На перекрёстке двух миров

– Так он приезжал для того, чтобы поговорить о вашем совместном будущем и уговорить тебя начать все сначала?

– Вовсе нет. Он хотел отговорить меня от поездки в Африку, приводя при этом вескую, на его взгляд, аргументацию.

– У него не было ни малейшей возможности, – рассмеялся капитан Херрингтон. – Невзирая на то, что путешествие чревато различными трудностями и опасностями, зная твой упрямый характер, а главное, твое отношение к Ричи, мне и в голову не пришло попытаться отговаривать тебя от этой безумной затеи. Ты поедешь в Африку, даже если я лягу у порога.

– Ну, дядя, что вы такое говорите, – смущаясь, ответила девушка. – Ежели вы сделали бы это, то тогда поставили меня в весьма затруднительное положение.

– Не волнуйся, Бетти. В отличие от Джорджа, у меня достаточно ума, чтобы не сделать этого… Ладно, красавица. Оставим этого молодого человека в распоряжении ее величества Судьбы, а сами тем временем займемся нашими проблемами. Давай, рассказывай обо всем с самого начала, но теперь все в мельчайших подробностях.

Элизабет понадобилось больше часа, чтобы ввести отставного морского офицера в курс дела. На протяжении всего рассказа он не проронил ни слова, но с каждой минутой его лицо становилось все суровее и напряженнее. Закончив повествование, племянница замолчала. Капитан Херрингтон порывисто встал с кресла и, опустив голову и засунув руки в карманы брюк, стал мерить комнату шагами. Девушка следила за ним немигающими глазами. Наконец он остановился посредине и, повернувшись к племяннице, поинтересовался:

– У тебя есть какие-нибудь предположения, что могут означать эти буквы – «GSG»?

– Несомненно. Они встречаются в письме Рича. Вот, посмотрите, – и племянница указала ему на название корпорации того самого американца, о котором говорил ее брат.

– Т-а-ак, – медленно проговорил капитан Херрингтон. – Таким образом, им стало известно, что Ричард отправил тебе что-то. Но как? Неужели они сумели так быстро и легко напасть на след?

– Ты так думаешь? Считаешь, что брату не удалось перехитрить их, и его схватили? – побледнела Элизабет.

– Будем надеяться на другой, хороший исход нашего дела, – ответил Херрингтон, нахмурив брови.

Но, взглянув на опечаленное и встревоженное лицо племянницы, улыбнулся и похлопал ее по руке.

– Ну, Бетти, не волнуйся. Наш исследователь смелый и отважный мальчик, и его не так просто одурачить и заманить в ловушку. Скорее всего, эти люди, а точнее, этот человек из GSG предположил, что твой брат мог, а в его ситуации и неизбежно должен был, положиться на кого-то извне. Наверняка Говард Мэйсон навел справки о Ричарде и узнал, что, кроме тебя, близких родственников у него нет. Меня в расчет не приняли, хотя и непонятно, почему. Но, так или иначе, выбор пал на тебя. Поэтому босс и решил таким способом узнать, подтверждается его версия или нет. Ничего… Мы еще посмотрим, кто кого. Верно я говорю, а, Бетти?

Глаза девушки, на мгновение увлажнившиеся, высохли будто по мановению волшебного жезла, а в них появился блеск. Расправились плечи, она улыбнулась.

– Ну, вот. Теперь я узнаю мою девочку, неустрашимую и решительную Элизабет. Ту Элизабет, в чьих жилах течет кровь одного из самых талантливых исследователей, авантюристов и лингвистов, каким был сэр Ричард Бертон. Вы с братом чем-то похожи на него: такие же решительные и целеустремленные. Ну, а склонность к авантюрам и приключениям лишний раз подтверждает эту преемственность. Страх вам неведом.

– Дядя, дядя, остановитесь, – рассмеялась девушка, у которой стало немного легче на душе. – Ты совсем нас захвалишь!

– Да я и не собирался этого делать. Я всегда говорю лишь правду!

– Конечно, конечно. Только куда делся тот суровый, неулыбчивый человек, не терпящий пререканий, с которым мы познакомились семнадцать лет назад.

– Ваша с братом непосредственность и душевная теплота сразили меня наповал. Даже закаленный морской волк не смог устоять, – добродушным голосом произнес ее дядя. – А ты что, Бетти, хочешь, чтобы он вернулся?

– Нет, нет, нет, что вы. Само собой, я этого не хочу.

Когда капитан увидел раскрасневшееся лицо племянницы и ее озорную улыбку, он понял, что к ней вернулись привычное самообладание и боевой настрой.

«Молодец, девочка, держится. Раскисать нам ни в коем случае нельзя, – подумал Генрих Херрингтон. – Судя по рассказам Бетти и письму Ричарда, нам предстоит та еще заварушка. Ничего, прорвемся. Не из таких сложных ситуаций выпутывались. Пройдем и через это испытание. Главное – не расслабляться, не терять бдительности и не бояться. Страх рождается только бессилием духа. А дух у нас закаленный. И не будь я капитаном Генрихом Херрингтоном, если через месяц, самое позднее через два, в этой самой комнате не соберется вся наша семья».

О чем думала в эту секунду Элизабет, трудно было догадаться. Но по ее уверенному выражению лица, сжатым губам и кулакам можно было предположить, что они с дядей думали об одном и том же.

Молчание, длившееся несколько минут, первым прервал старый морской волк:

– Ладно, крошка. Не будем терять времени. Пора действовать смело и решительно.

Он открыл свой дорожный кейс и достал оттуда карту Черного континента. Пододвинув журнальный столик поближе, Генрих Херрингтон положил карту на него. Достав карандаш, линейку и секстант, он расположил их рядом. Проделав эти нехитрые манипуляции, капитан Херрингтон жестом пригласил племянницу присоединиться к нему. Они склонились над картой и принялись исследовать просторы, саванны и бескрайние пустыни Африки.

Глава 6

Яркий солнечный свет заливал кабинет главы корпорации «Global Stone’s Group», находящийся на тридцать втором этаже одного из нью-йоркских небоскребов, откуда открывался изумительной вид. Было очень тихо. Ни малейшего звука, ни движения. Ничто не нарушало покоя и тишины вокруг главы компании Говарда Мэйсона. Он стоял около огромного окна и с полным безразличием взирал на город, главные улицы которого напоминали темные ущелья, глубоко врезанные между пиками домов.

Нью-Йорк – один из крупнейших мегаполисов мира. Он расположен в юго-восточной части штата Нью-Йорк, на берегу Атлантического океана, и разделен на пять районов. Причем Стойтен-Айленд – самый холмистый и просторный и наименее заселенный район города, в то время как Манхэттен, где собственно и находился офис кампании GSG, – наоборот, густонаселен и земля здесь очень дорога. Именно этим объясняется такое огромное количество небоскребов в районе.

Город Желтого дьявола, Большое яблоко, столица мира, – вот названия этого города, несмотря на то, что он и не выступает в качестве официальной столицей своей страны. Город Нью-Йорк был основан в XVII веке. Тогда голландские переселенцы выкупили за смехотворную сумму (около двадцати четырех долларов) у индейцев, живших на этой территории, островок Манхэттен. В то время никто даже и предположить не мог, что милый сердцу островок превратится в город, кардинально отличающийся по своему ритму и стилю жизни от всех других городов мира. Здесь живут не только миллионеры, поэты, потомки самых аристократических семей, но и бездомные, безродные эмигранты, авантюристы, стекающиеся в этот город больших надежд и возможностей, мечтая об успехе. Они крутятся в безумном ритме, задаваемом этим городом, в этом аду, где работают чуть ли не по двадцать четыре часа в сутки, подгоняемые одним желанием: заработать как можно больше денег, чтобы навсегда вырваться из лап сумасшедшего города неограниченных возможностей.

Одним из таких людей был и Говард Мэйсон. Его родители приехали сюда тридцать лет назад. Тогда мальчику едва лишь исполнилось пять лет. Живя в нечеловеческих условиях и терпя лишения, его родители стремились вписаться в тот сложный механизм, в тот конвейер, который представлял, да и сейчас представляет собой город Нью-Йорк. Все его детство было похоже на крысиные бега. Родители всеми правдами и неправдами пытались узаконить свое хлипкое положение эмигрантов и получить права на американскую мечту. Отец и мать работали на износ: с самого утра до позднего вечера, без выходных и праздников, не брезгуя никакой работой. Говард все это время был предоставлен сам себе. Он рано повзрослел, поскольку все работы по дому легли на его хрупкие плечи. Из-за плохого знания языка и достаточно замкнутого характера дети считали его зазнайкой, а благодаря тяге к знаниям, в школе он сразу сделался изгоем. Его одноклассники, у которых в голове были одни сигареты и наркотики, дразнили мальчика и насмехались над ним. Такое отношение сверстников сделало Говарда еще более нелюдимым, а в его характере стали зарождаться жестокость, саркастичность и дерзость. А главное, укрепилась вера в то, что в мире господствуют не доброта и красота, а лишь деньги, и ничего, кроме денег. Вот каким был результат той американской мечты, к которой так стремились его родители.

Уже в школе Говард начал понимать, что для достижения заветной цели одних знаний недостаточно. Стало ясно, что умение ладить и общаться с нужными и полезными людьми дает основу успешной карьеры. Осознав это, он с головой ушел в изучение работ известных психиатров: Зигмунда Фрейда, Гордона Олпорта, Абрахама Маслоу…

К двадцати годам Говард Мэйсон из гадкого утенка превратился в очаровательного юношу. Высокий блондин спортивного телосложения с пронзительными светло-голубыми глазами, он, бесспорно, притягивал к себе взоры. Но это были не более чем внешние изменения: мировоззрение Говарда сформировалось давно и осталось неизменным. Из-за отсутствия друзей еще с детства он со всем упорством, каким отличаются дети эмигрантов-работяг, погрузился в науку, и благодаря этому блестяще окончил школу, потом с хорошими рекомендациями поступил в самый престижный университет штата. Но и там ему не удалось обзавестись преданными друзьями: неуживчивый характер, закаленный годами одиночества, самодовольство и самоуверенность не позволили зародиться дружбе. Трудно было найти хотя бы одного человека, который хотел бы водить дружбу с подобным снобом. В сущности, со своими однокурсниками и другими людьми, которых он считал совершенно бесполезными для своей дальнейшей жизни и карьерного роста, он держался высокомерно и надменно. Порой его снисходительное отношение вызывало оторопь и неприязнь окружающих. Но какая же резкая перемена происходила в действиях, словах, а главное, в тоне Говарда, когда он общался с человеком, имеющим возможность как-то повлиять на его будущее. Тут он умело становился самой любезностью и совершенством и без особых усилий быстро и легко располагал к себе людей. Его можно сказать мягкие, по-кошачьи вкрадчивые манеры покоряли сердца, обворожительная улыбка молниеносно обезоруживала, а его начитанность и рассудительность позволяли ему легко найти общий язык с нужными людьми.

Через год учебы в университете он был уже на хорошем счету у преподавателей и ректора. Говарду пророчили большее будущее. Своими энциклопедическими знаниями и старанием он снискал любовь среди преподавателей и заработал жгучую ненависть среди студентов. Говарда не только презирали, но и побаивались. «Двуликий Янус» – так за глаза называла его студенческая молодежь…

Благодаря удачной женитьбе на дочери богатого человека Говарда Мэйсона заметили в высших кругах. Его тесть руководил большой корпорацией – General Stone’s Group – и одновременно был одним из самых влиятельных людей своего штата. Одно время поговаривали о его больших амбициях и стремлении войти в конгресс, но внезапная кончина не дала осуществиться этой идее. Его скоропостижная смерть взбудоражила множество умов. Всем показалось странным, что пышущий здоровьем человек с далеко идущими планами умер в одно мгновение. Это все наводило на определенные мысли. Но громом среди ясного неба стало оглашение завещания покойного, измененного как раз накануне его смерти. По этому новому завещанию свое дело, почти все имущество и две трети недвижимости он оставлял своему зятю, Говарду Мэйсону. Надо ли говорить, кто стал первым подозреваемым в этом громком и нашумевшем процессе? К тому же в ходе следствия выяснилось, что молодой человек был едва ли не последним, кто видел покойного в живых. Но вовремя предъявленное алиби смогло отвести подозрения, которые уже почти переросли в уверенное обвинение. По прошествии времени страсти улеглись, пускай до сих пор никто так и не ответил на вопрос: почему накануне смерти покойный изменил свое завещание, лишив жену и дочь всего, что было нажито большим трудом, в пользу своего зятя? А главное, как умер этот человек? Для всех это навсегда осталось тайной. Так или иначе, но уже на следующий день после оглашения завещания Говард Мэйсон сидел в кресле главы компании. Предложенный им бизнес-план на последующие десять лет был единогласно принят советом директоров, что позволило новому хозяину полностью подчинить себе корпорацию. За эти пять лет влияние Говарда Мэйсона на совет стало настолько велико, что теперь решения, принимаемые им, больше не нуждались в одобрении. Умножив капитал в пятнадцать раз, он стал могущественным и влиятельным лицом, умеющим лихо манипулировать даже государственными мужами…

И вот сейчас, стоя в полнейшей тишине, этот бездушный и безразличный ко всему (кроме, конечно, денег) человек с равнодушным видом рассматривал удивительные виды самобытного города Нью-Йорка. И несмотря на то, что тело его находилось здесь, мысли витали далеко за пределами не только этого кабинета, но и континента. Африка. Жаркая и безжалостная Африка. Сказочная и неповторимая Африка. Колыбель цивилизации человечества. Континент, скрывающий в своих недрах несметные сокровища и удивительные тайны. Именно об этих сокровищах и думал в настоящее время глава корпорации Global Stone’s Group. Богатство и нажива, деньги и власть. И неважно, на какие жертвы придется пойти ради достижения цели.

Внезапно тишину кабинета нарушил голос его секретаря:

– Мистер Мэйсон, к вам Андрес Монти. Я сообщила ему, что вы заняты, но он настаивает.

– Хорошо, Кларисса. Пусть войдет. Дела могут немного подождать.

Говард Мэйсон подошел к столу и сел. Дверь открылась, и перед ним предстал человек весьма отвратительной внешности. Это был жгучий брюнет, коренастый и мускулистый. Нос с горбинкой и цепкие глаза делали его похожим на ястреба. Ни один человек, кроме Говарда Мэйсона, не мог вынести его взгляда. Неопрятная и неаккуратная одежда, всегда сидевшая на нем мешковато, вызывала у его босса брезгливое недоумение. И кабы не безусловные организаторские способности и умение сделать все и добиться невозможного даже тогда, когда ситуация, казалось бы, полностью вышла из-под контроля, ничто не сохранило бы ему должности руководителя службы безопасности и личной охраны.

– Слушаю вас, мистер Монти, – жестом приказав ему сесть, проговорил мистер Мэйсон. – Судя по всему, у вас есть для меня какие-то новости. Прошу вас, рассказывайте.

– Вы совершенно правы, господин Мэйсон. Менее часа назад мне позвонил мой корреспондент из Парижа.

Глаза Говарда Мэйсона блеснули сталью. Он сейчас походил на рысь, готовящуюся сделать быстрый и роковой прыжок на свою жертву.

– И что? Мои предположения подтвердились? Он вправду отослал документы своей сестре?

– Этого ни я, ни мой человек еще не выяснили. Обстоятельства были против нас.

– Обстоятельства? Я не понимаю вас. Я неделю назад задал вам конкретную задачу и жду от вас такого же конкретного результата. А вместо этого вы приходите ко мне и заявляете, что ничего не знаете. Не кажется ли вам, что такой разговор сейчас неуместен? – холодно произнес Говард Мэйсон, отчеканивая каждое слово.

По его лицу всегда было трудно что-либо определить, но слова, а главное, тон были куда более красноречивы и выразительны, чем приступ ярости, который характерен в подобных ситуациях для руководителей. Ледяные, проникающие в самую глубину души глаза, казалось, испепеляли человека, сидевшего напротив. Андрес Монти дрогнул и опустил глаза.

– Простите, господин Мэйсон, но обстоятельства… – он сделал попытку оправдаться.

– Мистер Монти, – отрезал начальник, не дав тому договорить, – давно ли вы заглядывали на биржу труда? По вашему озадаченному лицу вижу, что давно. Так вот, запомните хорошенько: вы встанете в очередь за получением пособия по безработице, если позволите себе еще хоть раз прийти ко мне с невыполненной работой. Я плачу вам достаточно денег плюс те, которые вы у меня время от времени воруете, приписывая лишние затраты…

– Но, сэр, – возразил Монти, – вы не правы…