Реинкарнация

– Милый Томас, в вашем положении неосведомленность граничит с глупостью, – пожурил герцог молодого повесу. – Я не раз говорил, что такой образ жизни погубит вас.

Томас Сеймур вспыхнул, но промолчал. С одной стороны, он понимал, что герцог прав, но и ограничивать себя в удовольствиях не собирался. Молодость, а не мудрость брала верх. Но дальнейшие события навсегда изменили его жизнь, и впоследствии он будет с горечью вспоминать об упущенных возможностях…

– Эх, молодость, молодость, – улыбнулся герцог, увидев пылающие щеки собеседника. – Поверьте мне, милый Томас, мне тоже хотелось слагать стихи и посвящать их прекрасным дамам, биться на турнирах и так праздновать победы, чтобы вино лилось рекой, а столы ломились от яств. Но чтобы последнее осуществилось, надо работать не только кулаками.

– А чем же еще, милорд? – Томас удивленно посмотрел на герцога.

– Головой, мой мальчик, головой. Чем больше мы думаем и рассуждаем, чем больше у нас информации, тем ближе наша победа.

Томас недоверчиво поглядел на герцога Норфолка. «Лорд-казначей?[7 - Лорд-казначей, возглавлявший королевское Казначейство, – одна из высших государственных должностей.], вероятно, преувеличивает, – подумал Сеймур, но, взглянув на него еще раз, отказался от этой мысли. – Старик явно не шутит. А что, если он прав? Надо поближе с ним сойтись, втереться к нему в доверие. Он далеко не последний человек в королевстве, может, что и выгорит». Молодой Сеймур простодушно улыбнулся.

– Вы совершенно правы, милорд, пора, пора остепениться. Годы идут, а денег не прибавляется. Трудность в том, что сейчас невозможно найти наставника, который помог бы разобраться в столь сложном для молодого человека мире. В наше время все за себя, невозможно угадать, кто тебе друг, а кто враг.

Герцог Норфолк был не так наивен, как предполагал Томас, и не заглотил наживку. Долгие годы службы при дворе и неоднократное пребывание на поле боя научили его легко распознавать замыслы врагов и льстецов. Но Томас нужен был ему для осуществления задуманного, поэтому герцог сделал вид, что он попался на удочку.

– Почаще навещайте меня, милый Томас, и я научу вас всем премудростям, – лукаво улыбнувшись, ответил герцог. – Вместе мы – большая сила.

– Благодарю вас, милорд, вы оказали мне огромную честь, – поклонившись, ответил Сеймур-младший, довольный тем, что ему так легко удалось одурачить старика.

Однако он и не подозревал, что сам станет жертвой коварной игры, которую намеревался затеять его собеседник.

– Герцог Норфолк, и вы здесь, – услышали два хитреца голос за своими спинами. – Как быстро разлетаются новости, вы не находите?

Лицо герцога мгновенно преобразилось. Надменная маска сменила дружескую улыбку, в черных глазах появился злой огонек, а тонкие губы сжались. Исчезли спокойствие и расслабленность в движениях. Он приосанился, резко повернулся и встретился с насмешливым взглядом говорившего. Перед ним стоял высокого роста человек средних лет, атлетического телосложения, с массивным подбородком и орлиным носом. В его вальяжных движениях сквозило превосходство, которое он и не пытался скрыть. Джеймс Стаффорд был одним из любимчиков короля, человеком новой формации, «апстартом», как называл его герцог. Наряду с Чарльзом Саффолком, сэр Джеймс имел почти неограниченную власть, и все его поступки и дела всячески поощрялись королем. Веселый, легкий, склонный к авантюре характер позволил Джеймсу Стаффорду быстро найти общий язык с Его Величеством, и вместе с Чарльзом Брэндоном Саффолком он стал постоянным спутником Генриха в его забавах, играх и охоте. Ну и, конечно, он был в курсе всех любовных дел короля, давая советы и обсуждая прелести и недостатки той или иной красотки. Поэтому кто, как ни сэр Джеймс, мог быть лучше осведомлен о произошедшей поездке и о конфузе, случившемся в Рочестере. Герцог Саффолк остался с принцессой, а граф Стаффорд, по настоянию короля, вернулся с ним в Лондон.

– Вы абсолютно правы, сэр Джеймс, новости как хорошие, так и плохие распространяются мгновенно. Самое главное – быть первым их получателем… Мне говорили, ваша жена опять ждет ребенка? – сменил тему разговора лорд-казначей. – Поздравляю вас, сэр Джеймс. Бог даст, и у вас появится вскоре наследник. После четырех родных дочек и трех побочных вы это заслужили.

– Бог мне свидетель, я от души благодарю вас за заботу, милорд, – сквозь зубы проговорил его противник, слегка побледнев от гнева. Но затем добавил, одарив герцога бесцеремонным взглядом: – Ах, ваша милость, вы такой приятный собеседник. И меня очень радует, что, несмотря на годы (а они, увы, берут свое), ваше красноречие и острота ума все еще с вами. Я не прощаюсь, милорд, – с этими словами граф Стаффорд удалился.

– Наглец! – прошипел герцог Норфолк, провожая его взглядом. – Кем он себя возомнил?

– Пока король жалует таких людей, как он или мой брат, быть нам в тени, – задумчиво произнес Томас Сеймур, многозначительно посмотрев на герцога.

Тот презрительно хмыкнул и возразил:

– Они только мелкие сошки, шуты Его Величества.

– Так?то оно так, но они обладают большой властью, которой мы с вами как раз и не имеем.

– Это пока, милый Томас, пока не имеем, – лукаво взглянув на собеседника, изрек герцог. – Король стареет и начинает нуждаться в добром совете больше, нежели в забавах и развлечениях. Они скоро ему надоедят, и Генрих останется один. Вот тут?то мы и окажемся рядом.

– Надоедят? – насмешливо переспросил сэр Томас. – Вы думаете, они легко сдадут свои позиции?

– Когда мы устраним главный источник всех наших бед, эти шакалы разбегутся, поджав хвосты, спасая свои шкуры. Нам останется только подхватить добычу.

– И кто же виновник наших несчастий? – прикинувшись простачком, осведомился Томас Сеймур.

– А вы разве не догадываетесь? – окинув его ироничным взглядом, спросил герцог Норфолк. И как бы сам отвечая на свой вопрос, перевел полный ненависти взор в сторону ниши, в глубине которой сидел человек, облаченный в черные одежды. Томас проследил за его взглядом и… невольно вздрогнул, ибо в этой мрачной фигуре он узнал главного советника Генриха VIII.

– Кромвель? – прошептал Сеймур и испуганно поглядел на герцога. – Вы говорите про него? Вы посмеете выступить против советника? Это чистое безумие! Кромвель хитер как дьявол и чертовски злопамятен…

– Он посланник сатаны, это вы верно подметили, милый Томас. Он отравляет сознание короля и подчиняет Его Величество своей воле. Но когда наш великий король поймет, кого пригрел на груди, он сам отправит Кромвеля на плаху. Наша задача – помочь Генриху распознать истинное лицо советника, – вновь обретя душевное спокойствие, герцог по-дружески похлопал по спине сэра Томаса. – Будьте рядом, и Божья благодать снизойдет и на вас…

– Его Королевское Величество! – пронеслось по зале.

Голоса сразу смолкли, а все взоры устремились на двери, откуда через несколько секунд появился король. Генрих VIII был мрачен как никогда. Бессонная ночь, гниющая рана на ноге, не дававшая покоя после утомительной поездки, крайнее нежелание вступать в брак с «неуклюжим пугалом», носящим обноски своей матери, – все это стало причиной столь ужасного настроения короля и вызвало новый приступ депрессии. Хромая, он дошел до своего места и грузно сел. Никто из присутствующих не посмел не только проронить ни слова, но и поглядеть в его сторону. Даже извечный балагур и насмешник сэр Джеймс счел нужным прикусить язык до поры до времени. Все ждали, когда король заговорит, но тот молчал и только переводил мрачный взгляд с одного придворного на другого.

– Милорды-советники, я думаю, многие из вас уже догадываются о цели этого собрания, созванного в столь ранний час, – каждое слово, вырывавшееся из уст короля, звучало, как удар хлыста. – Для тех, чьих ушей еще не достиг шепот, который разносится по дворцу и по городу, как эпидемия чумы, разъясню… Год назад на одном из заседаний вы, мои доблестные советники, рекомендовали начать поиски новой жены. Корона нуждается в наследнике. Принц Эдуард очень слаб, и я каждый день боюсь услышать дурные вести из замка. Мною были выбраны самые лучшие дома Европы, лучшим из лучших были сделаны предложения. Но они, герцог Норфолк, отказали мне, хотя вы утверждали, что Карл и Франциск только и ждут, когда Англия протянет им руку дружбы. Вы совершили ошибку, сэр Томас, большую ошибку…

Герцог Норфолк, обладавший завидным хладнокровием, побледнел, услышав обвинение в свой адрес, брошенное королем. Не на это рассчитывал лорд-казначей, идя на заседание.

– Но откровенные отказы – это только начало моих унижений, – продолжил Генрих, не обратив внимания на реакцию герцога. – Прислушавшись к настояниям моего ближайшего советника, уведомившего меня о подписании нашими недругами договора о мире и согласии между их странами, я решил, что Англии нужен сторонник в лице Шмалькальденского союза, поэтому и позволил обвести себя вокруг пальца, как мальчишку. И теперь та, кого вы, господин Кромвель, определили мне в невесты, едет сюда, чтобы пойти со мной под венец!

– Но, Ваше Величество, вы, наверное, забыли, что сами выбрали ее, я лишь привел веские доводы, на основании которых…– сделал попытку оправдаться Кромвель, понимая, что земля медленно, но верно начала уходить из-под ног.

– Молчать! – вскочив, закричал Генрих. – Как вы смеете мне перечить? Вчера вы сами признались, что портрет не соответствовал действительности. Эту немецкую кобылу я и близко к Лондону не подпущу. Отправьте ее немедленно домой! Она мне не нравится! Принцесса Анна не только безвкусна, уродлива и неуклюжа, эта девка еще и невероятно глупа. Такую вы мне искали невесту, господин Кромвель? Вы хотели, чтобы все посмеялись надо мной? Все, я расторгаю помолвку!

– Но это невозможно! – развел руками Кромвель.

– Почему, господин Кромвель? – решил вмешаться герцог Норфолк, справедливо рассудив, что его положение куда более выгодно, чем у его врага. – Ее следовало задержать еще в Кале. Почему ваши люди этого не сделали?

– Да, господин Кромвель, почему? – поинтересовался король, подхватив идею герцога. Сам того не понимая, Генрих вновь начал подпадать под влияние этого бессовестного и бесчестного человека, как это уже случилось несколько лет назад, когда герцог и Томас Болейн, словно ястребы, налетели на Генриха, подчинив его волю женским капризам. – Его светлость прав. Почему адмирал Саутгемптон не вернул ее назад, если принцесса не соответствовала присланному портрету?

Кромвель промолчал. Он не посмел доложить тогда Генриху, что портрет из-за погодных условий так и остался у него. Предчувствуя беду, советник принял единственно правильное (на его взгляд) решение: не отправлять портрет до встречи свиты с оригиналом. Томас не только не отправил портрет, но и посоветовал адмиралу отнестись к докладу о его встрече с принцессой с особой тщательностью, что последний и сделал.

– Простите меня за дерзость, Ваше Величество, – вставая, начал свою речь герцог Норфолк, желая отвлечь Генриха от своей персоны и обрушить его гнев на голову врага, – но мне кажется, что господин Кромвель настолько увлекся делами, связанными с реформами, и преследованием монахов, что совсем забыл о прямых обязанностях. Советник Вашего Величества должен, прежде всего, заботиться о благе своего короля и об интересах государства.

– Герцог Норфолк, вы обвиняете меня в измене? – гневно сверкнув глазами, спросил Кромвель. – И это я слышу из уст человека, до сих пор являющегося тайным осведомителем папской курии!

– Ложь! – вскричал Норфолк, пораженный столь суровым и откровенным обвинением. – Ваше Величество можете подтвердить, что я был одним из первых, кто поклялся в верности короне. Представитель моего рода никогда не запятнает свое доброе имя подобной гнусностью!

– Если сделка с дьяволом не будет сулить вам прибыли, то тогда нет, – пробормотал вполголоса Кромвель.

– Что касается вас, господин Кромвель, – продолжил герцог, не обращая внимания на реплику советника, – то вы вряд ли сможете похвалиться тем же, как и опровергнуть тот факт, что вы преднамеренно согласились на сделку с торговцами Лондона, получив при этом приличное вознаграждение. Более того, вы преднамеренно вступили в тайный сговор со Шмалькальденским союзом, дабы дать возможность торговцам расширить рынки сбыта. Эта сделка, вероятнее всего, изрядно набила не только их карманы, но и ваш собственный.

Кромвель побледнел. С одной стороны, он был поражен осведомленностью герцога, которого считал глупым интриганом. «Он обо всем узнал, – подумал советник, нахмурив брови. – Скверно… Я пригрел на груди крысу. Вот только кто этот мерзавец?» Однако, с другой стороны, Кромвель прекрасно понимал, что его пытаются вытащить из норы, где он, будучи опытным дипломатом, предпочел затаиться после неудачной помолвки. К тому же советник был абсолютно уверен, что и на этот раз он настоит на своем, и Генрих не сможет ему отказать и последует его совету.

Кромвель взглянул на угрюмое лицо короля и понял, что пора действовать, иначе будет поздно.

– Ваше Величество, – тяжело вставая со своего места, промолвил Томас Кромвель. – Бог свидетель, я не знаю, почему меня пытаются сейчас обвинить. Но уже одно то, что меня хотят обвинить в измене, означает, что честное имя вашего верного слуги стремятся очернить в ваших глазах. Клянусь небом и Богом, я всегда желал и желаю Англии и Вашему Величеству только добра, и именно поэтому я хочу напомнить вам, мой государь, о наших долгих и пока, увы, безрезультатных переговорах с протестантскими князьями, входящими в Шмалькальденский союз. Вам, разумеется, известно: Англия не первый год пытается войти в этот союз. Вы также знаете и о существенном препятствии, не позволяющем нам вступить в него: согласно Нюрнбергскому миру 1532 года князья имеют право заключать политические союзы только с теми государствами, которые согласились бы с принципами, изложенными в Аугсбургской исповеди. Для непосвященных – наше королевство должно следовать принципам лютеранства. Но вы, Ваше Величество, посчитали, что это неприемлемо для Англии.

– Совершенно верно, господин Кромвель, – в знак согласия кивнул головой Генрих. – Я не раз писал ландграфу Филиппу Гессенскому и курфюрсту Иоганну Саксонскому об этом неприемлемом условии. Помнится, я поручил вам, господин Кромвель, найти решение этого вопроса.

– И я исполнил ваше приказание, Ваше Величество. Заключить политическое соглашение между союзом и нами возможно только, если мы будем опираться на религиозный компромисс.

– На какой компромисс? – лицо короля несколько просветлело.

– Компромисс между лютеранством и англиканством, Ваше Величество. О компромиссах говорит и Меланхтон…