Дух Фиилмарнен и его дети

« Куда ты идешь, Михал?» – спросила его старая жрица.

«Фиилмарнен сказал, что если я изготовлю его дочери венец, сплетенный из таких цветов и трав, каких вовсе нет на свете, то он отпустит меня к людям. Он выдал мне золото и драгоценные камни для изготовления венца, но какие цветы и травы я ни придумаю, он тут же достает их и дает мне в руки, чтобы убедиться, что они живые и существуют на самом деле. На всю работу дух дал мне только сто лет. Если за это время я не придумаю цветов и трав, каких вовсе нет на свете, то я останусь под землей навсегда. Поэтому прости, добрая женщина, но я должен идти думать», – ответил он.

И мальчик пошел дальше, бормоча: «Сто лет, только сто лет!»

– Как ты думаешь, Миунн, он справится? – заволновался Снорки.

– Вряд ли. Этой уловкой дух хочет крепче привязать его к себе.

Они помолчали. Снорки задумчиво теребил травинку. Между тем солнце начало заходить, и все сосны окрасились в черно – фиолетовый цвет, а над ними разлилась в небе блестящая полоса цвета плавленого золота, которая постепенно переходила в серо – голубую.

– Миунн, а как ты сделалась жрицей? – прервал, наконец, затянувшееся молчание мальчик.

– Я была маленькой девочкой, которую интересовало все на свете, – улыбнувшись, начала жрица. – Я хотела знать, из чего сделаны звезды и как они прикреплены к небу, где спит солнце, как зовут разные травы, почему деревья держатся за землю корнями, почему сначала гремит гром, а затем идет дождь, откуда берется роса на траве и куда она уходит. Эти вопросы я задавала всем взрослым, которых только могла спросить. Однажды меня услышала старая жрица Алиа.

« Ты действительно хочешь это знать?» – спросила она меня.

«Да», – ответила я.

«Но для этого нужно стать жрицей, лишь жрицам открыт высший свет знания».

«Я стану»,– сказала я.

« Знай, что жрица должна покинуть свой дом, отказаться от всех земных радостей, стать навсегда одинокой и посвятить себя другим, не прося от них даже благодарности».

– Но зачем так делать? – не удержался и прервал рассказ Снорки. – Зачем полностью отрекаться от земных радостей и становиться одинокой?

– Затем, чтобы жрицу ничто не отвлекало от избранного пути. Одинокая, она сильнее откликнется на боль обратившегося к ней человека. Отказавшаяся от шума мира, она в безмолвии постигнет истину, – пояснила Миунн и продолжила рассказ. – Я, взвесив все предостережения Алиа, стала жрицей. Я поселилась в святилище, чтобы пить из источника мудрости. Кроме Алиа, тогда в святилище жили еще две жрицы. Они научили меня лечить людей, узнавать волю духа земли по знакам и поведению огня, по нагретой лопатке животного, они раскрыли мне тайну сотворения мира и рождения великих духов, посвятили в историю нашего народа и рода Элсли, обучили распознавать камни, искать руду и воду. Я узнала многое из того, что хотела.

– И ты никогда не жалела о своем выборе?

– Нет, жажда знания сильнее меня. Как часто, сидя у священного огня я думала о том великом море знаний, которое недоступно для меня. Я ощущала себя такой маленькой и затерянной со своей слабой искрой разума в голове рядом с великими духами, чей разум словно огромное солнце! Как я молила их поделиться со мной их знанием! Со мной, маленьким существом, которое сегодня радуется жизни, а завтра исчезнет без следа!

– И они тебя слышали? – завороженно спросил мальчик.

– Иногда слышали. Они жалели меня, чья жизнь для них словно жизнь мотылька – однодневки. Их солнечный разум дарил мне свои искры, и это было моей самой большой радостью.

Они помолчали. Солнце почти закатилось, и бледное золото гасло в небе, уступая место фиолетовым сумеркам.

– Вот что, – сказала вдруг Миунн, – я вижу, что ты человек горячий и все делаешь по первому чувству. Поклянись мне, Снорки, что если когда – нибудь тебе сделается так худо, что не захочется жить, то прежде чем что – то сделать, ты обратишься ко мне.

– Я не понимаю тебя, Миунн, – пробормотал Снорки, отодвигаясь.

– Ты мало знаешь людей, а искушенной душе легко читать в твоем сердце. Твои глаза и лицо без слов все рассказывают о тебе. Поэтому если тебе нужно будет кому – то открыться, сделай этим человеком меня. – Миунн поднялась. – А теперь пойдем, а то вскоре совсем стемнеет.

Они встали и направились к дому. Всматриваясь в быстро скользящую между разлапистых папоротников маленькую фигурку жрицы, Снорки почувствовал странную смесь тревоги и радости. Он ощущал радость заговорщика, случайно обнаружившего сообщника, но слегка тревожился: насколько глубоко Миунн проникла в его сердце и мысли?

9 Принятие в род

Когда стал нарождаться новый месяц, в дом Стига Элсли стали съезжаться первые гости. Это были родичи из Белого Гаутанда, шумные, веселые и нарядные. На всех мужчинах были длинные льняные рубашки, расшитые цветными костяными бусами, а поверх них – такая же длинная одежда с разрезами по бокам и широкими рукавами до локтя. Талии их перевязывали пояса: у кого кожаные с тяжелыми серебряными бляхами, у кого сплетенные из кожаных рыжих и черных ленточек, у кого вышитые. На груди гостей сверкали ожерелья, на загорелых руках вспыхивали крученые браслеты, а на длинных шнурках позванивали многочисленные амулеты. Девушки из Белого Гаутанда носили расшитые рубашки, верх которых изготавливался из крашеной красной или зеленой ткани. Поверх рубашек надевали длинную черную одежду с рукавами до земли. Маленькие руки, которые изредка показывались из длинных рукавов, смотрелись на фоне темной одежды, словно яркие цветы.

Затем прибыли родичи из Голубого Гаутанда, жившие по берегам Медвежьей реки. Они всегда ходили группами, а по вечерам развлекали друг друга историями о необычайных уловах рыбы в прошлые годы. Эти родичи носили высокие кожаные сапоги, кожаные штаны и короткие рубашки, а их женщины – костяные гребни и амулеты.

Последними прибыли Элсли из Синего Гаутанда, заросшие густой бородой, молчаливые, в длинных кожаных кафтанах и волчьих шапках.

За день до начала празднества приехали жрицы из святилища Трех Богинь: Инес, Мадилайн и Магерит, ответственных за жизнь человека, длинную или короткую, счастливую или не очень. Они привезли три раскрашенных деревянных статуи, одетые в тонкие платья и закутанные в меха. В тот же день Снорки и Хаскнет удалились в лес, чтобы в посте и молитве избавиться от прошлого и чистыми предстать перед лицом грозных Богинь. Ибо дух земли Фиилмарнен и даже дух – создатель мира Амброши зависели от них, так как и их судьба находилась в руках грозных сестер.

К вечеру следующего дня дети вернулись в дом. По старшинству первым обряд принятия в род должен был пройти Снорки. За ним пришли две незнакомых женщины, которые провели мальчика к срубу, сделанному за несколько дней до того мужчинами Элсли. Сруб этот имел два входа, один со стороны лесной чащи, другой – со стороны дома Стига Элсли и поляны, на которой стояли столы для гостей. Женщины лесом провели Снорки к тому входу в сруб, который был со стороны чащи, и ввели его внутрь. Внутри было очень темно, лишь в самом конце перед жаровней сидела старая женщина в сером шерстяном платье и бронзовых браслетах.

– Зачем ты пришел сюда, чужой? – хриплым старческим голосом спросила женщина у жаровни.

– Я ищу защиты и хочу стать одним из твоих сыновей, – ответил Снорки, как его научили заранее.

– Что ты несешь нам, чужой? – снова спросила старая женщина.

– Я несу Элсли свой ум, способный постигнуть тайны земли, свою силу, способную укротить любой металл и камень из подвластных человеку, а также великую тайну, способную еще больше прославить и возвысить род Элсли.

– Хорошо, порываешь ли ты с родом, к которому принадлежал ранее?

– Да.

– Отрекаешься ли ты от прежних связей со своими родичами?

– Да.

– Отрекаешься ли ты от прежнего имени?

– Да.

Клянешься ли ты забыть все ради нашего рода, жить на благо нашего рода,

чтить честь рода и его обычаи?

– Да.

– Приди же ко мне, оставь у порога свое прежнее имя, одежды, привязанности, воспоминания, все свое прошлое.

Снорки почувствовал как несколько человек в темноте окружили его. Один из них распустил его пояс, другой расстегнул застежку плаща, третий распутал ремни обуви. Когда куртка, шурша, упала к его ногам, Снорки переступил через обувь и медленно двинулся к женщине. Вдруг за спиной его кто – то заплакал и какой – то голос спросил:

– Кто там плачет?

– Это Ойгла, дочь Алиа из рода Элсли. Она потеряла сына. Вот лежит его одежда, а самого нет, – ответил голос, который плакал.

– Твой сын умер, Ойгла. Возьми его одежды и сожги, пусть они последуют за хозяином на поля счастливых.

Затем Снорки услышал, как возле стен притопывает множество ног, щелкают между пальцев заячьи лопатки, а высокие женские голоса поют:

– Вот душа, чистая, непорочная идет, чтобы появиться в нашем роду! Она будет великим воином, защитником и добытчиком, слава великим предкам, слава! Светлая Инес, подари мудрость этой душе, входящей в наш дом, прекрасная Мадилайн, подари ей крепких потомков – продолжателей нашего рода, великая Магерит, дай ей долгую жизнь, чтобы дольше мы любовались ее достоинствами и подвигами!