Сумасшедший Новый год!

Татьяна Васильевна ткнула пальцем в девушку, кивнула продавщице.

– Заверните такое платье, размер сорок шестой. Мне на дачу половая тряпка нужна!

Девушка вышла из примерочной, покрутила у виска, бросила платье на прилавок, направилась к выходу. Проходя мимо Татьяны Васильевны, толкнула ее плечом.

– Никакой культуры поведения в общественных местах!

– Общество сюда не ходит? – парировала Татьяна Васильевна. – Только шалупень одна с силиконовыми губами.

Девушка бросила на Татьяну Васильевну брезгливый взгляд и, выходя из магазина, заметила с ехидцей.

– А с виду прилично одетая?!

– Нечего людей встречать по одежке, внешность обманчива, – засмеялась Татьяна Васильевна. – Как говорится: «Встретили меня по одежке, проводили тоже плохо!».

Продавец завернула платье в красивый пакет, натянуто улыбнулась. Она всегда переживала, когда Татьяна Васильевна заходила в магазин. Было заметно, что женщина страдала шопоголизмом, всегда неадекватно себя вела с другими покупателями. Но иногда это было правильным. Как в этот раз.

– Хорошо, что выгнали, ничего все равно не покупает, только фотографируется. А вы стоимость платья видели? – осторожно спросила продавщица.

– Видела, моя машина столько же стоит.

– Конечно, это Диор!

Татьяна Васильевна подобрала упавшие с дивана подарки, уложила их на прилавок магазина. Достала карточку, протянула продавцу.

– Подарок под елочку от самого Диора любимой дочке!

Единственная любовь, дочь Маша, была для Татьяны Васильевны самым лучшим подарком судьбы. Родила ее вне брака. Так получилось, выходить замуж было некогда. Вечные загранкомандировки не давали устроить жизнь. Машу растила бабушка, которая лет пять назад ушла в иной мир. Как раз после этого Машу приютил институт, где она встретила Ванечку Парамонова, за которого вышла замуж после окончания института.

– Променять фамилию Трегубова на Парамонову безалаберно! – возмущалась Татьяна Васильевна. – Хорошо я ее сохранила.

Не имея опыта семейной жизни, теща не могла не понравится Ване. Он редко ее видел. Она привыкла жить одна. В гости никогда не приходила, к себе тоже не звала. Одиночество – любит тишину! Мозг засыпает! Но когда просыпается, организм начинает мстить. С психикой что – то происходит, она восполняет этот пробел шумными распродажами. Татьяна Васильевна бегала с круглыми глазами по всему Невскому проспекту, забегала во все магазины по левой стороне, затем возвращалась от Александро – Невской Лавры по правой стороне, не пропуская ни одного магазина тоже. Готовилась к Новому году!

Когда Ваня с Машей занесли пушистую ель в дом. Светлана Ильинична подбежала к сыну, с ужасом уставилась на зеленую красавицу.

– Господи, только порядок навела! Куда тянете? Нарядите на улице! Пусть до лета стоит! Ветром иголки развеет по полю, убирать не придется!

– Мама, ты что?! Ведь Новый год, пахнет праздником. Какой праздник без ели? Сама меня за нею послала! – возмутился подвыпивший Ваня.

– У метро стояли елки без иголок! Где ты эту срубил?

– Мне кавказцы подарили, – радостно признался сын.

– Те найдут, где срубить! Новый год испортить! – зло произнесла Светлана Ильинична. – Ненавижу!

– Мама, кого ненавидишь, кавказцев или ель? – удивленно спросил Ваня.

– Тебя, когда ты выпивший! – сверкнула глазищами свекровь, – Ладно, на хвойном освежителе сэкономим. Заноси. Не везет мне сегодня!

Светлана Ильинична быстро протерла за ними следы. Закрывая дверь увидела, что в соседнем доме зажглись огни, одинокая мужская фигура таскала мебель.

«Надумали переезжать в Новый год, дебилы!» – пронеслось в голове у Светланы Ильиничны, она с грохотом закрыла входную дверь.

В доме напротив грузчики выгружали вещи, заносили кожаный диван цвета слоновой кости в прихожую. С грохотом поставили на пол, моложавый симпатичный мужчина кавказской национальности спортивного телосложения протянул им деньги.

– Спасибо, что доставили. Будет хоть на чем сидеть в Новый год!

– Спальню привезем завтра! – сообщили грузчики.

– Вы первого января тоже работаете? – удивился сосед.

–У нас серьезная контора, работаем без выходных, что мы алкаши какие-нибудь?!

Выходя из дома, грузчики в дверях, толкая друг друга, спорили, кому идти за водкой.

Соседа звали Гамлет. Это был одинокий сорокапятилетний мужчина, немного хромой, но подтянутый и спортивный.

«Правильно, зачем им выходные и праздники. Отдыхают от заказа к заказу!», – подумал он, закрывая за грузчиками дверь.

Гамлет не был знаком с Ваней и Машей, потому что переехал в новый коттедж именно тридцать первого декабря, посмотрел в окно, у соседей горели гирлянды над дверью. Даже был украшен диванчик – качели, на котором сидели Маша и Ваня. Они опять вышли, чтобы побыть наедине.

– Хорошо, когда есть семья! – вздохнул сорокапятилетний мужчина. – Наверное, мне тоже пора найти вторую половинку. У них видно чистота, порядок, не то что у меня.

У соседей действительно все блестело от чистоты, сверкало. В углу стояла пышная ель. Ваня с Машей после громкой ругани Светланы Ильиничны наряжали ее, тихо смеялись, целовались после каждой подвешенной игрушки. Наконец-то остались одни без надсмотрщика. На диване раскрыв рот спала уставшая от криков свекровь.

– Как я люблю ее в такой позе, – призналась Маша.

– Она хорошая! Просто прикидывается злой! – пытался заступиться за маму Ваня.

– Мне кажется наоборот, прикидывается хорошей, – шептала молодая жена.

Ваня повесил очередную игрушку, крадучись переступил через ногу мамочки, хотел повесить игрушку с ее стороны, но в этот момент свекровь схватила сына за ногу и закричала:

– Кто прикидывается хорошей?! Почему сплетничаете про меня!

Ваня испуганно посмотрел на Машу, выпустил игрушку из рук, она с грохотом разлетелась на мелкие блестящие кусочки.

– Про соседку говорили, – пытался выкрутиться Ваня. – Она злая, прикидывается доброй.

– Соседка, говоришь?! Дебилка, которая сегодня переехала? Я с нею пойду разберусь!

– Нет, мама, не стоит. Мы еще мало знакомы, – пытался Ваня остановить Светлану Ильиничну.

Она подошла к окну, раздвинула шторы, посмотрела на соседний коттедж.

– Мужик какой-то ходит, больше никого не вижу. – резко задернув шторы, чихнула свекровь.

– Мы шторы стирали! – оправдывалась Маша.