Круглый год. Детская жизнь по календарю

Кодификация календаря как церковного и правительственного издания мешала печатному делу и распространению календарной продукции в России. Только с 1867 года частным лицам было предоставлено право издавать календари, досмотренные в цензурном комитете, после чего на российский книжный рынок хлынуло множество календарей, издаваемых как в столицах, так и в провинции[12 - Среди исследований, посвященных истории печатных календарей в России, см.: Алексеев В. В. Мир русских календарей. Памятная книга по истории отечества (2002); Одинцов Д. С. Календари и люди: Календарная энциклопедия (2001).].

Первые печатные календари изготовлялись в государственных типографиях и литографических мастерских небольшими тиражами в расчете на представителей образованных сословий, затем стали массово печататься для широкой публики в частных типографиях, а к началу XX века оказались самым востребованным типом издательской продукции. Календари столичных издателей ценились за высокий уровень печати и содержательность. Пушкин, находясь в Михайловском в 1824 году, просил младшего брата прислать ему «всевозможных календарей, кроме Придворного и Академического» (последние были в дворянских домах соседей Пушкина, с которыми поэт водил знакомство), а другие виды календарей в провинции были мало доступны.

Со временем печатные календари стали выпускать в губернских типографиях крупных городов. Провинциальные издания, часто не блиставшие оформлением, имели свои преимущества: материал, в них размещенный, был дан с учетом местных астрономических и природных реалий, которые заметно различались на пространной территории Российской империи. С развитием статистики в календарях провинциальных издательств появились справочные отделы с указанием адресов жителей города, информацией о магазинах, фирмах и службах[13 - В последней трети XIX века календари (типа «Весь Петербург» и «Вся Москва») выпускались в большинстве крупных городов Российской империи (в Киеве, Одессе, Варшаве, Нижнем Новгороде, Перми, Саратове, Симферополе и т. д.).].

Календарная продукция, выпущенная в национальных центрах, отражала культуру народа, на языке которого был издан календарь (например, татарские печатные календари, появившиеся в России в эпоху либеральных реформ второй половины XIX века)[14 - Миннуллина Л. З. Татарские печатные календари XIX – начала XX вв. Казань: Заман, 2015.].

К концу XIX века выпуском печатных календарей в России занимались больше сотни частных типографий. На самого широкого потребителя был рассчитан «Общеполезный календарь» Ивана Сытина (выходил с 1889 по 1918 год). Культурная публика предпочитала «Крестный календарь» (выходил с 1865 по 1918 год) Алексея Гатцука, писателя и ученого, или «Русский календарь» (выходил с 1872 по 1916 год) талантливого журналиста Алексея Суворина. «Современный календарь» (с 1889 по 1909 год) Алексея Ступина предлагался менее взыскательным читателям, а «Всеобщий календарь» Германа Гоппе исходил из интересов городской публики (выходил с 1868 по 1899 год). «Календарь для всех», выходивший с 1907 по 1917 год под редакцией Ивана Горбунова-Посадова, известного народолюбца и последователя Льва Толстого, был адресован интеллигентным людям (то есть тем, кто радеет о судьбе народа). Людям деловым адресовались календарные издания Отто Кирхнера, основавшего в последней трети XIX века полиграфическую фабрику в Петербурге (там печатались календари, ежедневники, записные книжки).

Роль издателя была очень велика: он определял круг потребителей своей календарной продукции, учитывал их вкусы и соблюдал интересы, потакал во всем публике или, наоборот, убеждал ее и перевоспитывал. Некоторые издатели (например, Суворин или Гоппе) самолично составляли рубрики календаря, что требовало образованности во многих областях знаний. Неудивительно, что календари различались не по названиям (как правило, типовым), а по именам издателей («календарь Вольфа», «суворинский календарь», «календарь Гатцука»). С календарей начинали свой путь предприимчивые издатели, будущие акулы журналистики и книжной торговли, получавшие коммерческий опыт, выпуская и продавая популярную продукцию (конкуренция в календарном деле была очень велика). Для некоторых он оказался неудачным; зато такие мастера издательского дела, как Сытин, выпускали ежегодно по нескольку типов различных календарей – каждому читателю по вкусу и кошельку[15 - В первое десятилетие XX века издательский дом И. Д. Сытина предлагал «Отрывной календарь», «Отрывной на каждый день календарь», «Общеполезный календарь» (в нем календарь пчеловодства, садоводства, огородничества и охоты), «Всеобщий русский календарь», «Всероссийский календарь» и «Педагогический календарь». Всего издательский дом Сытина выпустил 25 видов различных календарей (годовой тираж календарной продукции составлял свыше 12 миллионов экземпляров). Сытин же напечатал один из самых первых календарей периода революции и Гражданской войны – «Советский календарь на 1919 год».].

Коммерческий интерес при выпуске календарей стоял далеко не на первом месте (издатели указывали, что продажная стоимость календарной продукции едва покрывала производственные затраты). Деятельность издателей, взявшихся за календарное дело, рассматривалась как значимая для общества и государства, и для такой оценки были основания[16 - В некрологах издателей выпуски календарей оцениваются как значимый для русского общества вид деятельности («Памяти Германа Дмитриевича Гоппе, основателя и издателя „Всеобщего календаря“: Некролог. 1836–1885. СПб., 1885»).]. Многотиражный печатный календарь был рассчитан на широкие слои населения без сословных, возрастных и гендерных ограничений (на это указывали названия календарей «всеобщий», «русский», «для всех»). Календарь объединял жителей страны едиными интересами – общественными, хозяйственными, бытовыми. Государственные символы и святыни, популярные достопримечательности, почитаемые личности, изображенные на страницах календарей, подчеркивали социальную значимость этих изданий для всех граждан Российской империи.

Печатные календари создавались профессиональным трудом гравера, литографа, художника, составителя текстов и справочных таблиц, а также специалистов в разных областях знаний и практик (врачей, географов, историков, агрономов). Как правило, эта деятельность была анонимна (авторство большинства текстов и рисунков в календарях не указывалось). Такая скромность объясняется вторичностью материала, обычно используемого в календарях. Переработанный и упрощенный текст с броскими картинками и портретами почитаемых людей сделал календарь общенародным изданием. По убеждению Сытина, издателя самого массового календаря в России, материал в календаре должен быть по потребностям читателя, а не по вкусам писателя, и такая позиция оправдала себя в издательской практике[17 - О том, как родилась идея издания массового календаря, и о путях ее реализации см. в воспоминаниях Ивана Сытина «Жизнь для книги» (1960), глава «Календарь».].

Образцы календарей и календарных стенок. «Иллюстрированный каталог на 1915 год издательства календарей „Отто Кирхнер“ в Петрограде»

Участие в выпусках календарей известных деятелей (Льва Толстого в качестве составителя «календаря пословиц», Антона Чехова в роли специалиста по вопросам медицины, историка Николая Костомарова для составления хронологических таблиц) не отменяло главного – стиль и содержание диктовал календарь, а не автор, даже если это был известный писатель или опытный специалист. Поэтому для работы в календаре лучше всего годились беллетристы второго-третьего ряда. Они правили бал в беллетристических разделах, сочиняя короткие тексты в жанре биографии, наставления, нравоучительного примера, разговора, юморески или сентенции[18 - Применительно к повествовательным жанрам европейских календарей XVIII–XX веков существует термин «календарные истории». Авторы «календарных историй», в отличие от отечественных тружеников календарного пера, были людьми достаточно известными. Обзор таких авторов от И. П. Гебеля до Б. Брехта см. в ст.: Klingenbok Ur. Kalendergeschichten // Ideologisierte Zeit: Kalender und Zeitvorstellungen im Abendland von der Antike bis zur Neuzeit / Hg. von W. Hameter. Innsbruck: Studien, 2005. Издания текстов: Hebel J. P. Kalendergeschichten. Mit 32 Lithographien von Josef Jakob Dambacher. Berlin; Weimar: Aufbau, 1971; Brecht B. Kalendergeschichten / Сост. и коммент. Е. В. Нарустранг. СПб.: Антология, 2000.]. От календарных беллетристов требовалось умение писать быстро, выражаться кратко и не иметь претензий на литературное имя. Показательно, что любимым жанром календаря, особенно отрывного, стал анекдот (на историческую или злободневную тему), всегда анонимный. Писателям же, имевшим литературную известность, отводилась в календаре роль почетных гостей: их имена сопровождались хвалебными эпитетами, в которых подчеркивалось общенародное значение их творчества. Календарь никогда не имел дела с непризнанными гениями, дожидаясь, пока они станут всеобщими любимцами (в такой роли могли оказаться и второсортные авторы, вскоре забытые публикой). Похвала живым классикам и уважительный перечень их имен создавали гражданский и культурный имидж издателю и одновременно рекламировали его календарную продукцию. Тексты о писателях и книжных новинках помещались рядом с рекламой разнообразных товаров и коммерческих услуг. Крупные производители (бумажно-беловых товаров, парфюмерии, кондитерских изделий) выпускали собственные календари, рекламируя свою продукцию. Количество рекламы росло одновременно с популярностью и демократизацией календарей, и потребителей такое содружество календаря и рекламы вполне устраивало.

Анонимность календарной продукции сохранялась и в советский период, когда календарь стал общенародным изданием, готовым поспорить с миллионными тиражами советских газет и популярных журналов. Критики и публицисты советского времени жаловались на низкий уровень помещенных в календарях текстов, выражая надежду, что в светлом будущем календари будут культурнее[19 - Советский публицист критиковал календари за то, что в них «скандально мало» стихов русской и советской классики, зато много второсортной поэзии. «С горечью листаешь календари и натыкаешься на холодные, наспех сколоченные вирши…» (Воронов В. Летучим языком календаря // Огонек. 1961. № 8. С. 31).]. Этого не произошло, и не только потому, что светлое будущее так и не наступило. Календарь, в отличие от книги или журнала, являлся частью повседневного быта советских людей и вполне соответствовал уровню культуры этого быта.

Повседневность и утилитарность стали причиной того, что календарная продукция выпала из поля зрения мемуаристов и историков XIX–XX веков. Из исторической «копилки» пропали печатные ежедневники, заполнение которых было общепринятой житейской практикой. Календари и численники, в отличие от дневников и записей для потомков, не хранились в семейных архивах и не воспринимались как документы памяти. Не считали календари достойными внимания и отечественные литераторы, в том числе бытописатели и очеркисты, хотя многие из них были большими любителями календарей[20 - Описанию календарей в ялтинском доме Чехова посвящен раздел в книге: Одинцов Д. С. Календари и люди: Календарная энциклопедия. Ялта, 2001.]. Одни авторы видели в календарях свидетельство бытовой приземленности, от которой стремились избавить своих героев[21 - Простодушный герой «Истории села Горюхина» (1830) Пушкина, читая календарные записи прадеда, восхищается «ясностью и краткостью слова», не замечая удручающих деталей помещичьего быта. «4 мая. Снег. Тришка за грубость бит. 6 – корова бурая пала. Сенька за пьянство бит. 8 – погода ясная. 9 – дождь и снег. Тришка бит по погоде» (Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 10 т. Т. 6. М.: Изд-во АН СССР, 1957. С. 184).], другие – проявление официоза, от которого хотели дистанцироваться сами[22 - Книга Ивана Шмелева «Лето Господне» (1930?е) описывает год жизни московской купеческой семьи, все члены которой строго соблюдают даты церковного календаря. Однако сам месяцеслов в книге не упоминается. Истинную религиозность писатель видел не в синодальном календаре.]. Календари, несмотря на популярность и ежедневную востребованность, оказались редкими артефактами на страницах художественной и мемуарной литературы.

Сожаления историков повседневной культуры по этому поводу вполне обоснованны, ведь оторванные странички и записи в календаре служат не меньшим источником знаний о человеке, чем написанные на века тексты[23 - О значении рукописных ежедневников, которые вели ничем не примечательные обыватели XVIII века, издатель написал трогательно и пафосно одновременно: «Часто только оне одне и сохраняют потомству память о каком-либо важном факте, из мира ли физического, общественной жизни и проч.» (Старые календари / Соч. прот. Г. Петрова и др. Брянск: тип. А. Арцишевского, 1896. С. 128).]. Согласимся со Львом Рубинштейном:

Календарь, вещь сугубо прикладная, эфемерная, является яркой и поучительной приметой своего времени, быть может более наглядной, чем объекты так называемой высокой культуры. Он предназначен, чтобы служить год, а при этом имеет свойство застревать в памяти на целые десятилетия[24 - Рубинштейн Л. Целый год: Мой календарь. М.: Новое литературное обозрение, 2018. С. 7.].

Ценность календарей хорошо понимают коллекционеры, и таких увлеченных календарными артефактами любителей немало – как и тех, кто видит в хронологических таблицах и табелях таинственную магию цифр. Календарная тема служит поводом для экзистенциальных пророчеств и исторических аналогий, проникающих даже в серьезные работы по истории календарей, не говоря уже о популярной календаристике (смесь истории, астрономии и эзотерики). «Страсти по календарю» – это не только метафора, но и обозначение эмоционального настроя авторов, апеллирующих к календарной символике и астрономической метафизике[25 - В названии книги Л. А. Волкова «Страсти по февралю: Очерки о календарях» (2016) отражен эмоциональный настрой любителей популярной календаристики. Эти же чувства разделяют многие собиратели и исследователи календарей. «Я ощущаю энергетический заряд, я чувствую мистическую силу, которая могла бы объять весь мир, исходящую от альбома с календариками. Я не знаю, как это описать. Это так экстатично, возбуждающе, сверхъестественно…» (Одинцов Д. С. Календари и люди: Календарная энциклопедия. Ялта, 2001. С. 7). Несмотря на возбуждение, свойственное коллекционерам, оба исследователя хорошо знают свое дело.]. Магия числа и времени всегда притягивала человека, соблазняя выступить в роли общественного пророка или предсказателя личной судьбы[26 - Пример календарного безумия – периодически возникающие призывы вернуться к старому стилю (по юлианскому календарю), что, по мнению их авторов, чудесным образом обеспечит россиянам благополучную жизнь и экономическое процветание. Об этом же размышляют представители церкви, сравнивая юлианский календарь с «космической поэмой», а григорианский с «сухой бухгалтерией». Предполагается, что без бухгалтерии современные россияне обойдутся, а вот без эсхатологической связи с космосом им придется плохо (Календарный вопрос: Сб. ст. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2000. С. 13).]. Богаты на всевозможные пророчества и сами календари с их прогнозами и приметами. К счастью (или к несчастью), календарным прогнозам не суждено сбываться (этому мешает их заведомая ангажированность). Прогнозы на будущее забываются вместе с последней перевернутой страницей календаря и воскресают при наступлении нового календарного года[27 - В советской публицистике любили цитировать высказывание Белинского, приписывая критику-демократу способность предвидеть прекрасное советское будущее: «Завидуем внукам и правнукам нашим, которым суждено видеть Россию в 1940?м году – стоящею во главе образованного мира, дающею законы и науке и искусству и принимающею благоговейную дань уважения от всего просвещенного человечества» (Белинский В. Г. Собр. соч.: В 9 т. Т. 2. М., 1977. С. 515). Этой цитатой завершается «Календарь антирелигиозника на 1939 год». Но не о таком будущем, которое наступило в советской стране в 1940 году, мечтал живший за сто лет до этого «неистовый Виссарион».].

Образцы календарных блоков. «Иллюстрированный каталог на 1916 год издательства календарей „Отто Кирхнер“ в Петрограде»

Календарь – справочник по жизни

Основное назначение календарей с метафизикой не связано и носит вполне утилитарный характер – сообщать информацию практического и справочного характера применительно к числам и датам календарного года. На эту важнейшую функцию указывает определение календаря из «Толкового словаря» Владимира Даля – «роспись всех дней в году, с показанием и других, к сему относящихся сведений». В соответствии с этим каждый печатный календарь включал в себя два раздела – календарный и справочный. Календарный раздел давал определение времени (указание чисел, дней недели и месяцев), график трудовой деятельности (рабочие и нерабочие, присутственные и неприсутственные дни), обозначал важные даты (отмечаются как государственные, профессиональные, церковные праздники) и памятных дней.

Календари досоветского времени печатали подробную роспись каждого дня года с указанием имени святого, преподобного, мученика (таких имен на каждый день было несколько). Наиболее почитаемым святым (Пресвятой Богородице, святому Николаю, Крестителю Господню Иоанну) и событиям из жизни Спасителя (Рождество, Крещение) посвящались праздники. Они делились на великие, средние или малые и обозначались в календаре особыми значками. В праздничные дни проводились торжественные богослужения, читались молитвы и священные книги. Церковные праздники, отмеченные в календарях, делились на общие (обязательные для всей церкви) и частные (храмовые, приходские). К последним относились дни ангела (именин) и дни рождения. Отдельно в календарях указывался Новый год как гражданский праздник (1 января выходной) и Масленица как народный (выходными было несколько дней на сырной, то есть масленичной, неделе).

Месяцеслов давал подробные сведения о церковных богослужениях и чтении отрывков из Священного Писания в этот день. Связь числа и церковного дня была глубоко укоренена как в календаре, так и в бытовых практиках: в письмах и дневниковых записях принято было указывать календарную дату и церковный день. Известная надпись «Победителю-ученику от побежденного учителя» Василия Жуковского на портрете, подаренном Пушкину, завершается датой «1820, марта 26, Великая пятница» (в пятницу Страстной недели Пушкин закончил поэму «Руслан и Людмила» и прочел ее в литературном собрании у Жуковского).

С помощью месяцеслова выбирали имена младенцам при крещении. Поскольку святых было много, то составители календаря не печатали полный список, а делали подборку из нескольких имен. Предпочтение отдавалось не деяниям малоизвестного святого (таких в святцах было большинство), а его благозвучному имени. Правда, герою «Шинели» Гоголя, как известно, с набором имен не повезло[28 - В «Шинели» (1841) описана попытка выбрать имя новорожденному с помощью месяцеслова, но сделать это из?за неблагозвучия имен святых не удалось, в итоге ребенка назвали по отцу – Акакием Акакиевичем. Как было замечено исследователями, гоголевская подборка имен не имеет под собой реальной основы (в святцах таких имен, близких к дню рождения героя, попросту нет). Гротескный перечень неблагозвучных имен (Трифилий, Варахасий, Павсикахий, Вахтисий) предсказывает будущую судьбу Башмачкина (ни собственного имени, ни шинели, ни места в жизни у героя не будет).].

Поскольку в месяцеслове часто не указывались дни недели (только числа), то отдельной таблицей печатался табель-календарь. Календарная неделя начиналась с воскресенья, и такой порядок сохранялся вплоть до начала советских 1930?х годов.

В месяцесловах гражданской печати последней трети XIX века появилась тенденция помещать народные приметы и пословицы. Одним из первых такой календарь подготовил Лев Толстой («Календарь пословиц», 1887)[29 - Календарь стали называть по имени писателя – «Календарь графа Л. Н. Толстого на каждый день года» (1906, 1909, 1911).]. Образцом для писателя послужили издания европейских календарей, обильно заполненные изречениями и афоризмами. Толстой видел свою цель в соединении церковного месяцеслова и устного народного календаря. Издание месяцесловов в постсоветское время произошло по Толстому: издатели соединяют в одном формате элементы церковного и народного календаря (речь идет о популярных изданиях).

За месяцесловом следовал обязательный перечень царских дней, некоторые из них были неприсутственными. Этот список включал в себя тезоименитства (дни именин) многочисленных членов царского дома (император, супруга, наследник, остальные дети, братья и сестры императора, дяди и тетки), включая родственников в правящих домах Европы. В этот же раздел относились значимые события из жизни царской семьи[30 - В печатных календарях 1870–1880 годов среди дней царской семьи указывались: 19 февраля – восшествие на престол Александра III, 23 февраля – рождение наследника Александра Александровича, 4 апреля – Высокоторжественный день, в память избавления от опасности императора Александра II (4 апреля 1866 – покушение Д. Каракозова), 17 апреля – рождение государя императора Александра II, 22 июня – тезоименитство императрицы Марии Федоровны и цесаревны Марии Федоровны, 26 августа – коронование императора Александра II, 30 августа – тезоименитство императора Александра II и великого князя Александра Александровича, 14 ноября – рождение цесаревны и великой княгини Марии Федоровны.]. Эти события время от времени менялись: добавлялись тезоименитства новых членов царской семьи (удалялись тезоименитства почивших), даты восшествия на престол и т. д. Так, в календарях появился неприсутственный день 17 октября, который официально назывался «День чудесного спасения Августейшей семьи от опасности на станции Борки в 1888 году»[31 - Во время железнодорожной катастрофы под Харьковом 17 октября 1888 года были многочисленные жертвы, но никто из членов семьи Александра III не пострадал, что было воспринято как чудесное спасение и отмечено государственным праздником в календаре.], но ушло из числа неприсутственных дней 4 апреля – «Высокоторжественный день, в память избавления от опасности императора Александра II» (4 апреля 1866 года было покушение Каракозова).

Гражданские памятные даты как официальные праздники (в честь военных побед или исторических событий) в досоветском календаре не обозначались (это не значит, что они не отмечались). Исключением был Памятный день освобождения крестьян в феврале 1861 года, появившийся в календаре на волне либеральных реформ в начале XX века. Исторические и государственные даты упоминались в календаре только в связи с днем определенного святого. 25 декабря в календаре было обозначено Рождество Иисуса Христа, а также указано, что в этот день «воспоминается избавление России от нашествия французов»[32 - 25 декабря 1812 года император Александр I издал манифест «О принесении Господу Богу благодарения за освобождение России от нашествия неприятельского».]. 29 августа, в день усекновения главы Иоанна Предтечи, совершалось поминовение «всех воинов, на поле брани убиенных», а 30 ноября, день апостола Андрея Первозванного, было отмечено в календаре как кавалерский праздник высших российских орденов. Для исторических дат в календарях выделялись отдельные разделы, публикуемые после месяцеслова и императорского дома.

Список неприсутственных дней, связанных с церковными и царскими днями, иногда помещался на отдельной странице для удобства пользователей календаря (праздников и праздничных недель в досоветской России было много). Перечень святых дней утверждался Синодом, а список царских дней – Сенатом, так что никаких вольностей в официальной части календаря издатель позволить себе не мог.

Календари, издававшиеся в России на иностранных языках (для проживавших в России иноземных подданных), печатались по новому и старому стилю одновременно, поскольку европейские страны вели отсчет по григорианскому календарю, а Россия жила по юлианскому. Вопрос перехода страны на новый календарь обсуждался давно, но решение о переходе на новое время откладывалось из?за боязни народного недовольства папским (католическим) влиянием (в 1918 году это было сделано в одночасье ленинским декретом без оглядки на народное недовольство)[33 - Впервые вопрос о переходе на григорианский календарь стал предметом обсуждения в 1830 году во время правления Николая I. Созданный при Академии наук особый комитет пришел к выводу о необходимости реформы календаря, но почел тогда такую реформу преждевременной. В первое десятилетие нового века календарный вопрос снова стал предметом обсуждения, и опять препятствием переходу на европейское время сделались «церковно-политические взгляды». Чтобы избежать обвинений в низкопоклонстве перед Западом, был предложен межеумочный вариант, предполагавший одновременную смену времяисчисления и Россией, и западными государствами. «Единственно, на что могла бы согласиться Россия, – это введение нового, общего с Западною Европою, стиля, отличного от юлианского и григорианского» (Саладилов П. М. К вопросу о реформе календаря. Свод мнений по календарному вопросу и условия, необходимые для его разрешения. СПб.: тип. Имп. Академии наук, 1910. С. 80). Не дожидаясь решения календарного вопроса, издатели некоторых видов календарей стали печатать указания на оба стиля одновременно, например в коммерческих календарях (для удобства взаимодействия с торговыми домами Европы). Русским купцам, коммерсантам и промышленникам важны были не «церковно-политические вопросы», а осуществление торговых и деловых контактов с Европой. Поэтому уже в «Купеческом календаре на 1877 год», выпущенном в Петербурге, были указаны оба календарных стиля – новый (григорианский) и старый (юлианский).]. Раздел, посвященный царскому дому, в иностранных изданиях полностью повторял официальную часть российского календаря. В свою очередь, в отечественных календарях печатались списки праздничных дат по католическому, магометанскому и еврейскому календарям.

В справочном отделе набор сведений был различный, в зависимости от направленности издания и интересов потенциальных читателей календаря. Факты в справочной части касались астрономических (природных) явлений, бытовой жизни и социальной деятельности человека. К первым относились указания на астрономические явления (долгота дня, заходы-восходы Солнца, фазы Луны), а также предсказания погоды и советы по проведению садоводческих и огородных работ[34 - Предсказания погоды в календарях могли быть только очень приблизительными, что не мешало популярности метеорологических разделов. Известна анекдотическая история про «Календарь Гатцука», прогнозы в котором считались точными (поэтому календарь закупали в большом количестве сельские помещики). Издатель составлял календарные прогнозы по старым немецким книжкам. Желая улучшить свое издание, Гатцук обратился к одному сельскому помещику, зарекомендовавшему себя как предсказателя погоды. Тот раскрыл секрет своего знания: он берет сведения из «Календаря Гатцука» и дает противоположный прогноз – все сбывается (Либрович С. Ф. На книжном посту. Пг.; М.: изд. Т-ва М. О. Вольф, 1916).]. К социальной деятельности относились перечни разного рода мероприятий (от дворянских балов до военных смотров) и знаменательных дат (от тезоименитства знатных особ до дней рождения пламенных революционеров), а также расписания поездов и карты железных дорог, почтовые сборы, расстояния между городами Российской империи, адреса и порядок работы казенных учреждений, списки чиновников и занимаемых ими должностей. Бытовая информация отвечала на типичные вопросы: где купить, куда пойти, как доехать и что готовить. Печатные календари на протяжении долгого времени служили основным (а иногда единственным) источником востребованных гражданами статистических данных. Эти данные часто бывали недостоверными, перепечатанными из устаревших книг или переводных журналов (выход календарей из-под контроля Академии наук превратил календарную статистику в беллетристику), но массовую публику такая информация вполне устраивала[35 - Выгодно отличался от массы календарей «Русский календарь» (1872–1916) Алексея Суворина, где указывались источники статистических данных. Суворин был также первым издателем справочников «Вся Москва» и «Весь Петербург». Об издательской деятельности Суворина см.: Динерштейн Е. А. А. С. Суворин: Человек, сделавший карьеру. М.: РОССПЭН, 1998.].

Из практических достоинств календарей – возможность служить одновременно справочником, дневником и записной книжкой. Календари XVIII – начала XIX века имели синие листы-вкладыши для записей на память (туда Фамусов велит своему слуге Петрушке черкнуть на память несколько заметок). Со временем появились календари, сочетавшие в себе функции записной книжки («Календарь и записная книжка на такой-то год»). Они имели удобный для ношения в кармане формат (четверть листа) и плотную гибкую обложку. Для записей были предназначены страницы перекидных календарей, лежавших на письменных столах чиновников и деловых людей последней трети XIX века.

Несмотря на практическую направленность печатных календарей, их содержание не ограничивалось сугубо утилитарными целями (хронологическими и справочно-статистическими). Календарь выступал в роли домашнего собеседника и друга семьи. Он воспитывал, учил, наставлял, забавлял, выполняя просветительские, образовательные, религиозные, идеологические, хозяйственные и досуговые функции. Он служил одновременно книгой, альбомом, журналом, газетой, плакатом, словарем, картой, оракулом и настольной игрой. С помощью календарей можно было учиться, разглядывать картинки и любоваться репродукциями, отгадывать загадки и ребусы, разыгрывать шахматные и шашечные партии, готовить по рецептам и лечиться по советам, вести огородное и садовое хозяйство.

Страница печатного календаря (на лицевой и на обратной стороне листа) позволяла разместить тексты разных объемов: от коротких надписей до полновесных описаний и повествований. Независимо от размера листа (от альбомного до миниатюрного), на нем обязательно помещалась соответствующая этому дню хронологическая, астрономическая, церковная и царская информация (дата, день недели, долгота дня, святые-мученики, церковный праздник, тезоименитство царского дома). В остальном объемы текстов зависели от назначения календаря: канцелярский и деловой календари содержали минимум информации, зато календари-альманахи со справочным материалом и разделами беллетристики отличались большим количеством текста для чтения. Календари росли в размерах, приобретая вид объемных томов в широкий лист (до 500–700 страниц!) и становясь универсальной домашней книгой. Но даже одностраничный табель-календарь с набором цифр и минимумом словесного текста выходил за границы утилитарного численника («говорящей» была календарная стенка с сюжетными картинками или изображениями узнаваемых личностей).

Тенденцией в развитии печатных календарей конца XIX – начала XX века было расширение их тематического разнообразия (церковный, придворный, военный, астрологический, сельский, хозяйственный, спортивный, кулинарный и многие другие). Тематика календарей была орие?нтирована на людей разного социального положения, материального достатка, пола и возраста. «Придворный календарь» читали дворяне (досуг за его чтением проводил батюшка Петруши Гринева в повести «Капитанская дочка» Пушкина), «Церковный календарь» был рассчитан на широкие массы, в том числе деревенских жителей. Интересы женского пола отражали календари для дам[36 - «Календарь для женщин» (1883–1892) выходил приложением к журналу «Модный свет», издателем которого был Герман Гоппе.], которые в советскую эпоху были «сброшены с корабля современности», но затем, на радость женской половине советского общества, возродились в виде «Календаря для женщин» (с 1956 года). От дамских календарей отличались календари для матерей («Друг матери»), просвещавшие женщин в области гигиены, здоровья и воспитания ребенка. Авторами таких изданий были европейские врачи-физиологи и российские педагоги. Семейные календари предназначались для совместного чтения родителей и детей («Семейный календарик» В. Готье).

Особую группу составляли календари для жителей сельской местности, занимавшихся хозяйством. Помимо обязательных месяцеслова и царских дней он включал в себя полезные в сельском хозяйстве материалы. Так, «Русский сельский календарь» Николая Горбунова-Посадова на 1902 год (девятый год издания) содержал 12 статей по земледелию, 4 статьи по садоводству, 27 статей по лечению скота и т. д. – всего 70 статей практического характера. Этот календарь, выпущенный известным издателем, был отмечен дипломом Всероссийской сельскохозяйственной выставки как полезное для «сельской интеллигенции» издание.

Календари учитывали профессиональные и досуговые интересы российских граждан: существовали календари для военных разных видов войск, спортсменов многих видов спорта, огородников и садоводов, типографов и топографов, шахматистов, шашистов и карточных игроков, жокеев и коннозаводчиков, ветеринаров, врачей и акушеров, судей и юристов, счетоводов, бухгалтеров и банкиров, управдомов и кооператоров, железнодорожников, автомобилистов и велосипедистов, клубных и библиотечных работников, охотников и натуралистов, винокуров, пивоваров и трезвенников, театралов и меломанов, деятелей печатного дела и литераторов, любителей народной культуры и русской истории, поклонников китайской культуры и арабского Востока[37 - Примером профессионального издания может служить календарь, выпускавшийся военным ведомством, под названием «Памятная книжка». Его целевая аудитория – военные чиновники. Помимо обязательного месяцеслова он включал в себя расписание чинов главных управлений Российской империи; расписание храмовых праздников полков лейб-гвардии; расписание формы одежды для генералов, штаб- и обер-офицеров; указание домов, занимаемых военным ведомством. В дореволюционной России выпускались календари для военнослужащих различных званий (для рядовых, прапорщиков, офицеров) и различных видов войск (артиллерия, флот, пехота). Универсальным считался «Карманный военный календарь», выходивший с 1875 по 1907 год.].

От профессиональной специализации и характера досуга зависело содержание справочной части и беллетристических отделов. Так, коммерческие календари включали в себя информацию по торговым домам России, образцы документов по коммерческим делам, юридический отдел, списки акционерных обществ и учредителей, дни проведения ярмарок на территории России[38 - В многословном названии одного из первых купеческих календарей указано его основное назначение и подробное содержание. «Книга для купцов, купеческих приказчиков, конторщиков, комиссионеров и вообще для лиц, занимающихся и желающих заниматься коммерческими делами. Содержащая в себе: Коммерческие сведения. – Счетоводство для всех видов торговли. – Коммерческую переписку. – Вексельный устав. – Устав о торговой поверенности. – Положение о пошлинах за право торговли. Положение для виноторговцев, трактирщиков и содержателей постоялых дворов. – Постановление о книжной торговле. – Закладные, Договоры, Духовные завещания, Дарственные, Рядные и Раздельные записи, Доверенности и верющие письма, Мировые сделки, Прошения, Билеты, Паспорты, Аттестаты, Жалобы. – О производстве уголовных и гражданских дел в мировых учреждениях. С прибавлением справочного коммерческого календаря». Сост. директор торгового дома В. Васильев. М.: в тип. Бахметева, 1866.]. Календари для любителей конного спорта печатали графики спортивных соревнований, фотографии знаменитых лошадей-призеров и их жокеев, а также статьи из переводных журналов по коневодству. Расширение профессионального и досугового спектра календарей указывало на прогрессивные тенденции в организации бытовой жизни и рабочей деятельности российских граждан.

Оформление календарной продукции отличалось невероятным разнообразием: от пестрых лубочных листов и черно-белых канцелярских табелей до роскошных альбомов, украшенных вензелями и красочными репродукциями, и перекидных календарей с основой из красного дерева и золотым обрезом страниц. Календари считались хорошим и полезным подарком, и издатели готовили специальные подарочные экземпляры[39 - Белинский, делая обзор календарной продукции в статье «Месяцеслов на (високосный) 1840 год», рекомендовал некоторые издания в качестве подарка. «Мы думаем, что прелестная „Памятная книжка“ и „Утренняя заря“ суть самые лучшие подарки, какие можно сделать человеку и деловому, и неделовому в первые месяцы года» (Белинский В. Г. Собр. соч.: В 9 т. Т. 2. С. 517).]. По завершении года некоторые виды календарей не теряли своего значения, служа картинкой для украшения дома или сохраняясь вместе с альбомами по искусству.

Разновидностью полиграфической продукции были календарные стенки, на которые крепились отрывные календари. Даже если сам календарь был напечатан на серой газетной бумаге (например, дешевые народные календари), его украшала объемная календарная стенка, декорированная шрифтом и виньетками. Сияющая яркими цветами картинка, часто изысканной формы (так называемая будуарная стенка), была напечатана на глянцевой бумаге с картонной основой. Героями календарных стенок становились члены императорской семьи, известные писатели, военные герои, девицы в народных костюмах или, наоборот, полуодетые красавицы. Так, на календарных стенках 1914–1916 годов по частотности изображений лидировали: малолетний наследник престола Алексей Николаевич и умудренный опытом писатель Лев Толстой, герои Первой мировой войны и дамы в образе Неизвестной с популярной картины художника Крамского[40 - О таких красотках рассказывал анекдот начала XX века. Дама легкого поведения подходит на улице к состоятельному господину со словами: «Я есть незнакомка. Не хотите ли ознакомиться?»].

К началу XX века календари стал?и массовой продукцией, которая производилась на бумажно-печатных фабриках, оборудованных специальными календарными машинами (для нарезки бумаги, печати и брошюровки изделий). Один только каталог петербургской фабрики Отто Кирхнера включал более трехсот наименований календарной продукции в год. Среди календарных изданий: еженедельники, табель-календари (на год и на каждый месяц), настольные тетрадные календари, отрывные и перекидные календари, календари – записные книжки, карманные календарики. Разнообразием отличались материалы, из которых производились календари, и дизайн в их оформлении. Вечные календари изготовлялись в виде вращающегося круга (можно было узнать день недели в прошлом и будущем), существовали перекидные на металлической или деревянной основе (из различных видов дерева), универсальные из металла (числа и дни недели в них можно было менять с помощью вращающейся рукоятки), календари в настольных приборах, с ртутными термометрами и барометрами, с пластинками для записей. Функционал таких календарей был различным. Поэтому в употреблении было, как правило, несколько видов календарей, среди которых печатный – обязательно.

Образцы календарей и календарных стенок. «Иллюстрированный каталог на 1915 год издательства календарей „Отто Кирхнер“ в Петрограде»

Календари служили доступным всем и каждому источником сведений из различных областей знаний и культуры, и этим объяснялась все возраставшая их популярность. Календарный листок казался бездонным источником разнообразных фактов, сочетавшихся самым неожиданным образом[41 - «Я никогда не забуду отрывных календарей моего детства. <…> На лицевой стороне – число, долгота дня, 62 года тому назад родился какой-нибудь видный деятель чего-нибудь, серо-мутное пятно, под ним подпись: „С картины Саврасова «Грачи прилетели»“. Именно – „с картины“. На обороте непостижимым образом умещались стихотворение М. Ю. Лермонтова „Парус“, советы хозяйке, как хранить хлеб, чтобы не черствел, заметки фенолога – незабвенные образцы надежно клишированной сезонной лирики, пословица какого-нибудь очередного народа СССР» (Рубинштейн Л. С. Целый год: Мой календарь. М.: Новое литературное обозрение, 2018. С. 7–8).]. Принцип тематической и жанровой мозаики, принятый в календарях, уравнивал стихотворение великого поэта, портрет изобретателя двигателя, рассказ о подвиге, шараду, афоризм, репродукцию с картины художника-передвижника и юмористическую картинку. Главным было не стихотворение, не портрет, не рассказ и, конечно, не шарада, а число, господствовавшее на всем пространстве календарного листа и диктовавшее хронологическую последовательность чтения календаря. Чтобы не соблазнять читателя желанием ее нарушить, в календарях не печатали тексты с продолжением. Герой одного из юмористических рассказов Аркадия Аверченко едва не потерял рассудок, пролистывая календарь и читая одновременно про зимние морозы, пасхальные праздники и рецепты майского салата.

Мозаичное, отрывочное знание обо всем на свете создавало у читателей календарей приятную иллюзию собственной грамотности и широкой осведомленности. Поговорка «учиться по отрывным календарям», имеющая негативную оценку, указывает на поверхностность и отрывочность таких знаний, однако возникнуть она могла только в эпоху доступности образования и учебно-познавательной литературы[42 - «…ни книг, ни газет, ни школ у них не было, и календарь для таких людей был единственным окном, через которое они смотрели на жизнь. По календарю они думали, по календарю учились, из календаря черпали все свои знания, и календарь же давал им наставления на все случаи жизни» (Сытин И. Д. Жизнь для книги. М.: Политиздат, 1960. С. 67).]. Но и тогда, когда источники знаний стали общедоступными, любителей учиться по отрывным календарям не убавилось. Короткий, хорошо структурированный, графически оформленный текст, компактно размещенный на календарных листках и снабженный схемой или картинкой, был удобней для восприятия, чем пространные учебные тексты и многословные рассуждения о пользе чтения и важности знания.

В действительности практическая ценность календарных фактов, советов и рекомендаций была невысока, но календарь и не претендовал на это, всячески избегая ответственности за неверный прогноз погоды, неточный рецепт или сомнительный совет. Так, на мартовской странице отрывного календаря Сытина на 1908 год были напечатаны следующие «полезные» сведения: прогноз погоды (тепло с похолоданием), меню (суп, пирог, грибные котлеты, пирожное), рецепт (как лечить рак карболкой) и мудрое высказывание («Все мне позволительно, но не все полезно; все мне позволительно, но ничто не должно владеть мною»). Только безумец мог воспользоваться столь расплывчатыми сведениями для применения их в жизненных практиках. Такое несчастье произошло с героем юмористического рассказа Аркадия Аверченко «Солидное предприятие» (1916). Рассказчик, аттестовавший себя деловым человеком, решил стать миллиардером после прочтения в отрывном календаре статьи «Американские миллиардеры» (один из богачей собрал первый капитал, разбрасывая на мостовой корки от апельсинов и помогая упавшим прохожим за деньги). Попытка применить календарный способ обогащения на практике привела героя в тюрьму[43 - «В тюрьме мне пришлось прочесть очень забавную книжку – сочинение Грибоедова. Оно называется „Горе от ума“, и мне особенно понравилась в нем одна фраза: „Все врут календари“» (Аверченко А. Шалуны и ротозеи: Рассказы для детей. Пг.: Новый Сатирикон, 1916. С. 70).].

Художественно-юмористический календарь-альманах на 1914 год. СПб.: Новый Сатирикон, 1914. Среди авторов – писатели-юмористы Аркадий Аверченко, Аркадий Бухов, Тэффи

Массовое увлечение календарями давало повод для фельетонов и пародий, появившихся в отечественной журналистике начала XX века. Материалом для фельетонистов часто служили анекдотические публикации в самих календарях. В журнале сатиры и юмора «Стрекоза» печаталась пародия на «Брюсов календарь» – фельетонное обозрение текущих событий. Это не мешало издателям «Стрекозы» выпускать в качестве бонуса для подписчиков «Календарь „Стрекозы“», выходивший с 1886 по 1907 год. Журнал «Новый Сатирикон» издал «Календарь-альманах на 1914 год», авторы которого (А. Бухов, А. Аверченко, Тэффи) пародировали разделы календаря. Так, в кулинарной части были опубликованы пародии на типичное календарное меню: «Суп вчерашний. Курица тушеная на другой манер. Пирожное миндальное». В разделе «Смесь» юмористы учили писать всякую чушь, избегая при этом упреков в недостоверности. В качестве примера описывался ритуал свадьбы среди дикарей (жениху вырывают зубы, а гости едят белую глину в качестве деликатеса).

Эта заметка совершенно безопасна в смысле достоверности. Ни один из ваших читателей не устроит себе такой свадьбы, а дикари островов Спасения или Тристан д’Акунья не будут писать писем в редакцию с опровержением, потому что ваше издание едва ли попадет к ним в руки.

Дело кончится тем, что читатель, вздохнув, скажет жене:

– Смотри, Маруся, какие есть ужасные обычаи! И чего только на свете не делается. Как все премудро устроено Создателем.

Вы его заставили задуматься. Он уже философствует. В этом ваша заслуга[44 - Календарь-альманах на 1914 год. «Новый Сатирикон». С. 73. Несмотря на пародийный характер издания, оно содержит без изменений всю официальную календарную часть (месяцеслов и царский дом). Пародии помещаются в разделе под названием «Неофициальная, но тоже календарная часть».].

Любителей философствовать среди читателей отрывных календарей всегда было много, и юмористы «Сатирикона» иронизировали над «глубокомыслием» тех, кто получает знание о мире из календарных «Смесей».

В сатирическом журнале «Будильник» был издан пародийный «Календарь „Будильника“ на 1882 год», заведующим которым значился Антоша Чехонте (псевдоним Антона Чехова). Пародийная цитата «все врут календари, за исключением нашего» могла бы служить эпиграфом ко всему комическому тексту. В фельетоне Чехова (текст печатался в нескольких номерах в течение года) воспроизведены типовые разделы календаря: 1) «число и день», 2) «выдающиеся события, метеорология, пророчества, всеобщая история, коммерция, советы, рецепты и пр.», 3) «обеды». Предметом пародирования стали все элементы календаря, особенно «предсказания». Эта востребованная публикой информация вызывала у молодого Чехова взрыв ядовитых насмешек[45 - «В Испании родится великий писатель, который умрет на 7?й день после рождения», «На К. Х. А. ж. дороге, близ станции „Разбейся!“, снегом занесет поезд», «В Шанхае произойдет падение нравственности». В разделе объявлений: «Заведующий календарем приглашает для совокупного бумагомарательства многознающего, трезвого и благомыслящего историка. Историк, принявший приглашение, благоволит обращаться письменно на имя заведующего. За каждое сообщенное им событие – пятак звонкой монетой» (Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Т. 1. М.: Наука, 1974. С. 143–158).]. Так, в разделе комических объявлений сообщалось: