Холм Сирила

– Уж скорее продать, – сказал Уоллес. – И я бы его понял. Ты тут балуешься, наследие, можно сказать, растрачиваешь. А исследователи…

– Что исследователи? – голос Линды прозвучал так резко, что Сирил невольно вздрогнул. – Что они с этого получат? Что ты с этого получишь?

Какое-то время в комнате царило молчание. Потом Уоллес сказал:

– Ладно, может, ты и права. Если для тебя это важно, я помогу. Давай, что есть.

– Вот так бы сразу. Вот, смотри.

– Могла бы и переслать… А лучше дай оригинал.

– Ты это серьезно?

Со стороны отцовской спальни послышались шорохи. Испугавшись, что отец сейчас выйдет и застанет его за подслушиванием, Сирил отошел подальше и снова прошел по коридору, на этот раз намеренно топая. Проходя через гостиную, он пояснил с заспанным видом, что захотел пить. Затем исполнил свое намерение и вернулся в комнату.

Уже лежа под тонким одеялом, Сирил подумал об услышанном разговоре. Может ли быть, что Линда что-то украла? Выдать ли ее? Или он все не так понял?

За этими тревожными мыслями Сирил забылся сном.

Когда он проснулся, в доме было необычайно тихо. Сирил насторожился и обошел дом. Никого, только из комнаты Чарльза слышался шелест страниц – сиделка, должно быть, читала книгу.

На кухонном столе лежала записка, написанная Линдой. Она сообщала, что они с Джоном и Биллом уехали в город, потому что у Билла разболелся зуб, и вернутся вечером. Прочитав это, Сирил без особой надежды заглянул в холодильник и нашел там несколько сэндвичей, положенных один на другой и завернутых в полиэтилен. Больше ничего не было, только в дверце стояло несколько бутылок минералки, пива и колы.

Посидев с минуту в раздумье, Сирил прошел обратно в детскую и бегло осмотрел вещи Билла. Планшет он забрал с собой. Тогда Сирил с великой осторожностью подошел к спальне отца, но Сильвия в комнате Чарльза, которая располагалась по соседству, громко кашлянула, и Сирил решил не рисковать.

«Тогда сразу пойду на холм, – подумал он, – интересно, увижу ли там что-нибудь».

Он вернулся к себе, нашел в шкафу старый рюкзак Билла, положил в него тетрадь и ручку, на кухне забросил пакет с сэндвичами и две бутылки колы, и вышел на улицу.

На что он надеялся? Что ему удастся снова встретить призрака и угостить его? Сирил сам удивлялся себе и не понимал толком, чего ждет от похода на холм. Подсознательно он все-таки надеялся на встречу с Сирилом-призраком: приятно было поговорить с кем-то столь необычным и в то же время похожим на него, и не связанным с его дурацкой семьей. Но разум убеждал, что Сирилу либо приснилось, либо после всего произошедшего он подвинулся головой. Школьный психолог намекал, что такое может случиться.

Сирил вышел из деревни, никого не встретив. Загон, где он вчера встретил парня, пустовал.

Дождь прекратился ночью, трава все еще была сырой, а земля – мягкой. Кроссовки Сирила очень быстро стали из относительно белых черно-коричневыми. Недалеко от монастыря, понимая, что он промокнет, опустившись по колено в траву, Сирил подумал, а не повернуть ли ему назад. Сегодня он вроде бы ощутил что-то, нечто зловещее почудилось ему в руинах и, особенно, в холме, когда он поднял голову и посмотрел на него. Но, вспомнив улыбку Сирила-призрака, Сирил отогнал от себя неприятное чувство и бегом бросился вперед.

Поднявшись на холм, он испытал смесь торжества и разочарования.

Здесь никого не было. Лишь холодный ветер гулял по вершине и влажно лоснилась мрачная скала.

Сирил раздумывал, посидеть ли ему тут немного или отправиться домой, когда что-то заставило его повернуться и посмотреть налево. Его сердце испуганно дрогнуло.

На траве лежал человек.

Сирил медленно подошел к нему, чувствуя в висках болезненную пульсацию крови. Это был Сирил-призрак, но сейчас он меньше всего походил на призрака – он был в точности как реальный мертвец. Руки и ноги чуть раскинуты в стороны, голова неестественно склонена вправо, будто кто-то чрезмерным усилием свернул ее туда, недвижные глаза смотрели в небо.

Испуганный Сирил долго стоял, не смея двинуться или оторвать взгляд. У него в голове помутилось. Он подумал, что, может, на самом деле мальчик умер совсем недавно, и его труп до сих пор лежал здесь, а вчерашний разговор он сам придумал от шока?

Вдруг Сирил-призрак приподнялся и посмотрел на него. Его глаза тут же приняли обычное выражение, на губах появилась улыбка; он легко сел.

– Привет! – сказал он. – Уже день прошел?

– Да… – Сирил сам себя не расслышал из-за хриплого голоса, прокашлялся и проговорил уже увереннее: – Да! Ты ужасно меня напугал.

– Чем это? – удивился Сирил-призрак.

– Лежал тут, как… Как мертвый.

– Я по сути и есть мертвый, – Сирил-призрак пожал плечами. – Не хотел никого пугать, я всегда так лежу. Но, на будущее, запомни – бояться мертвых тел не нужно. – Он моргнул. – Нужно бояться душ тех, кто умер.

– И твоей тоже? – Сирил нахмурился.

– Тебе – нет, – обнадежил Сирил-призрак. – С чего бы? Ты мне ничего плохого не делал. Так что я и помочь тебе рад. Ты хотел, чтобы я рассказал тебе о монастыре?

– Ага!

Сирил плюхнулся на траву и достал из рюкзака тетрадь и ручку.

– Что ты хочешь узнать? – спросил Сирил-призрак.

– Ну просто… Как тут все было. Знаешь, как если бы я рассказывал кому-то, и по рассказам могли все представить.

– Что ж, слушай… – Сирил-призрак призадумался, потом встал, поманил Сирила за собой, и они вместе подошли к спуску с холма. – Смотри, там, где чернеют руины – это остатки главного здания, так мы его называли, потому что оно было очень большим. Там была кухня и кладовые, рядом – сад. Оно было гораздо больше, чем сейчас кажется, вон до того камня… Видишь? Вон там была церковь, там – библиотека, вон там жили священники, там – монахи. Вон там, слева, были конюшня и свинарник, а вон с той стороны был дом, в котором жили мы. Монастырские дети, так нас называли. Нас было шестеро.

– А почему вы жили в монастыре? Вы были сиротами?

– О, нет. Не совсем, то есть. Только Стефан был сиротой, но у него был богатый дядя. У остальных были живы отец или мать, иногда и оба. У меня вот отец. Они все занимали довольно высокое положение, но мы им были не особо нужны – даже, скорее, совсем не нужны. Вот нас и отправили подальше, воспитываться при монастыре. За нас хорошо платили, так что священники были совсем не против.

– Мой отец тоже сделал что-то вроде этого, – сказал Сирил. – Только отправил не в монастырь, так сейчас вроде бы не делают, а в школу-интернат. Мы там учимся и живем, и, по-моему, до большинства детей родителям тоже дела нет… Хотя школа вроде бы крутая, ну, дорогая, то есть.

– Мы тоже учились. И на службах были обязаны присутствовать, помогать там, убирать, в саду работать иногда. Но было не так уж и плохо. В свободное время мы убегали в деревню, и даже ночью. Это я придумал, – отметил он с гордостью. – Без меня они бы никогда не решились.

– А что вы делали ночью?

– Гуляли. В сады залезали, – Сирил-призрак улыбнулся, с явным удовольствием вспоминая то время. – Ночью даже самое обычное кажется необычным.

– Здорово! – одобрил Сирил. – У нас поблизости садов нет, но мы часто лазаем в кухню. Или во двор. Один раз даже удалось выбраться в город и достать вино, мы выпили целых две бутылки.

– А зачем в город? В школе не было вина?

– Конечно, нет. Ученикам ведь нельзя его пить.

– С чего это? Вас наказали?

– Да нет, нам вообще нельзя. Нам же еще нет восемнадцати лет, – растолковал Сирил. – Кому меньше, тем вино и всякое такое пить не разрешают, говорят, что это вредно.

– Как странно, – поразился Сирил-призрак. – Что же тогда пьют те, кто младше?

– Сок, чай. Колу.