Ты есть

Я грубить не умела и не любила. Я за мир во всем мире. Но тут на меня что-то нашло.

– Во-первых, я тебе не детка, – жестко, сквозь зубы проговорила я. – А во-вторых, тебя совершенно не касается, сколько мне лет! Я приехала за машиной, и ты мне обязан её отдать!

– Вот чего я как раз не обязан делать, так вот этого. По тебе сразу видно, что ты малолетка. Тебе до восемнадцати ещё расти и расти! Так что давай… Разворачивайся на сто восемьдесят градусов и чеши по другому адресу!

– Меня мама просила забрать машину, – начала и сама себя оборвала, понимая, как по-детски звучат мои слова.

Господи… Да что со мной.

– Ваши проблемы, – не сказал, рыкнул бугай. – Я сказал, что малолетке не отдам машину, значит, не отдам. Чтобы потом нажить лишние проблемы…

– Никаких проблем не будет, – сделала я ещё одну попытку.

Нет, чтобы признаться…

– Нет, я сказал. Всё. Вали отсюда.

Я уперлась. Понимала – скажи, что мне девятнадцать, и все проблемы отступят. Паспорт, в конце концов, можно достать. Он у меня всегда с собой.

Но нет же…

Видимо, на этом он решил, что со мной больше не стоит иметь дело. Потому что отправился в подсобное помещение и загремел железками. А я как стояла посреди бокса, так и продолжила стоять, переминаясь с ноги на ногу. К тому же, окончательно замерзла, и у меня уже предательски стучали зубы.

Поэтому я не придумала ничего умнее, как достать непослушными холодными пальцами смартфон и позвонить матери.

Та трубку взяла не сразу.

– Юля, у меня много работы, – недовольно проворчала она, даже не поинтересовавшись, по какой причине я звоню.

– Мам, мне не отдают машину, – сразу к делу перешла я.

– Как не отдают? – этот факт вызвал у неё удивление.

Я закатила глаза. Иногда простота матери меня начинала раздражать. Она точно забыла, что в семье старшая она.

– Очень просто. Я приехала на станцию, а механик уперся. Говорит, что не отдаст ключи малолетке! – последнее слово я нарочно произнесла очень громко, чтобы грубиян услышал меня.

Вся загвоздка заключалась в том, что когда я не красилась – а сегодня как раз выпал такой день – мне никто и семнадцати-то не давал. Пятнадцать максимум. А под дутой, удлиненной курткой грудь и округлившиеся бедра весьма трудно было разглядеть.

Или кто-то не хотел их замечать…

Обидно, однако.

Между прочим, грудь у меня была полноценного второго размера, и фигура красивая. Песочные часы в действии. Так говорил Илюха, мой самый лучший друг.

С которым на днях, кстати, возникли кое-какие проблемы.

Черт, и почему раньше я не замечала его слов… Вернее, интонации, с которой он их говорил.

Ладно, сейчас не о том.

– Так-так… – Александра Михайловна задумалась. – Стой, где стоишь, я через минуту перезвоню.

Как будто я куда-то собиралась уходить. От одной мысли, что снова окажусь на улице, без транспорта, и придется домой добираться на автобусе, мне становилось дурно. Да и в карманах была одна мелочевка.

Я понятие не имела, что могла придумать в данной ситуации мама. Оставалось лишь надеяться, что она каким-то волшебным образом разрешит проблему.

Я не хотела.

Принципиально.

На горизонте снова показался механик-грубиян.

– Ты всё ещё здесь?

Я лучезарно улыбнулась.

– А где же мне ещё быть?

– Где угодно, но только не здесь!

Я переминалась с ноги на ногу. Ну, в конце-то концов, не выгонит же он меня силой. Хотя… С такого станет. У меня снова зазвонил телефон, и я ещё никогда не была так рада звонку матери.

– Ты все ещё находишься на станции? – спросила она меня.

– Где ты мне сказала оставаться, там я и нахожусь.

– А как зовут молодого человека, который не отдает тебе машину?

Я почувствовала, как вся кровь, которая ещё была способна циркулировать в моем замерзающем теле, прильнула к лицу.

– Мама, я откуда знаю.

– Так спроси.

Ей легко сказать, а что делать мне?

Исподлобья посмотрела на него. Что угодно, но только не это… Но перспектива оказаться без машины на холоде прельщала ещё меньше.

– Хорошо, – сквозь зубы проворчала я и, отодвинув телефон от уха, как можно более безразличнее, спросила: – Извини, но тут интересуются: как тебя зовут?

– По какой надобности?

Я пожала плечами.

– Говорят, надо.

– Допустим, Максим, – ответил он, прищурив глаза.