Секретарь демона, или Брак заключается в аду

Стоило трамваю отъехать, я покосилась на тётушку Сарабунду.

– Скажите, что вы носите в сумке?

На её плече снова возник знакомый чертёнок и с любопытством посмотрел на меня. На его шее висела связка бубликов а-ля ожерелье. Он оторвал два и протянул мне и своей хозяйке.

– Ах ты, моя прелесть, – умились тётушка Сарабунда и погладила его между рожек, а потом взяла бублик. – Это из моего питомника тоже, кстати. Такая ласковая бесяша, я говорю. Не захотел в свободное плавание, остался со мной. А сумка… там кирпичики, милочка. И мышцы в тонусе, и нахалам взбучка.

После этого я поняла, что больше вопросов задавать не стоит. А стоит купить сумку и положить туда кирпич. Мудрость, она, знаете ли, старшим поколением не просто так передаётся.

Когда мы приблизились к Центру рухнувших, я на нервах утоптала бублик на такой скорости, что бесяша попытался мне всунуть ещё один и смотрел сочувственно, словно бабушка с варениками на отощавшего внука.

– Хватит есть! – распорядилась тётушка Сарабунда. – Пять минут удовольствия, а потом всю жизнь «ой, у меня круспа большая»!

– Что такое круспа? – осторожно уточнила я.

– То, что в женщине прекрасно, мягко и так притягивает мужские ладони на предмет шлепка.

Ага, то есть круспа в переводе на одесский язык – тухес. Ну, и уже понятно, что значит в переводе на все остальные языки мира.

Стало неловко. Не то чтобы я сильно страдала на эту тему, от мамы и бабушки мне передалась неунывающая натура, позволяющая любить себя в любом виде, но… Сарабунда права. Надо брать себя в руки.

– Добро пожаловать, милочка, в обитель адскую, – ласково пригласила меня тётушка Сарабунда и распахнула дверь конторы.

Поначалу внутри всё сжалось. Кто его знает, какие тут правила-то. Однако опасения оказались лишними. Мне пришлось отстоять очередь к окошку, получить талон, потом посидеть у нескольких кабинетов, написать пару заявлений, что я, Ада Адольфовна Гройссман, прошу выдать мне документы для проживания в Одассосе и возможности устроиться на работу. Потом опять отправили к окошку и… Вот честно говоря, адская бюрократия Нижнего мира меня совершенно не напугала. Даже больше, после наших госконтор это было вполне приличное заведение с традиционными очередями и крикливыми работницами. Ладно, все работницы разные, не буду наговаривать на людей и демониц. Ведь прелесть в том, что и тех, и других можно встретить в любом из миров. И пусть внешне не заметно, но характер выдает!

– Ну всё, милочка, – изрекла тётушка Сарабунда, когда я стояла на пороге с нужными бумагами в руках. – Добро пожаловать в нашу горяченькую жизнь! Теперь ты наша!

Глава 4. За что? За деньги!

Мне снился дивный сон. За окном была полночь. Луна и звёзды сияли ярко-ярко, освещая лениво перекатывающиеся волны залива и спящие дворики Одассоса. Я стояла возле окна и смотрела вдаль. На душе было спокойно и тепло. Казалось, что наконец-то я нашла место, где мне хорошо и уютно. Прямо так, как должно быть. И не мешают ни цветы-плотоядни, ни хищный паук, ни сосед Мудофель.

В общем, настроение было самое что ни на есть романтичное. Прикрыв глаза, я сделала глубокий вдох. Ночной свежий воздух с ароматами южных цветов и деревьев немного кружил голову.

– Здравствуй, Ада, – прошелестел чей-то незнакомый голос.

Мужской, низкий, с едва различимой хрипотцой. Слушаешь и забываешь всё на свете. Чуть приподняв ресницы, я увидела, что сверкавшие на небе звёзды вдруг слились в ослепительную дорожку, по которой спускался мужчина. Незнакомый. Красивый, словно мечта. Когда прямо смотришь на него, сложно понять, какого конкретно цвета глаза, волосы, кожа… Не различить черты, но не отделаться от ощущения, что он безумно красив. Из одежды – один черный плащ цвета бархатной ночи. По черноте плаща рассыпаны бриллиантовые искры… Почти как звёзды на южном небе… Кажется, что незнакомец просто ухватился за полотно ночи, резко рванул его на себя и облачился в сказочное одеяние.

– Здравствуйте, – пробормотала я, не в силах отвести от него взгляда. – Кто вы?

Он улыбнулся, сделал шаг вперёд и вдруг оказался совсем близко. Горячее дыхание обожгло мою шею, губы коснулись скулы.

– Мы с тобой пока не смогли познакомиться, – промурлыкал он. – А мне так этого хочется. И тебе, впрочем, тоже…

Горячая ладонь обняла мою щеку, он большим пальцем огладил скулу.

– Да?

…Я резко открыла глаза. Солнечные лучи светили прямо в глаза. Вставать совершенно не хотелось. Тётушка Сарабунда гремела на кухне посудой и кого-то отчитывала. То ли бесю, то плотоядней. Комнатка у меня хоть маленькая, но светлая и уютная.

Рядом вдруг кто-то завозился. Я повернула голову и увидела своего бесяшу. Ага, значит, на кухне воспитывают всё же цветы.

– Что, крокодил? – улыбнулась я и пощекотала шерстяное черненькое брюшко. – Бездельничаешь?

– Ур-р-р, – сообщил он, прижмуриваясь от удовольствия.

Вот, бесятки тоже могут урчать. Не хуже котяток. И, в целом, не такие уж и вредные создания, как может показаться на первый взгляд.

– Пора вставать, – доверительно сообщила я. – Сегодня нам предстоят дела. Пойдёшь со мной по магазинам?

Бесяша сделал вид, что задумался, но потом важно кивнул. То есть, консенсус найден за предельно короткий срок. Правда, тут же обнаглел и попытался свернуться у меня под боком.

– Эй! – возмутилась я. – Ты всё же бес-искуситель, а не котейка!

– Бе, – значительно возразил беся и сладко засопел.

И как бы мне ни хотелось ещё поваляться, всё равно пришлось вставать. Пусть тётушка Сарабунда по утрам меня не расталкивала и коварно не заводила будильник над ухом, валяться было просто неприлично. Совесть велела немедленно подняться и, забыв, что моя хозяйка получила приличное содержание за «рухнувшую из Срединного мира», пойти в ванную. Бесяша тут же всё бросил и помчался за мной.

Правда, вышла я в коридор, всё равно жутко зевая. Однако тут же забыла об этом, потому что глазам предстала невероятная картина: выставленные в рядок плотоядни отчаянно ревели. Почти басом. Перед ними лежала тоненькая книжка, похожая на детскую.

– Ничего не знаю, – донесся голос тётушки Сарабунды. – Пока не будет результата, никто к блинам не притронется.

– Ы-ы-ы! – с надрывом выдал ближайший к плите плотоядень. – За что-о-о?

– За деньги! – не растерялась тётушка Сарабунда. – Ну-ка, быстро перестать устраивать истерику и учить стихи!

– У-у-у!

– Молчать!

– А зачем им стихи? – тихонько поинтересовалась я, наблюдая, как все плотоядни синхронно склонили бутоны и принялись шевелить лепестками, словно повторяя строки.

– Шоб було, – доверительно поделилась со мной мыслями тётушка Сарабунда, перекладывая золотистый блинчик на тарелку. – Знаешь ли, не хочется краснеть за этих оболтусов, если они вдруг начнут из окна на всю улицу разговаривать неприличными словами.

Цветы недовольно заворчали.

– Разговаривать? – повторила я. – Но матом обычно ругаются.

– Ругаются – половина беды, – хмыкнула она. – А вот когда разговаривают, то и правда беда-беда. Теряется тонкая нить предназначения матерного слова и ненормативной лексики как таковая. Ты понимаешь, о чем я?

На всякий случай кивнув, я быстро проскочила в ванную. Холодный душ помог взбодриться и почувствовать себя лучше. А изумительная стряпня тётушки Сарабунды и вовсе подняла настроение. После неё я готова была хоть на баррикады, хоть по магазинам с Мефом!

– Мудофелю спуску не давай, – велела она. – Скромничать не вздумай, с него причитается.

«Нельзя так», – сказала совесть.

«Не каждый день нас с тобой по магазинам водят», – возразила жадность.

«Аргумент», – тут же согласилась совесть.