Мутные амурные дела

– Ну как же, вы должны были слышать, как Иващенко ругались с Карпом. Светка говорит, что он так орал, заставлял забор снести, который они на его земле незаконно поставили.

– Ну не знаю. Мы не слышали. А если честно сказать, они постоянно ругаются, орут, то друг с другом отношения выясняют, то на детей, что мы уже перестали обращать внимание. У них иной раз такие страсти творятся… ой, творились, – поправилась Нюра, вспомнив, что Валерки нет в живых, – что мама не горюй. Мы со временем вообще перестали удивляться. Хотя она вон сегодня и без мужа разорялась, хоть беруши в уши вставляй.

– А подробнее, Нюра, что за страсти-то были? – полюбопытствовала Арина, на мгновение забыв про Карпа.

– Ой, даже вспоминать страшно. Светка в гневе безумна, не соображает, что творит. Прошлый год летом, например, не знаю, правда, из-за чего у них спор произошел. Может, из-за того, что Валерка опять навеселе был. Но только знаю, что он баню топил и с голым торсом пошел посмотреть, готова она или нет. Светка за ним ринулась с ужасным криком, обвиняя его во всех смертных грехах. Потом слышим из бани звериный крик Валерки. Представляешь, мы позже узнали, что Светка его на раскаленную железную печь толкнула. Он из бани выскочил в прямом смысле ошпаренный. Весь бок обожженный был. Просто кошмар.

– Господи, отвяжись, плохая жизнь… неужели никто из соседей на их поведение не пожаловался участковому?

– Ну, ты даешь, Арина. Кому охота связываться с дебилами, больными на всю голову? Ходи потом и оглядывайся. Мало ли что у этих придурков на уме. Нет, я, правда, Светку сколько раз просила не орать так, боялась, что ребятишек мне перепугает. Она все в шутку оборачивала, смеялась заливисто и обещала, что постарается вести себя тише. Смех смехом, а глаза злые, в них искорки недоброжелательные пробегали… Проходило время, и все повторялось вновь. Вот наградил бог соседями. Одни дом свой спалили, от других вообще неизвестно чего ждать…

– Да уж, – сочувственно произнесла Арина. – Ну а что про Карпа-то знаешь?

– А, да… Значит, Карп, говоришь, появлялся… Это интересно… Короче, года за два до смерти бабы Анфисы встретила я ее возле своего дома, она последнее время немного не в себе была. По улице ходила и старалась заговорить со всеми, кто встречался на ее пути. В тот день я попала в ее поле зрения. Пожаловалась она на свое здоровье, сказала, что забывчива стала и тяжело одной управляться по дому. Я ее тогда спросила: а почему Карп не приезжает и жив ли он вообще?

– Что ты такое, милая, говоришь, жив мой сыночек, – ответила она. – Да. Не приезжает, не пишет, но материнское сердце знает, что жив. Работа у него тяжелая, да и далеко он отсюда забрался. Давненько уже мне один добрый человек от него письмо передавал, – тяжело вздохнула баба Анфиса. – Да даже не письмо, а записку, так вот я ее наизусть выучила. Работает он на золотом прииске, каким-то вахтовым методом. Прииск тот Ленским зовется и находится на территории Бодайбинского района Иркутской области.

Я тогда еще удивилась, что Карп в Иркутскую область попал, и говорю ей: если работает вахтенным методом, домой должен был бы приезжать хоть изредка.

– Должен, – согласилась баба Анфиса. – Ан видишь, не приезжает. Значит, занят очень. Али вообще большим человеком стал, некогда ему разъезжать, – и поковыляла дальше по улице. Ну а больше я ничего о Карпе не слышала, – добавила Нюра.

Девушки помолчали, каждая думая о своем. На улице совсем стемнело, под окном веранды продолжали наперебой петь свою веселую песню сверчки, словно соревновались, кто кого перепоет. В приоткрытое окно с улицы прилетел порыв свежего ветерка, и веранда наполнилась хмельным запахом разнотравья. Первой нарушила молчание Арина:

– Нюра, пойду я домой, а то поздно уже и на улице темно стало.

– Может, у меня все-таки останешься переночевать? – просительно, с надеждой посмотрела на подругу Нюра. Уж очень ей не хотелось оставаться дома одной.

Арина вначале засомневалась, а может, и правда остаться до утра, что по темноте тащиться, Миша все равно сегодня занят и не придет. Он ее еще днем предупредил, что не сможет к ней подъехать, так как поедет в Новообск, в аэропорт, Иринку встречать, дочка из Крыма возвращается. Но тут же прогнала минутную слабость и твердо сказала:

– Нет, Нюра, я пойду. А тебе абсолютно нечего опасаться. У тебя вон не дом, а крепость.

– Ну давай хоть до калитки провожу, – больше не стала настаивать Нюра, понимая, что подругу переубеждать бесполезно.

Девушки вышли на темную улицу, фонари отчего-то сегодня не горели, да и луна, как назло, куда-то запропастилась.

– Арина, может, тебе фонарик дать или передумаешь и останешься у меня ночевать? – с надеждой спросила Нюра.

– Нет, я уже пошла, возвращаться не буду. Фонарик у меня и в телефоне есть, не заблужусь. А тебе спокойной ночи, ложись спать и ни о чем не переживай.

– Храбрая ты, Аринка, я бы сроду по такой темноте не поперлась, – позавидовала Нюра отчаянной подруге, закрывая на щеколду калитку.

Арина сама не ожидала от себя такой смелости и, помахав Нюре рукой, твердо вступила в темноту, освещая себе путь фонариком от мобильника.

Действительно, на улице было хоть глаз выколи, слабый свет от телефона тускло освещал дорогу, и она то и дело оступалась, проклиная дорогу, которая, оказывается, была вся в выбоинах и кочках, совсем незаметных в дневное время.

Проходя мимо дома Иващенко, Арина задержала взгляд на темных окнах их дома и, вспомнив рассказ Светланы о доме Кудашкиных, перевела взгляд вдаль, на избу бабы Анфисы. В темном окне покосившегося от времени дома мелькнул лучик света, словно кто-то с фонариком передвигался по комнатам.

– Господи, показалось, – постаралась успокоить екнувшее сердце Арина. – Наслушалась всяких небылиц, вот теперь и мерещится. – Но лучик света все так же продолжал блуждать по темным комнатам. – Отвяжись, плохая жизнь… – прошептала Арина, постояла в нерешительности и, быстро обогнув дом Иващенко, перелезла через прясло огорода, стала медленно продвигаться к дому Карпа. Фонарик пришлось выключить, чтобы ее ненароком никто не заметил. Она подошла к самому краю забора, всего несколько метров ее отделяло от заброшенной избы.

В доме глухо хлопнула входная дверь, и на улицу вышли двое мужчин, освещая мощным фонарем ограду, словно кого-то или что-то потеряли и старались найти. Арина попятилась назад, стараясь прижаться к пряслу, чтобы не попасть в луч света. Но тут же сильная мужская рука, отчего-то противно пахнущая селедкой, закрыла ей рот и повалила на землю. У Арины перехватило дыхание, от запаха селедки тошнота подступила к горлу. Она забрыкалась, стараясь освободиться из цепких рук, но тяжелое тело придавило ее к земле.

«Господи, помоги мне. Во что я вляпалась?» – молниеносно пронеслось в голове у девушки. В ту же секунду она услышала незнакомые голоса совсем близко и притихла, боясь выдать свое присутствие. Возможно, это сообщники злодея, удерживающего ее, тогда ей одной с тремя точно не справиться. До слуха Арины донесся мужской сюсявый голос.

– Да я тебе говолил, сто он не сунется сюда. Видис, запустение клугом какое? Его седесь тосьно нет. И где он, падла, мосет быть? – на ломаном русском языке, сюсюкая, произнес первый голос. Его акцент очень напоминал китайский.

– Был он здесь, крысеныш, – ответил прокуренный, хрипловатый голос. – Кожей чую, что был. Кстати, он же родом из этих мест. Ченг, я вот что подумал, его здесь могут все знать, надо бы утром к соседям наведаться и расспросить их с пристрастием.

– Это как, увазаемый? – поинтересовался голос первого.

Арина сосредоточилась на разговоре двух мужчин. Судя по голосу, сюсявый мужчина был моложе своего собеседника. И она, скорее всего, не ошиблась насчет китайца, ведь второй, с сиплым голосом, назвал его Ченгом. А Ченг, насколько ей известно, имя китайское.

– Придумаем как. В доверие вотремся и все выпытаем, – констатировал хриплый. – Ладно, хватит лясы точить. Придется в машине переночевать, а с утра будем проблему решать.

Удерживающий ее злодей не позвал и не окликнул мужчин, значит, они не вместе, постаралась мысленно успокоить себя Арина. Мужчины удалились, злодей ослабил свою хватку, и Арина услышала над своим ухом тихий шепот:

– Я сейчас руку уберу, ты только не ори. А то тебя услышат те, кому не надо слышать, тогда нам обоим хана. Или попросту сказать, несдобровать. Если согласна, то кивни головой.

«Кивни головой, – мысленно повторила Арина. – Попробуй кивни, если твоя голова крепко прижата к земле». Но она все же с трудом сделала попытку пошевелиться и кивнула головой, сама не понимая, как это ей удалось сделать. Мужские руки медленно отпустили Арину, и она осторожно стала ползать по земле, ощупывая все вокруг себя руками.

– Ты что делаешь? – так же шепотом поинтересовался мужчина, поднимаясь с земли и отряхивая колени от налипшей грязи.

– Телефон ищу, я его нечаянно выронила, когда вы мне рот своей пахнущей селедкой рукой закрыли.

Мужчина поднес руку к своему носу, понюхал и ответил:

– Ну, пахнет немного рыбой, ничего страшного, подумаешь, цаца какая. Селедку она унюхала.

Арина наконец нашла телефон, с облегчением вздохнула, поднялась с земли, включила фонарик и посветила мужчине в лицо. Тот, не ожидая такого поворота событий, зажмурился от яркого света и зашипел.

– Сдурела, что ли, выключи сейчас же, пока нас кто-нибудь не заметил.

Перспектива быть замеченной гостями Карпа Арину никак не прельщала, и она, повинуясь, отключила фонарь, произнесла:

– А я вас знаю. Вы Карп Кудашкин.

– А вот то, что ты меня знаешь, это совсем плохо. Я не буду пытать, откуда ты меня знаешь. Скажу только одно: не надо было тебе со мной встречаться, ох не надо, – противно зашипел Карп. – Но все же интересно, откуда ты меня знаешь?

Арина поняла, что сболтнула лишнее, но не стала отпираться и отказываться от своих слов, робко пояснила:

– Вас так красочно описала мне Светлана Иващенко, что просто невозможно не узнать.

– Болтливая дура. Совсем не думает, что своим языком молотит. Да-а-а, с этим что-то надо делать.

– С чем? – не поняла Арина. Она вдруг осознала, просто почувствовала кожей, что ей может угрожать опасность.

– С вами, свидетелями. Никто не должен был знать, что я в селе появлялся.

Арина непроизвольно хмыкнула: