Радиоволна, или Соло втроем

– Что это? – беря их в руки, поинтересовалась она.

– Заявление и анкета для иностранных граждан. Сначала Вы заполняете анкету, а потом излагаете в письменном виде свои претензии. Я понятно объяснил?

– Предельно, – кивнула Маргарита и повернулась к комиссару: – У Вас ручку попросить можно?

– Пожалуйста, – тот протянул ей одну из ручек, лежащих у него на столе.

– Благодарю, – Маргарита разложила перед собой бланки анкеты и достаточно быстро заполнив, замерла над графой «заявление о противоправных действиях». Немного поразмышляв, она написала: «На вилле, являющейся моей собственностью, проживают неизвестные мне люди, пытавшиеся препятствовать мне свободно распоряжаться ею и покидать её территорию. Прошу разобраться, восстановить мои права и освободить мою собственность от лиц, незаконно находящихся на ней». После чего протянула бумаги переводчику.

– Так Вас не похищали? – пробежав глазами строки заявления, тут же уточнил он.

– Я самостоятельно приехала на виллу, воспользовавшись услугами шофера, а потом неизвестные мне люди, находившиеся на ней, сообщили, что они там работают, и я не вправе ни попросить их покинуть мою собственность, ни сама покинуть территорию виллы. Я вылезла через окно и сбежала. Является ли это похищением, я не знаю, но в любом случае хотела бы, чтобы больше никто мою свободу не ограничивал и пользоваться моей собственностью мне не мешал.

– Понял, – кивнул тот и, повернувшись к комиссару, передал ему заполненные бумаги и затараторил что-то на родном языке.

Тот сначала молча слушал, потом хмуро проронив какую-то фразу, повернулся к Маргарите:

– Вас сейчас проводят в комнату ожиданий, Вы там подождете, мы выясним некоторые обстоятельства дела и потом сообщим Вам, что Вам надлежит делать дальше, и чем мы можем Вам помочь.

– Хорошо, – Маргарита поднялась и в сопровождении переводчика прошла в небольшую комнатку с диваном и маленьким столом с двумя стульями.

Расположившись на диване, Маргарита прикрыла глаза, приготовившись долго ждать, и начала пытаться строить различные предположения насчет возможного дальнейшего развития событий. На её взгляд, самым вероятным было признание её сделки по покупки недвижимости недействительной. Ну невозможно ведь за оплаченные ею деньги приобрети такую виллу. Правда, нигде в документах сумма прописана не была, да и самого договора о купли-продажи у нее на руках не было. Осипший лев вручил ей лишь свидетельство о праве собственности, и она, удовлетворившись этим, не стала проверять бумаги по оформлению самой сделки. И как выяснилось зря. Хотя, раз сумма не указана, то может и не расторгнут сделку, и она получит право пользоваться виллой… Только вот вопрос: как она её содержать будет? Она на одних налогах на нее разорится… Да и без обслуживающего персонала на такой большой вилле тоже наверняка не обойтись. Получается, по любому продавать её надо будет… Лучше всего тому же Аркадию, пусть забирает за те же самые деньги, что она за нее заплатила. Ей чужого не надо. Что легко пришло, надо и отдавать легко, тогда душа скаредностью не отягощается, и жить проще становится. Придя к такому решению, что виллу в любом случае вернет Аркадию, она внутренне успокоилась и чтобы быстрее скоротать время ожидания, встала и, подойдя к небольшому окну, забранному мощной решеткой, стала разглядывать представший её взору скромный заоконный пейзаж. Два чахлых деревца и редкий вытоптанный газон с пожухшей травой, производили какое-то удручающее впечатление. Не то что ухоженный газон, фигурно подрезанные вечнозеленые хвойники и шикарные клумбы у так называемой её виллы. Интересно сколько денег Аркадий выкладывает ежемесячно, чтобы поддерживать ландшафт, окружающий дом, в таком виде, и неужели он и дальше был готов оплачивать все издержки по содержанию виллы, которая перестала ему принадлежать? Хотя с него станется. Насколько ей было известно, денег Аркадий не жалел ни на свои увлечения, ни на благотворительность. И то спонсировал постройку храма, то реконструкцию детского дома, то организацию конкурса наподобие: «мы ищем таланты». Только сейчас он явно неправильное направление для своей благотворительности выбрал. Она не нуждается в подобном и способна сама себя обеспечить и не желает зависеть ни от каких благотворительных подачек.

От размышлений её оторвал звук раскрывающейся двери. Она обернулась.

На пороге стояли комиссар и еще один приятного вида мужчина лет сорока, среднего роста, с бородкой и пушистыми усами, который обаятельно улыбнувшись, первый шагнул к ней.

– Ну что же Вы заставляете нас так нервничать, миссис Маргарита? – по-английски обратился он к ней.

– Кто Вы? – Маргарита нахмурилась.

– Вы забыли меня? Ничего страшного, не пугайтесь только… – улыбка усатого незнакомца стала еще шире. – Это не особо хорошо, конечно, но я надеюсь, если Вы начнете новый курс лечения, такие провалы в памяти скоро прекратятся.

– Какие провалы в памяти? – Маргарита нервно усмехнулась, ситуация ей не нравилась все больше и больше. В мозгу мелькнула мысль, что похоже Аркадий решил представить её сумасшедшей, чтобы иметь возможность держать под опекой. – Я вижу Вас впервые, мистер. Вы меня с кем-то путаете.

– Я допускаю, что Вы считаете, что видите меня впервые. Только я Вас ни с кем не путаю, миссис Маргарита. Ваш муж нанял меня, чтобы я постарался помочь Вам справится с Вашим недугом.

– У меня нет никакого мужа, – стараясь не показывать, что жутко раздражена, Маргарита постаралась сказать это абсолютно спокойным тоном. – Вас кто-то ввел в заблуждение.

– И не он знакомил меня с Вами на первом приеме? – с явным удивлением осведомился он, подходя ближе и осторожным движением касаясь её руки.

– Я не была у Вас на приеме ни одна, ни с мужчиной… – борясь с желанием немедленно оттолкнуть его руку, нарочито холодно проговорила Маргарита.

– И это не копия Вашего свидетельства о браке? – он влез рукой во внутренний карман пиджака и достал вчетверо сложенный лист бумаги и протянул ей.

Развернув его, Маргарита увидела нотариально заверенный перевод свидетельства о бракосочетании её и Аркадия. Все её паспортные данные совпадали.

– Этого не может быть! Вот, смотрите, – она полезла в сумочку за своим российским паспортом и, достав и раскрыв на странице «семейное положение», ошарашено замерла, глядя на штамп с записью о браке.

– Что Вы хотите мне показать? – протянул он руку за её паспортом.

– Уже ничего, – с усмешкой убирая паспорт обратно в сумочку, проговорила она, сообразив, по дате бракосочетания, что «осипший лев» использовал её паспорт, пока он находился у него, не только для оформления сделки, и что доказать фиктивность брака можно будет лишь на Родине. – Вы оказались правы, похоже, я и впрямь замужем, жаль только, что узнала об этом только сейчас… Но тем не менее это не означает, что я знакома с Вами или хоть когда-то видела Вас.

– Хорошо, я не стану возражать, давайте знакомиться заново. Меня зовут Марк Листьер, я Ваш психиатр и опекун.

– Кто и по какой причине решил, что мне нужен опекун?

– Ваш муж. По причине того, что у Вас бывают провалы в памяти, обусловленные Вашим недугом.

– Каким недугом? – Маргарита постаралась, чтобы её голос звучал безэмоционально, хотя внутри все рвалось от злости при мысли, что если Аркадию удалось каким-то образом признать её недееспособной, то доказать обратное при таком раскладе ей будет практически нереально.

– Вас интересует диагноз или его симптоматика?

– Меня интересует официально поставленный мне диагноз, на основании которого мой муж мог потребовать, чтобы кто-то меня опекал.

– Вот, – её новоявленный психиатр вновь полез во внутренний карман и достал еще один документ, который протянул ей. – Правда это тоже копия, но оригинал имеется у меня в офисе и если это будет необходимо, то могу его представить Вам.

Она взяла листок и, развернув, углубилась в чтение. Дочитав до конца, она нервно облизнула губы, после чего, медленно сложив, вернула. Аркадий подготовился хорошо. Заключение, данное консилиумом сразу трех врачей и заверенное множеством печатей, не давало ей ни единого шанса сходу опротестовать их диагноз и решение признать её временно недееспособной. Хотя оставляло надежду сделать это в будущем, правда, исключительно по ходатайству лечащего её психиатра, о чем и было указано в заключительной части.

– Вас это убедило или Вы по-прежнему не верите мне? – забирая у нее заключение и пряча его в карман, осторожно осведомился представившийся Марком Листьером мужчина.

Прикинув, что вряд ли полицейский комиссар поставит под сомненье виденные ею документы и начнет хоть какое-нибудь разбирательство, Маргарита неприязненно скривила губы:

– Убедило. Правда, еще Ваши документы хотелось бы увидеть.

– Пожалуйста.

Ей в руку тут же легло удостоверение личности и копия сертификата врача-психиатра.

– Прекрасно, Марк. Я верю Вам, и согласна на Вашу опеку. Что Вы желаете, чтобы я сделала? – поняв, что спорить бесполезно, она решила принять правила навязанной ей игры. Пусть Аркадий думает, что она сдалась, потом она найдет способ развернуть ситуацию в свою сторону. Не зря же она так долго занималась психологией.

– Пока ничего, кроме того, чтобы Вы вернулись домой, миссис Маргарита, – забирая возвращенные ею документы, улыбнулся он ей и, повернувшись к полицейскому комиссару, заговорил на родном для них языке, после чего распахнул дверь перед нею: – Прошу, машина нас уже ждет.

– Всего доброго, – кивнув на прощание комиссару, Маргарита направилась к двери.

– И Вам всего хорошего, я рад, что все разрешилось к всеобщему благополучию, – с явным облегчением тот протянул ей её документы, которые она привычным движением сложила в сумочку. После чего, демонстративно порвав её заявление, бросил его в корзинку для мусора.

Во дворе их ждала уже знакомая ей машина с Пабло за рулем. Марк Листьер распахнул перед ней заднюю дверку. Молча сев, Маргарита была неприятно удивлена, что её новоявленный психиатр последовал за ней и, сев рядом и дождавшись, чтобы машина тронулась, доверительно тронул за руку и повернувшись заглянул в глаза:

– Миссис Маргарита, не могли бы Вы мне сказать, что на данный момент вспомнили, а что приняли исключительно на веру?

– Нет, Марк, – Маргарита неприязненно усмехнулась, она решила демонстративно придерживаться с этим нечистым на руку врачом неучтиво-пренебрежительного стиля общения, вынуждая сбросить карты относительно того, какие ему даны распоряжения на её счет. – Я устала, и разговаривать с Вами не желаю.

– Но этот разговор мог бы помочь мне скорректировать лечение.

– Марк, если Вы намерены прописывать мне медикаменты, могу предупредить: в связи с тем, что я считаю, что любые медикаменты могут повредить моему будущему ребенку, принимать я их не стану.

– А если это будут успокоительные сборы трав?