Король не отвел глаз.
– Я бы очень хотел сказать тебе "да" уже сейчас, – тихо проговорил он. – Однако отвечу честно: пока она не моя. Но я буду добиваться ее, и ты поклянешься, что не только не будешь мне мешать в этом, но и поможешь… Иначе… иначе… я найду способ отомстить, в первую очередь твоим дочерям, – в его глазах мелькнуло жесткое, тяжелое выражение.
– А если у нее хватит сил противостоять и Вам, и мне?
– Предоставь это мне. Ты будешь лишь четко следовать моим указаниям. Да, и еще… ты пообещаешь, что не будешь ни в чем ограничивать ее… решать все будет она, а также поклянешься, что ваш брак будет лишь номинальным, я надеюсь, ты понимаешь, о чем я.
– А если она потребует от меня исполнения супружеского долга?
– Не потребует… А если все же потребует, откажешь. Ведь заставить тебя она не сможет.
– Вы хотите, чтобы я предоставил ей полную свободу… А если, воспользовавшись ею, она предпочтет Вам кого-либо другого?
– Герцог, тебе до этого не должно быть никакого дела, – король усмехнулся и, наконец, сел в кресло напротив него. – Твоей супругой она будет лишь номинально, и никаких прав у тебя на нее не будет… и ты знаешь об этом заранее… и согласишься с этим, потому что иначе твои дочери в лучшем случае закончат свою жизнь в монастыре, уж я постараюсь… поверь мне.
Король помолчал немного, а потом спросил:
– Так ты согласен?
– Вы не оставили мне выбора, государь… – герцог отвел взгляд. – Только как же Вы будете, лишив меня чести, полагаться на мое честное слово?
Король вдруг рассмеялся и откинулся на спинку кресла:
– Алекс… герцог, позволь я буду так тебя называть… Раз уж быть тебе моим ближайшим придворным.
Герцог лишь кивнул.
– Так вот, Алекс, я давно никому не верю… Этот разговор с тобой и твоя клятва – скорее дань твоим понятиям о чести, чем моим… Тебе проще сдержать такую клятву, чем выполнять все тоже из-за страха и опасений о судьбе дочерей. Они ведь все будут жить при дворе, или там, где пожелает твоя будущая супруга, но в любом случае ни одной я не позволю покинуть пределы государства, моего государства, заметь… Я понятно объяснил?
– Да, Ваше Величество, – Алекс Тревор покорно склонил голову. Он принимал условия сделки. Восемь лет суровой нужды, если не сказать, нищеты, и ответственность за судьбу дочерей сломили его. Поэтому сейчас потенциальная измена неизвестной ему будущей супруги, казалась ему чем-то несоизмеримо малым по сравнению с возможными злоключениями собственных дочерей, которые и так настрадались из-за его решения отстоять честь их матери. Он отчетливо осознавал, что стоит только королю сделать знак начальнику охраны, как тут же какой-нибудь отряд стражников ворвется в его родовой замок, после чего его дочерям останется лишь посочувствовать…
– Тогда я жду твоей клятвы.
– Я клянусь, мой государь, что не посягну на честь моей будущей супруги и предоставлю Вам и ей полную свободу действий, – герцог Тревор клятвенно поднял руку.
Король величественно поднялся с кресла:
– Пойдем, я представлю ее тебе…
Они долго шли по коридорам полутемных анфилад дворца. Вытягивающаяся при их приближении стража услужливо распахивала двери. Наконец они подошли к массивной двери, у которой стояли два охранника.
– Ее Светлость ела сегодня что-нибудь? – спросил король вышедшую служанку.
– Нет, Ваше Величество, – присела перед ним та и, низко склонившись, всхлипывая, добавила: – Сегодня тоже нет… Я уговаривала, я плакала и говорила, как Вы велели, что меня накажут, если она не поест, но она так и не поднялась с колен, ни словечка не сказала и не взяла ничего. А ведь уже десятый день пошел…
– Понятно… – мрачно протянул тот и, рывком распахнув дверь, вошел.
Герцог вошел следом. У дальней стены на коленях перед распятием, спиной к ним стояла женщина в платье жемчужно-серого цвета, с распущенными каштановыми волосами, которые, словно тяжелый, блестящий плащ, струились по ее плечам и спине до самого пола.
– Все молишься? – плотно закрыв массивную дверь, спросил у нее король. – Надеешься, что если будешь голодать, молитва будет действеннее?
Та медленно поднялась с колен и обернулась, мельком взглянув на герцога Тревора, который тут же пораженно замер, так она была прелестна. Высокий умный лоб, коралловые губы, изысканный излом бровей, подчеркивающих большие, миндалевидные, темно-синие глаза, в бездонном и завораживающем взгляде которых легко можно было утонуть. А когда она повернулась к королю и мелодично заговорила, Алекс Тревор понял, что его сердце окончательно пленено и застыл не в силах ни пошевелиться, ни оторвать от нее взгляд.
– Мой государь, я действительно молилась, и молилась о Вас. Я молилась о Вашем здравии и о том, чтобы Господь просветил Вас и направил Вас на путь истинный. Чтобы Вас оставили дурные мысли и всю Вашу энергию Вы могли бы потратить на благо Вашего государства.
– Если все так, как ты говоришь, что ж ты не ешь ничего? – король шагнул к ней ближе. – Чтобы досадить мне? Чтобы меня заставить принять твои условия? Что ты еще хочешь?
– Ваше Величество, я не прошу ни о чем, – красавица печально покачала головой.
– Тогда что? Ты не можешь простить мне казнь твоего супруга? А как же христианское всепрощение?
– Мой государь, Вы – король и были вправе поступить так, как поступили. И Вы лишь перед Богом будете держать ответ за содеянное. Не мне судить Вас, и не вправе я осуждать Вас. Только если Вы думали, что казнь моего мужа освобождает меня от клятв, данных ему, Вы ошибаетесь. "В горе и в радости, в болезни и в здравии", я обещала быть вместе с ним. И раз Вы посчитали его преступником, нарушившим закон и достойным казни, то значит, и я достойна лишь этого, поэтому я жду лишь ее.
– Нет, герцогиня. Вы, может, неплохо знаете Священное писание, но плохо знаете закон, – мрачно усмехнулся король, переходя на официальный тон общения. – По закону как единственная представительница и наследница рода Тоддов, у которой не было детей от герцога Риттенберга, Вы обязаны повторно выйти замуж, чтобы иметь возможность родить наследника. Вы не захотели стать моей супругой и заставили меня отказаться от мысли склонить королеву к добровольному уходу в монастырь, но я нашел Вам другого супруга. Он не менее знатного рода, чем Ваш, и по закону Вы не можете ему отказать, если согласен я. А я согласен. Поэтому завтра вечером будет свадьба. Вы христианка и обязаны повиноваться закону, не так ли?
– Да, Ваше Величество, – она потупилась и, немного помолчав, тихо добавила: – Я выйду замуж, раз это требование закона.
– И если сейчас же Вы не начнете хоть что-то есть, то я при Вас прикажу мучительно казнить служанку, столь скверно Вам прислуживающую, что Вы даже отказываетесь от еды.
– Хорошо, я буду есть, раз Вы на этом настаиваете…
– Вот и славно, – мрачно проронил король, – прикажите служанке принести Вам еду. Утром Вам принесут свадебное платье. Вы должны завтра выглядеть достойно. Свадьба не такое частое событие.
– Да, мой государь, – герцогиня покорно склонила голову.
– Кстати, не желаете ли узнать, кто Ваш будущий супруг, миледи?
– Это не имеет никакого значения, – печально проговорила та и отвернулась.
– У тебя нет даже любопытства, – король резко шагнул к ней, обхватил ее за плечи и сильно тряхнул. – В тебе хоть что-то есть от женщины?
В то же мгновение голова красавицы запрокинулась, и она стала медленно оседать на пол.
– О Господи, – король подхватил на руки ее безвольно обмякшее тело и, шагнув к постели, стоявшей у противоположной стены, бережно уложил ее там.
– Прости, мое сокровище, я сам не ведаю, что творю, ты лишаешь меня разума… – прошептал он, опускаясь рядом на колени, беря ее руку и осторожно и нежно целуя кончики ее пальцев, – я все готов тебе отдать ради счастья быть с тобой, только ведь ты не возьмешь…
Потом он решительно поднялся и, сердито бросив Тревору: – Пошли. У тебя будет еще время налюбоваться ею, – вышел с ним в коридор.
Там, жестом подозвав к себе служанку, шепотом приказал:
– Приведешь герцогиню в чувство и накормишь ее тем, чем она скажет. Она обещала поесть. Будешь кормить ее понемногу, но часто. Всю ночь чтоб от нее не отходила. Утром она должна выглядеть лучше… намного лучше, чем сейчас, иначе к палачу тебя отправлю.
– Да, Ваше Величество, – срывающимся от волнения голосом пробормотала насмерть перепуганная служанка, – я все сделаю, как Вы сказали.
Король развернулся и решительным шагом направился прочь. Герцог Тревор последовал за ним.
Вернувшись в кабинет, в котором они беседовали, король, захлопнул дверь и, взглянув прямо в глаза герцогу, медленно и очень отчетливо спросил: