Тёмная сторона Ио

В спальню вошла миссис Танкевикнэ, теперь уже в тёмно-синем платье, украшенном лилиями кирпичного цвета.

– О, доброе утро, Шура. Йохан уже проснулся?

– Доброе, миссис Танкевикнэ, – я взглянул на койку друга, дабы удостовериться, что его там нет. – Да… Он, кажется, умываться пошёл, Вы его не видели?

Она отрицательно покачала головой:

– Нет, видимо, опять у Розы… – она улыбнулась, видя, что я не понимаю, и села на кровать, пригласив сеть рядом и начала, максимально заговорщицким тоном. – Роза – моя помощница, ей двадцать пять, а твой друг в неё по уши влюблён! Но… – воспитательница развела руками. – Та верит, что её жених вернётся из пустынь Ёак’кхан…

– А Вы не верите? – каким-то тусклым голосом спросил я. Одно название само по себе не сулило ничего хорошего тому молодому человеку, что бы он там ни делал.

Миссис Танкевикнэ вздохнула и грустно на меня посмотрела:

– Пойдём, Шура, я тебе кое-что покажу…

Она вышла, и я последовал за ней, время от времени, посматривая на вновь уснувшего Антареса. Возможно, было бы благоразумнее взять его с собой, но мне не хотелось, чтоб его стошнило где не надо. Воспитательница привела меня в библиотеку, которая выглядела как огромный книжный лабиринт, где стеллажи уходили под самый потолок, часть книг лежали на продолговатых столах, но только на одном стояла потухшая керосиновая лампа. Миссис Танкевикнэ принялась рыться в карманах юбки и вскоре извлекла узорчатую латунную зажигалку и запалила фитиль. Села за стол, я опустился рядом. Она взяла довольно большую книгу в переплёте из синей кожи с более тёмными вкраплениями на отбельных её участках, открыла и принялась неторопливо перелистывать. Я и проснувшийся Антарес с интересом следили, как проносятся пожелтевшие от времени листы с непонятными символами на них и яркие иллюстрации, которые я не успевал рассмотреть достаточно подробно, а то что увидел не могу описать. Все слова, что я успел разглядеть и запомнить, казались мне незнакомы. Очевидно, миссис Танкевикнэ догадалась об этом:

– Мало кто знает этот язык. Он очень сложный. Сама я знаю лишь пару слов и то – географические названия. Остальное для меня – лишь красивый узор на бумаге.

– Кто придумал его? – спросил я.

– Джинны – духи пустыни, самые первые жители Юпитера.

Я кивнул, и продолжил молча следить за воспитательницей. Где-то дальше середины она остановилась и положила развёрнутую книгу передо мной. Небо персиково-розовое, с лиловыми и белыми прожилками, а под ним кораллово-бордовые пески, на которых располагались самые невообразимые существа, стоящие ровным рядком. Все животные были подписаны, но мне от этого проку не было никакого.

– Этот особняк, – начала миссис Танкевикнэ. – раньше принадлежал моему мужу и его семье, сиротский приют здесь открыла его сестра, кстати. Так вот, он, по современным меркам, безупречно знал язык джиннов и каждую ночь читал мне их книги, сразу на всеобщем, Улле(Улл – искусственный, который обязаны знать все жители Юпитера), а я старалась запомнить услышанное… Так вот это, – она указала на красного, в белую крапинку, слизня с такой же красной трубчатой шляпкой и чёрными глазками под ней. – Углюк – хордовый слизень, из семейства круглоротых, если наступишь ему на «шляпку» – он полностью обескровит ногу до колена за пару секунд, а потом отлипнет и уползёт, но если наступить ему на тельце – он взбесится и, с помощью своего круглого рта, начёт ползать по телу, сдирая кожу, плоть и успокоится лишь тогда – когда от его жертвы останется голый скелет.

Мне стало не по себе, а миссис Танкевикнэ уже указала на другую тварь, немного крупнее – розово-лиловое многоглавое существо с минадалевидными чёрными глазами и лицами, отдалённо напоминающими человеческие. Так же каждая голова была посажена на сегментчатое, червеобразное тело, укрытое сзади «плащом», похожим на длинные волосы.

– Песчаные серены, – пояснила воспитательница. – днём они спят, зарываясь глубоко в песок, а по ночам охотятся, ориентируясь во тьме с помощью ультразвука. Когда находят спящую жертву – выедают ей гортань.

Я нервно сглотнул, ощупывая дрожащей рукой собственную шею, будто лишний раз удостоверившись, что гортань на месте, миссис Танкевикнэ это заметила и засмеялась, продолжая увлекательное повествование… следующее нечто тоже, наверное, можно причислить к круглоротым, но теперь оно имело волнообразный панцирь и шесть узловатых человеческих рук по кругу.

– А это круглоротый плотоядный гриб, Истарга’ар, который просто хватает жертву или же отрывает от неё куски и заглатывает.

– Миленько… – невесело усмехнулся я, чувствуя, как колотиться сердце.

– А эта тварь откусывает… – она сделала драматическую паузу, указывая на очередного мерзкого червя, который однозначно ещё не раз явится мне в кошмарах.

– А мо-может хватит? – фальцетом произнёс я, и воспитательница смилостивилась.

– Хорошо, Шура, вижу – с тебя хватит. – Пустыне Ёак’кхан посвящена целая глава в десять страниц, но даже на них не описана и половина существ, что там обитает, по той простой причине, что после встречи с ними никто не выживал. А теперь подумай, жених Розы отправился туда на войну с местными жителями – помесью джиннов и людей, которые знают, как защитить себя от тамошней живности. Если его не убьёт вражеским оружием, то уж точно прикончит или покалечит та или иная тварь, – миссис Танкевикнэ закрыла книгу, и мы вышли в коридор. – Знаешь, боевые действия затянулись и если он вернётся оттуда живым – это будет настоящим чудом.

Я кивнул и спросил:

– А… эта пустыня далеко отсюда?

Она рассмеялась:

– Не переживай, она на другом полушарии и твои родичи даже близко к ней не жили.

Меня это немного успокоило, а воспитательница ушла по своим делам, сказав на последок, что скоро будет готов завтрак.

Я вернулся в комнату для мальчиков, где увидел сердитого Йохана. Мой друг сидел на своей койке и пил какую-то зеленоватую маслянистую жидкость из прозрачной бутылки, снизу вверх на него смотрел стриженный под горшок мальчишка лет десяти, с тёмно-русыми волосами и голубыми глазами.

– … а если миссис Танкевикнэ увидит, что ты тут пьёшь? – говорил он.

Рыжий юноша убрал ото рта затёртое горлышко и путанно произнёс:

– Н видит… О! – вдруг выкрикнул он, обратив на только что вошедшего меня, помутневший взгляд, но с пляшущими в нём зелёными искорками. – Шурик! Шурк, предшь, Тай хочт сдть мня всптце! – говоря это, он указал на того самого мальчишку.

Я старался держаться как можно дальше от нашей двухэтажной кровати, намереваясь перво-наперво проверить Антареса. То, что он некоторое время оставался в обществе нетрезвого Рыжего, сильно тревожило. Тем временем Тай воскликнул:

– Ничего я не хочу тебя сдать!

– Н врю! Н в-е-р-ю йа те, Тай! – продолжал возмущаться Йохан, закупоривая бутылку и пряча её обратно под подушку. Он спрыгнул с кровати и нетвёрдой походкой двинулся ко мне. – Вот Шура! Шра! Он… он нкгда не придст! – вдруг он остановился и, раскинув руки, начал падать. Я метнулся к нему, подхватив под мышки, его узловатые руки сомкнулись на моих плечах.

– Кык ж я лблю тя, Шурик! – меня едва не стошнило от его дыхания, но я попытался скрыть это и даже улыбнуться. В конце концов его голова совсем отяжелела и он уткнулся носом мне в шею, руки расслабились и безвольно повисли, ноги тоже больше его не держали и, от внезапной тяжести, я охнул и попятился назад. Справа от меня крутился озабоченный Тай, собиравшийся, видимо, меня страховать, если я не выдержу вес Йохана.

Тем не менее, мне удалось не только удерживать пьяного товарища, но и самому выпрямиться. Мы с Таем переглянулись и я понял, что мысли у нас одинаковые. Надо решить, как мы объясним миссис Танкевикнэ, что Йохан сегодня не придёт на завтрак, а то и на обед и в принципе проведёт большую часть дня в постели. Я уложил Рыжего на свою койку, объективно рассудив, что просто не подниму его на верхнюю. Антарес спал, и я не хотел оставлять Йохана здесь без присмотра, а Тай с ним вряд ли справится в случае чего…

– Слушай, ты же Тай, верно, – он кивнул. – Так вот, Тай, скажи миссис Танкевикнэ, что Йохану не хорошо и что я остался в комнате за ним присматривать. Ещё захвати нам со стола чего-нибудь и… Йохан раньше напивался?

Тай кивнул.

– И как миссис Танкевикнэ на это реагировала?

Мальчишка смущённо заулыбался и сказал:

– Стегала его чёрной сконью(растение с чёрным стеблем и нежно-зелёными пильчатыми листьями, стебель считается слабо-ядовитым и оставляет неглубокие но болезненные ожоги) по заднице.

– Понятно… – протянул я. – Значит, постарайся отговорить её посылать за лекарем или самой осматривать нашего «больного»…

Тай скептически на меня посмотрел, но стоило ему открыть рот, как в комнату вошла Роза, возвещая своим звонким голосом, что завтрак на столе. Это была высокая, стройная девушка с серыми глазами, тёмно-красными кучерявыми волосами, бледной кожей и россыпью серо-зелёных пятен на правой кисти. Одежда была простой – чёрные туфли на широком и низком каблуке, тёмно-синяя юбка и белая блузка с длинным рукавом, на плечах лежала бордовая шаль, украшенная розовыми львиными зевами. Она повернулась к нам и строго спросила:

– Что с Йоханом?

– Ему нездоровиться… – начал я, стараясь смотреть в одну точку.

Роза, нахмурившись, начала принюхиваться. Ей довольно быстро удалось учуять запах этой дряни, а так же найти ту самую бутылку, которая, к тому же, была неплотно закрыта и протекла.

– Опять он этого налакался, подумать только! Каждую неделю одно и то же! Где он только их берёт? Тай? – мальчонка уже собирался скрыться за дверью, но услышав собственное имя, застыл как вкопанный.

– Д-да, м-мисс Роза…? – дрожащим голосом пропищал он.

– Ты же с ним постоянно таскаешься, откуда он берёт эдекоперку(настойка на подгнивших пауках)?

– Я… я не знаю… ч-честно… – он дрожал и запинался, но смотрел прямо в глаза сердитой Розы. – Он всегда прогонял меня, когда ходил за ней…