Анатомия любви

– Да, он уже здесь, Аделина Эдуардовна. Проходите, Семен Борисович, – это относилось уже к нему, и Кайзельгауз поднялся, почему-то испытывая волнение.

Ему уже не хотелось уходить отсюда, и теперь только от того, какое впечатление он произведет на владелицу клиники, зависит исход всего дела.

«Что это я так разнервничался? – удивленно подумал Семен, кладя руку на дверную ручку. – Как барышня перед свиданием, ей-богу…»

За столом сидела худощавая блондинка с тонким носом и глубоко посаженными глазами, сразу окинувшая Семена быстрым изучающим взглядом с головы до ног:

– Семен Борисович? Проходите располагайтесь, – она указала на стул напротив себя. – Меня зовут Аделина Эдуардовна Драгун, я владелица этой клиники. Хотелось бы познакомиться ближе, прежде чем я приму решение о вашем контракте.

Семен сел, сложил перед собой на столе руки и заметил, как Драгун на них посмотрела.

«Если надеялась, что затрясутся от ее ледяного приема – так нет, я уже не мальчик, чтобы от подобного в трепет приходить».

– Насколько я поняла, вы в данный момент работаете в институтской клинике под руководством своего отца, профессора Кайзельгауза, все верно? – Драгун надела очки в красной оправе и взяла какой-то лист, испещренный мелким печатным текстом.

– Да, верно. Но я уже четыре года занимаюсь пластической хирургией, окончил курс в Москве.

– Но большой практики не имели?

– К сожалению, нет.

– А область какая?

– Реконструктивная хирургия молочной железы.

– Но вы же абдоминальный хирург? – снова глянув в листок, уточнила Драгун.

– Да, но хирургия органов брюшной полости увлекает меня куда меньше.

– Я понимаю. Всегда хочется чего-то наглядного, верно?

– Нет, дело не в том. Мне просто хочется работать в другой области, – Семен почему-то решил не кривить душой и сразу выложить все карты.

Драгун сняла очки, сунула дужку в рот и долго молчала, изучающе глядя на него.

– А ведь я и это понимаю, Семен Борисович. Тяжело быть вторым номером у отца?

Семен невольно вздрогнул, но быстро взял себя в руки:

– Честно? Я хочу делать что-то свое, а не идти по пути отца.

– Сравнивают?

– Да.

– Ну насколько я слышала, вы мало в чем уступаете профессору.

– Не знаю, – уклонился он. – Но делать хочу что-то другое.

– Я тоже хотела делать не то, что моя мать, – вдруг сказала Драгун, откладывая очки. – Нам, детям гениев, всегда приходится работать больше остальных, чтобы не затеряться в тени великих родителей и их достижений. И самое правильное – делать что-то другое, идти в иную область.

Семен вдруг вспомнил, что мать Аделины, Майя Михайловна Драгун, была выдающимся хирургом, преподавала в институте, имела ряд научных работ и считалась специалистом высочайшего класса. Должно быть, Аделине тоже пришлось нелегко в свое время, и Семен это понимал, как, может, не понял бы кто-то другой.

– В общем, Семен Борисович, я вас беру на испытательный срок – так у нас положено, – произнесла меж тем Драгун. – И еще. Вам предстоят беседы с нашим психологом Иваном Владимировичем Иващенко, это обязательное условие. Я принимаю окончательное решение, основываясь на его выводах тоже. Психологический климат в коллективе мне очень важен, я должна понимать, что вы из себя представляете не только как хирург – тут я сама определюсь, но и как человек, и это в компетенции психолога. Если вы возражаете против такого подхода, давайте сразу прощаться и не отнимать время друг у друга.

Семен пожал плечами – условие о разговоре с психологом его не обескуражило, а желание работать здесь только окрепло, он вдруг почувствовал в Аделине родственную душу, что ли, и это только укрепило его в мысли, что его место здесь.

– Я не вижу в этом проблемы, – сказал он, и Драгун, свернув листок вчетверо, бросила его в ящик стола:

– Тогда завтра в семь тридцать в ординаторской лечебного корпуса. Алла вам покажет, выдаст пропуск и объяснит, как тут у нас все устроено. Встретимся на обходе.

Семен понял, что собеседование окончено, и поднялся:

– Спасибо за шанс, Аделина Эдуардовна.

– Надеюсь, вы его используете, – холодные глаза опять скользнули по нему, и Кайзельгауз поежился, но неприязни при этом не испытал. – До завтра, Семен Борисович.

– До завтра.

Он вышел из кабинета и вопросительно взглянул на тут же вышедшую из-за стойки Аллу.

– Ну что, испытательный срок? – спросила она, и Семен кивнул. – Тогда идемте гулять по клинике. Ой, только давайте сразу пропуск сделаем, чтобы вам уже сюда не возвращаться. Мне нужен номер машины.

– У меня мотоцикл.

Алла удивленно вскинула брови:

– А зимой?

– И зимой, – пожал плечами Семен. – Какая разница?

– Так холодно же.

– Я привык.

– Ну мотоцикл так мотоцикл, – согласилась она и вбила в компьютер данные. – Вот ваша карточка. Парковка для персонала у нас в другом месте, не там, где вы сегодня остановились, я покажу. Карточку необходимо всегда держать при себе, охрана вас, конечно, запомнит через какое-то время, но пропуск будет требовать всякий раз – такое правило, даже Аделина Эдуардовна каждый раз показывает, а уж ее-то все знают.

– У вас тут, смотрю, для всех равные условия?

– Да, – подтвердила Алла. – У нас нет разницы между санитарками, работниками пищеблока или владелицей клиники. Такой подход. Потому и персонал практически не меняется. Я, например, с открытия работаю, и даже мыслей не возникало куда-то уйти.

– Странно, что у вас лицо абсолютно натуральное, – заметил Семен, шагая рядом с Аллой по коридору.

– Почему странно?

– Обычно женщины, имея возможность что-то исправить, обязательно ею пользуются.

– А вы считаете, что мне нужно что-то исправлять? – слегка обиделась она.