Дух Фиилмарнен и его дети

– Меня зовут Гюрд, сын Стига из рода Элсли, – сказал Гюрд.

– Следуйте за нами, – кивнул головой Рори.

Они поднялись по тропе и вошли в ворота, которые с глухим стуком закрылись за их спиной. Внутри стены, окружавшей поселок, тесно стояли дома, соединенные переходами. Гостей отвели в дом с низким потолком, высоким порогом и маленькой дверью. Там были очаг и две лавки, накрытые шкурами. Через некоторое время им принесли еду в глиняном горшке, который оставили на пороге.

– Плохое начало, – сказала Алиа.

Когда стемнело, Дарнеры еще раз вышли за ворота, а потом вернулись с какой – то женщиной. При свете факелов были видны ее седые волосы и меховой плащ.

–Я буду не я, если это не жрица Миунн из святилища Фиилмарнена, – заметила Алиа. – Она приходится сестрой моей матери Игнис. Возможно, мы еще выберемся отсюда.

Вскоре за Алиа пришел Рори Дарнер и увел ее. Гюрд остался один. Он выглянул за дверь, но там была непроглядная тьма. Тогда он вернулся в дом, прилег на лавку и, рассудив, что без каких – то предварительных событий его не убьют, уснул.

Когда Гюрд проснулся, он увидел, что дверь открыта, а на пороге стоят кувшин с водой и горшок с дымящимся мясом. Он умылся, а затем поел, сидя на пороге. Проходившие мимо мужчины и женщины косились на него, а дети откровенно разевали рты. Гюрд спросил у детей, где Алиа, но они завизжали и разбежались. Тогда с тем же вопросом он обратился к мужчинам, рубившим дрова. Они поглядели на него, но не ответили.

Гюрд встал и медленно пошел к воротам, которые были приоткрыты. Когда он хотел выйти, один мужчина, строгавший лук, поднялся с порога своего дома и направился к нему. Гюрд вышел и стал спускаться к реке. Мужчина шел за ним на небольшом расстоянии. Когда юноша останавливался, он тоже останавливался. Подойдя к реке, Гюрд опустил носок башмака в воду и поводил им из стороны в сторону, чтобы она замутилась. затем он бросил несколько камешков, изображая, что совершенно поглощен этим занятием. Его надсмотрщик стоял в стороне и не спускал с него глаз, как и другие Дарнеры, которые возились на берегу с лодками. Г юрд подумал, что не стоит испытывать судьбу, и так же медленно пошел обратно в поселок. Он уловил ироничные кривые улыбки, но тут же отметил, что никто не посмел запретить ему выйти и не прикоснулся к нему пальцем.

У ворот поселка юноша почти столкнулся с жрицей Миунн. За последние годы она почти не изменилась. Миунн решительно взяла его за руку и увела в дом, предназначенный для нее.

– Неосторожно разгуливать по вражескому лагерю, – сказала она, закрывая за собой дверь.

– Ты знаешь, великая жрица, что тут происходит? – спросил Гюрд. – Нам грозит опасность? Куда делась Алиа?

– Здесь происходят таинственные вещи, которые я не могу объяснить, но которые, возможно, разъяснятся с твоей помощью. От результатов зависит не только ваша с Алиа судьба, но и судьба всего Гаутанда. Пока же советую держаться ко мне поближе.

– Я ничего не понимаю, великая жрица. Зачем нас пригласили сюда с такой таинственностью?

– Слушай внимательно, я тебе объясню. Агне Дарнер и его отец Фагни задумали возвысить свой род над другими родами Гаутанда и сделаться повелителями всей страны. Для этого они решили добиться покровительства духа земли для своих начинаний. Агне Дарнер вскружил голову твоей сестре, уговорил ее бежать и выйти за него замуж. Он думал, что ради Хелихелин дух земли пошлет удачу во всем ему, его роду, а в особенности его детям. Кто бы во всем Гаутанде посмел сопротивляться внукам самого Фиилмарнена? Перед побегом Хелихелин гадала на костях, спрашивая духа, согласен ли он на ее действия. Фиилмарнен выразил согласие, изобразив на костях трещинами лодку.

– Да, мы видели с Хиревордом и Хиллой эту лодку, – подтвердил Гюрд.

– Вот тут- то и начинается самое непонятное. Дух всё одобрил, и сначала всё шло хорошо. Хелихелин родила здорового младенца. Дарнеры захватили часть владений рода Элле. Но после этого Фиилмарнен от них отвернулся. Этой зимой Фагни провалился в берлогу и погиб в лапах медведя. Тот же медведь так помял Хелихелин, что она болела всю зиму и всю весну. Судя по всему, она не протянет долго. Дарнеры скрывали обрушившийся на них гнев Фиилмарнена, но когда положение стало критическим, они послали за мной, Алиа и тобой. Алиа была их последней надеждой на излечение Хелихелин, а я и ты – на объяснение постигшей их участи. Алиа уже призналась, что ее искусство врачевания бессильно. Я пока теряюсь в догадках, так как не знаю всего, что мне необходимо. Дело упирается в ваше с Хелихелин прошлое, о котором можешь рассказать только ты. Возможно, разгадка там.

Гюрд низко опустил голову. Прошлое, которое он хотел забыть, неумолимо настигало его.

– Тебе придется встретиться с сестрой, – продолжала жрица Миунн. – Ты знаешь наши обычаи: нельзя отказать в выполнении просьбы умирающего. Ты должен будешь пойти к ней и ответить на все вопросы, которые она тебе задаст. От твоих ответов зависит судьба всех нас, судьба Гаутанда.

Гюрд почувствовал, что он гибнет. Во рту у него пересохло, сердце бешено заколотилось, а голова закружилась. Он подумал, что хотел бы умереть много лет назад и никогда не оказаться здесь.

–Тебе плохо? – встревоженно спросила Миунн. – Ляг на лавку, я тебя укрою.

Гюрд подчинился и лег лицом к стене, чтобы жрица ни о чем его не спрашивала. Он не стал есть и пролежал так до вечера, когда за ним и жрицей пришли. К этому времени он так устал от переживаний, что сам желал, чтобы все поскорее закончилось.

В сопровождении двух молодых людей с копьями они прошли через двор и вошли в новый сруб, белевший в сумерках новыми бревнами. Он уже потерял запах свежего дерева, но еще выделялся на фоне более старых построек. Внутри был полумрак, освещаемый лишь светом огня в очаге. Люк в потолке был открыт, в него виднелся кусочек неба с первыми звездами. Дом был полон людей. Они сидели на лавке по левую сторону от входа и стояли вдоль стен. Лица почти всех находились в тени.

Возле правой стены стояла широкая лавка, на которой лежала Хелихелин. Гюрд едва узнал ее. Хелихелин исхудала, черты лица ее заострились и стали резкими. Потные волосы спутались и потемнели. Колени под покрывалом выпирали, как прямой угол. Однако лицо ее не утратило выражения гордого высокомерия и превосходства, а глаза в затененных впадинах глазниц сверкали непреклонно. От Хелихелин шел тяжелый запах, перебиваемый запахом трав, которыми она была обложена. В душе Гюрда робко шевельнулась любовь к ней как к сестре, смешанная с сожалением и сочувствием. Когда они вошли, Хелихелин на них даже не взглянула. Она повернула голову лишь тогда, когда Гюрд поравнялся с ее лавкой.

Тут из темноты выступил Рори, сын Лейра. Он сказал:

– Скоро Хелихелин отправится в Поля блаженных, но перед этим она хочет задать несколько вопросов тебе, Гюрд, сын Стига из рода элсли. Ты не можешь отказать ей и не можешь солгать, так как, разговаривая с ней, ты все равно что говоришь с душами наших умерших предков. Ворота Полей блаженных уже открылись для нее. Возможно, души наших предков и предков рода Элсли незримо присутствуют здесь и слушают.

– Гюрд покачал головой и уставился в огонь со спокойствием обреченного.

– Скажи, Гюрд, – раздался, словно надтреснутый, голос Хелихелин, – ты ведь не брат мне.

В люк пахнуло прохладой. Пламя заколебалось. Гюрд подумал, что духи предков действительно находятся, невидимые, среди собравшихся. Перед ними он не мог сказать неправду.

– Да, я не твой брат, – сказал он.

Легкий вздох прокатился среди набившихся в избу людей..

– А кто мои родители? – спросила хелихелин.

Назвать имена настоящих родителей Гюрд не решился.

– Они встретят тебя в Полях блаженных и сами скажут тебе об этом, – ответил он, перелагая всю ответственность на души Имы и ее мужа, ведь юноша не мог молчать только перед предками, а Дарнерам было не обязательно знать о его хозяевах.

– Так…они смертные? – оборвался голос Хелихелин.

– Да, они были людьми, – сказал Гюрд, ощущая страдание и переживая, что не может промолчать.

– А ты? Кто же ты? Кто твой отец? – с внезапной силой воскликнула Хелихелин.

В ее крике были уязвленное самолюбие и унижение. Гюрд почувствовал, что она жаждет еще большего унижения для него, что она хочет приподнять себя в своих глазах и глазах окружающих, поправ его ногами. Внезапно все в нем возмутилось и перевернулось. Мозг его сработал мгновенно. Она хочет знать, кто его отец? Он не знает своего происхождения, и это бы устроило Хелихелин, доставило ей последнюю радость и навеки обрекло бы его на презрение всего Гаутанда. Но в ночь, когда он сделал железный нож, дух земли признал его своим сыном, не обратив внимания на его прошлое. Поэтому Гюрд сказал:

– Я – сын духа Фиилмарнена.

В это мгновение полено в очаге громко треснуло, и пламя взвилось вверх, посеяв в душах находящихся в доме суеверный ужас.

– Неправда! – вырвалось у Хелихелин. – Ты – раб!

Она назвала Гюрда самым дурным словом, которое знала, но ему показалось, что она вдруг заглянула в прошлое и узнала о нем все. Хелихелин словно ударила его по лицу. У юноши перехватило дыхание. Он ждал, что внезапно открывшийся у больной провидческий дар осветит всем тайну его прошлого. Вместо этого Гюрд услышал, что Хелихелин плачет. И потерял голову.

– Ты – дочь знатных, уважаемых родителей. Они погибли, а я спас тебя, но я никогда не говорил, что ты – дочь духа земли. Так решили люди, – быстро заговорил он. – Своим происхождением ты можешь сделать честь любому роду.

Здесь Гюрд остановился, понимая, что не может говорить дальше. Он обвел взглядом окружающих, встретив внимательные и настороженные взгляды.

–Ты лжешь! Ты всегда лгал! – закричала Хелихелин сквозь слезы. – На гадальных костях была лодка!

И тут Гюрд сказал такое, над чем не успел даже подумать. Слова сорвались с его языка, словно их выдохнуло через его губы другое существо. Он сказал:

– Но ведь ты и так скоро будешь в лодке.

Присутствующие вздохнули и покачнулись. Они верили, что после смерти душа человека уходит в Поля блаженных, но чтобы попасть туда, надо переплыть огромную реку, поэтому гауты хоронили своих умерших в лодках.

Теперь все встало на свои места. У духа Фиилмарнена был только один сын, но не было дочери. Хелихелин объяснила молчание брата в свою пользу. Когда она согласилась бежать с Агне Дарнером, дух предупредил ее, что она погибнет, если совершит это, изобразив трещинами на костях лодку. Но девушка снова объяснила всё в свою пользу, а за ней это сделали все Дарнеры. Тогда и обрушился на них гнев Фиилмернена.

Жрица Миунн приказала всем выйти и оставить с Хелихелин только Алиа. На улице Рори, сын Лейра, сказал ей: