радостно произнес добродушный кавказец, принесший огромную пушистую ель из машины. – Клянусь, не доживет до Нового года, облезет!

– Не дай Бог! – помотал головой Ваня. – Такая красивая! Маше понравится!

– Правильно! Бог подаст Маше! – со знанием языка, растопырил пальцы хозяин чачи, налил ему еще один стакан.

Ваня никогда не был таким счастливым, когда возвращался домой. Отчетливо понимал, что в данный момент очень любит все народы Кавказа, Украины, Америки, аборигенов, про которых когда-либо слышал. По дороге его все поздравляли с Новым годом, нахваливали лесную красавицу, которую он обнимал. Он шел домой, опираясь на нее, как на костыль.

Снег растопыренными хлопьями кружился перед глазами, питерская ночь была самой светлой на Земле. Музыка из наушников звучала так громко, что казалось, вместо фонариков на каждом дереве развешаны динамики. Весь Крестовский остров в этот момент накрыло Божественное сияние! Катались Ангелы на каруселях, мимо которых он в данный момент проходил.

Девушка, бежавшая навстречу, была точной копией его молодой жены. Красивый парк удивлял своим волшебством! Огромные ели, березки, украшенные припорошенным снегом, завораживали.

«Такую красоту человек не мог создать! Это Всевышний легко разукрасил деревья в ювелирные узоры, величественно свисавшие ледяными гроздьями», – думал Ваня, рассматривая зимнюю сказку.

Ваня остановился полюбоваться творением природы. Но взгляд его привлекла плачущая девушка.

«Красивая девушка! – подумал Ваня, глядя на приближающийся силуэт. – Почему она плачет?».

Девушка бежала, на ходу вытирая слезы, громко всхлипывала, затем бросилась Ване на шею, запричитала: «Я больше не могу, лучше разведусь с тобой!».

Ваня внимательно вгляделся в лицо девушки, только сейчас понял, что это его жена.

– Что случилось, Машенька? – весело спросил Ваня.

– Ничего страшного, просто твоя сумасшедшая ма…

Маша остановилась на полуслове, улыбнулась, задумалась о чем – то, добавила: «Конечно, как я сразу не догадалась! Сумасшедшая…мамочка приехала. Больше ничего не случилось!», – произнесла она, ставя ударение на слове «сумасшедшая».

Ваня навел резкость, убрал улыбку с лица, посмотрел на Машу обиженно.

– Оскорбляя маму, ты оскорбляешь меня!

Маша обняла Ваню, погладила по голове, поцеловала и отпрянула.

– Фу, где ты успел выпить?

– Ребята угостили грузинской чачей! Знаешь, синим огнем пылает на весь Питер! Но ты не увиливай от ответа! – пытаясь ровно стоять, напускал на себя важности Иван. – Зачем меня и маму обижаешь?!

– Извини, больше не буду. Хорошо, что за маму заступаешься, за меня тоже будешь.

– Конечно, за всех буду заступаться!

Маша поправила на нем пуховик, взяла ель. Другой рукой подхватила шатающегося мужа.

– Не будем о грустном, скоро Новый год, мама отпразднует с нами и уедет. Это было, – сказала память. Этого не может быть, – сказала гордость! – произнесла Маша задумчиво.

– Что ты сказала? – переспросил Ваня.

– Ничего. Пойдем лучше елку наряжать!

– Правильно, пойдем. Видишь, какую достал! Мама очень расстроится!

Глава 2

Красивая подсветка освещала не только старинные здания Невского проспекта, но и моложавую женщину в белой норковой шубке, тещу семейства – Татьяну Васильевну Трегубову. Она шла с огромными пакетами, из которых высовывались блестящие коробки в разноцветных нарядах из фольги.

Бриллиантовый снежок потрескивал под ногами. Короны иллюминаций нависали над Невским. Магазины сверкали мишурой.

Татьяна Васильевна остановилась, посмотрела на очередную витрину, поправила пакеты, из них выпало несколько подарков. Теща подобрала их, возмутилась, что у нее не четыре руки. Подарки снова выскочили из пакетов, запрыгали в сторону дороги. Татьяна Васильевна разозлилась, схватила коробки, сунула подмышку, зашла в магазин.

Незнакомая девушка с накаченными губами примеряла платье перед зеркалом с недовольным лицом. Видно было, что платье ей нравилось. Но считается модным выражать пренебрежение ко всему, что окружает. Накаченные губы делают лицо надменным, одинаково отталкивающим всех умных мужчин. Девушки приветствуют моду, надутые губы, непреступный вид, считают, что они ухоженные. Не замечают своего превращения в мумию с глупым натянутым лицом. Гордятся, что оно у них такое от рождения.

Татьяна Васильевна остановилась возле девушки, бросила пакеты с подарками на диванчик, грубо произнесла.

– Отвратительно сидит!

Девушка посмотрела на Татьяну Васильевну с вызовом, передернула недовольно плечами.

– Платье?

– Лицо! – ответила теща.

– Бабуля, иди своей дорогой! – сказала она, надув губы еще больше.

– Кто бабуля? – с удивлением спросила Татьяна Васильевна, улыбаясь отражению в зеркале. На нее смотрела симпатичная моложавая блондинка, локоны спускались до плеч.

Она поправила рукой сбившуюся на лоб прядь, повернулась к девушке, пристально рассматривая ее.

– Что вы на меня так смотрите? – высокомерно спросила девица.

– Вы на больничном?

– Нет, а что?

Татьяна Васильевна еще раз осмотрела девушку с головы до ног и вынесла вердикт.

– Бледная очень. Боюсь, Новый год не встретите! Не доживете!