Умереть, чтобы жить

– Я не хочу привыкать. Я хочу любить и разговаривать на волне сердца. А приходится выбирать слова и доносить смысл. Мне это трудно. Зачем ломать себя? Мне ничего от него не нужно, чтобы из корысти перекраивать душу.

– Ну, корысть – это вообще не твое, – улыбалась Ирина той легкой, почти незаметной улыбкой, так украшавшей ее испещренное шрамами лицо. В такие моменты подруга становилась почти прежней, и Ника очень любила, когда Ирина улыбалась. – Но подумай – рано или поздно Максимка вырастет, у него начнется своя жизнь. А что останется тебе?

– Это случится еще не скоро.

– Не так не скоро, как тебе хочется, дорогая. И потом – ты ведь не собираешься стать одной из тех мамашек, которые рьяно бросают свою жизнь к ногам ребенка, не спросив его желания, а потом стараются напоминать о принесенной жертве при каждом удобном и неудобном случае, да?

Ника умолкала. Действительно, а ведь разве быть хорошей матерью означает отказаться от собственной жизни? Она еще молода и вполне может иметь что-то еще, кроме подгузников, каши и прогулок с коляской. Карьеру, например. Чтобы сын, когда подрастет, мог, не стесняясь, сказать, кто его мама. Нет ничего плохого в том, чтобы остаться домохозяйкой, но для этого нужен определенный склад личности, определенные желания и умения, которых у Ники не было. Витье гнезда и копание норы никогда не было целью ее жизни, она была довольно непритязательна в быту и умела обойтись необходимым. Да, должно быть чисто и уютно – но для этого совершенно необязательно часами простаивать у плиты и с маниакальным упорством ходить всюду с куском белой марли, проверяя, не запылились ли колечки на шторах. Нет, стать домохозяйкой Стахова не смогла бы даже ради сына.

– Понимаешь, Иришка… у меня такое чувство, что я пытаюсь усидеть на двух стульях и все время сваливаюсь.

– Не говори глупостей. Ты не выбираешь между карьерой и ребенком, ты совмещаешь и то и другое, а мы тебе немного помогаем на первых порах, вот и все. Когда все станет более-менее стабильно, ты заберешь Максима к себе – или вернешься сюда, если будет возможность работать удаленно. Разве это не разумно?

И Ника не могла не согласиться с этим.

Успокоив таким образом свою совесть, Стахова вышла с сигаретой на балкон. Вечер был теплым, хотелось на улицу, на набережную – пройтись немного, посмотреть на реку, полюбоваться ярко освещенным городом. Ника даже пару секунд раздумывала над этим – накинуть спортивный костюм и выйти из дома. Однако потом ее охватила лень – это ж одеваться, кроссовки шнуровать, спускаться… Нет, лучше уж она дома останется, полистает материалы об инвесторе будущего работодателя – чем-то ее заинтересовала деятельность этой конторы. Возможно, тем, что занималась она недвижимостью в Подмосковье…

Ника не могла даже предположить, что ее кандидатура вызовет бурное обсуждение у Филонова и представителя инвестора Сергея Вересаева. Главред был обязан ставить их в известность о том, каких сотрудников берет на работу, однако последнее слово все равно оставалось за Федором. Но фамилия Стаховой почему-то произвела на Вересаева такое впечатление, какое производит на алкоголика вода в рюмке вместо ожидаемой водки:

– Что?! Это кто еще?! Ты где ее откопал?! – Вересаев таращил глаза, и Федор видел лопнувшие сосудики, тонкой красной сеткой покрывавшие глазные яблоки представителя инвестора.

– А в чем дело? Она хороший журналист, вполне нам подходит. Пишет интересно, остро, тему раскрыть умеет. Да и послужной список у нее весьма приличный.

– Вот именно! Вот именно – список! – Вересаев вскочил из-за стола и заходил по кабинету. – Ты читал, как она «Изумрудный город» размазала?

Филонов пожал плечами:

– Читал. Не вижу никаких противоречий – там было столько нарушений и столько грязи, и ничего от себя Стахова не приписала. Кроме того, мне ее рекомендовал человек, чьему мнению я вполне доверяю.

– Ну, другими словами, ты хочешь, чтобы эта мамзель начала копать вокруг инвестора, да? – выпалил Вересаев и вдруг осекся, умолк и круглыми глазами посмотрел на Филонова. – То есть… я вот о чем подумал… как бы она и здесь… ну, в общем, смотри сам! – нашелся он наконец и махнул рукой. – Сам, короче, смотри. Нужна – так бери, но контролируй лично, что за темы она берет.

Филонов снова пожал плечами:

– Я и так обычно сам все контролирую, зачем предупреждать? Но отказать хорошему журналисту я не могу, а Стахова – хороший журналист.

– Ой, да делай что хочешь, главное, чтобы проблем с «Нортоном» не было, – отмахнулся Вересаев, которому не терпелось прекратить этот разговор и выдворить Филонова из кабинета.

Федор ничего не сказал – у него уже родилась тема, которую он даст Нике для первого задания, а потому он тоже торопился исчезнуть из офиса куратора.

Во вторник Ника впервые переступила порог редакции «Русской Галактики». Сидя на летучке, она осторожно приглядывалась к окружавшим ее сотрудникам и тихо ахала про себя. Такой разношерстной компании она не могла представить себе даже после игры в петанк. Одно дело – игра, а совершенно другое – офис редакции. На прежнем ее месте работы все выглядело, мягко говоря, иначе. Да, профессия журналиста дает определенную свободу, но Ника в страшном сне не представляла, что можно прийти в редакцию с волосами, не мытыми дней пять, – именно так выглядела ее соседка справа, молодая девушка в свободном длинном джинсовом сарафане и выглядывающих из-под него берцах, надетых на полосатые, явно мужские, носки. Еще пара таких же девиц сидели на подоконнике большого окна, тихо перешептывались, поглядывая на Стахову. Рядом с ними примостилась третья – худенькая, невысокого роста блондинка с удлиненным каре. Одета она была явно лучше остальных, хотя, очевидно, недорого – тертые синие джинсы, белый тонкий свитерок – утром было прохладно, розовые кеды. Она то и дело поправляла сползающие на кончик носа огромные очки в черной оправе. Мужская половина коллектива была еще разнообразнее… У Ники даже времени не хватило, чтобы разглядеть каждого в отдельности, и она решила, что сделает это уже в процессе знакомства. В конце летучки Филонов представил ее коллективу и сказал, что сидеть она будет пока в кабинете с новостниками, а дальше он решит, в какой именно отдел определит Нику. Все шумно двинулись по рабочим местам, а Нику задержал невысокий лысый мужчина в серой водолазке и спортивного покроя брюках:

– А со мной бы неплохо лично познакомиться. Я заместитель главного редактора, зовут меня Александр Александрович Тихонов, но все кличут Сан Санычем – вам тоже разрешаю. Правда, мы тут все на «ты», так что привыкай. Куришь?

Ника радостно кивнула:

– Да, все никак не получается бросить.

– У нас точно не бросишь, – ухмыльнулся Тихонов, – курят все. Такое впечатление, что никто не работает, только смолить бегаем. Выгляни в окно, – предложил он, совершенно не обращая внимания на уткнувшегося в монитор хозяина кабинета.

Ника подошла и выглянула, обнаружив почти весь коллектив «Русской Галактики» во дворе – курили, кто-то пил кофе из пластиковых стаканов, кто-то сидел на бордюре и заедал табачный дым йогуртом.

– Видела? Вот так у нас тут все устроено, – хмыкнул Тихонов, – ладно, идем, я тебе стол покажу, и заодно тему обсудим. Федя, мы ушли, – обратился он к Филонову, но из-за монитора раздалось только негромкое:

– Угу.

– Идем, он нас все равно уже давно не слышит, – открывая Нике дверь, сообщил Тихонов, – если Федя ушел в работу, то вокруг хоть гопак пляши – не отреагирует.

Тихонов отвел Нику в кабинет в самом конце длинного коридора, открыл дверь и показал пустующий стол у правой стены:

– Вот тут пока и располагайся. Народ шумноватый, но неплохой. Я думаю, ты тут долго не засидишься – Федя к новостникам ссылает за провинности и тех, кого только взял. Пару недель – самое большое.

– Да мне все равно, – улыбнулась Ника, устраиваясь в кресле и выкладывая из сумки на стол блокноты, карандаши, ручки, пару резинок, точилку и фоторамку со снимком сына.

Тихонов подошел ближе и аккуратно взял рамку:

– Твой?

– Мой. Максимка.

– Хороший парень. И муж есть?

– Мужа нет, – лицо Ники не выразило никаких эмоций, но Тихонов отчего-то понял, что больше спрашивать не нужно. Вернув фото на стол, он предложил:

– Кофе захочешь – ко мне приходи, у меня кофеварка стоит.

– Спасибо.

– Ну, давай привыкай, удачи, – и заместитель главреда ушел к себе, оставив Нику в одиночестве.

Она включила компьютер и погрузилась в поиск материалов к статье.

– Кто взял ее на работу?!

– Филонов.

– А что – ты никак не мог помешать?! Она же начнет рыть везде – недвижимость ее специализация, почему ты заранее не проверил?

– Погоди… ее же куратор рекомендовал – как можно было не взять? Филонов, кстати, вообще не возражал. А у него нюх на журналистов.

– Да?! Погодить?! А потом поздно будет – когда эта сучка влезет во все дела по самое «не хочу»!

– А что такое есть у нас, чтобы нам опасаться? Или я чего-то не знаю?

– Всегда и везде, если задаться целью, можно накопать какие-то залежи, о которых все уже забыли, но неприятностей они наделают. Мы – тоже не исключение!

– Можно, конечно. Но Филонов же не дурак и понимает, что нельзя кусать руку, которая тебе кормушку наполняет.

– На твоем месте я бы не был в этом уверен. И вообще – вся эта шайка-лейка разномастная… кто знает, в какую сторону их понесет? Журналисты – самый продажный народ, и всегда находится тот, кто предложит больше.