Алёша

– Нет ты чё, дурак, просто противно во рту стало, а догнаться-то у нас больше нечем.

– Нечем.

– Мож, заглянем на Крест?

– Вечером туда часто приходит Наташа из 165-й, её уже половина крестовых перечпокало.

– Слыш, Борян, тебе что, тёлки не дают, ты так заморачиваешься. Она же курица.

– Хорошая курица с титями 3-го размера, – заступился за Борю я.

– С ней Павлик Морозовский мутил, говорит, что она тёлочка что надо, да ещё и это отменно делает, – Борька упёрся языком в щёку имитируя минет.

– Парни, я домой, – вдруг ни с того ни с сего сказал я.

Чувствовал я себя паршиво и устало, я тогда первый раз осознал состояние падения после недолгосрочного эмоционального взлёта. Попрощался с парнями и поплёлся в сторону дома. Шёл и проигрывал в голове возможные сценарии своего наказания за запах перегара. Меня терзали мучительные мысли о том, что скажут родители, но, придя домой, обнаружил, что их нет. Обрадовался, почистил зубы, выпил стакан холодного молока и завалился спать.

Сон: я стою на балконе высокого дома, смотрю вниз и мне страшно, страшно упасть, этот страх такой едкий и отчётливый, что заставляет меня открыть глаза и вернуться в реальный мир. Смотрю – мама спит, отца нет. В последнее время он часто не ночует. На следующий день мама, обычно злая и резкая, разговаривает со мной как со своим подчиненным. И я понимаю, что причина в нём, но мне всё равно обидно, я как будто брошен, оставлен совсем один. В такие моменты я вспоминаю один эпизод из жизни: мне семь лет. Родители отвезли меня к бабушке и обещали забрать вечером, но так и не пришли до следующего утра. Бабушка жила на последнем этаже десятиэтажного панельного дома, квартира у неё была угловая, и, когда дул сильный ветер, в спальне слышались пугающий гул и свист. В ту ночь был сильный ливень и шквалистый ветер, я не мог уснуть, мне было страшно за родителей, я представлял себе, что они шли за мной, но дойти не смогли, что на них свалилась какая-нибудь металлическая конструкция или дерево. Бабушка крепко храпела, рядом с ней я не чувствовал себя защищённым, я очень хотел к маме, а они так и не пришли за мной в ту ночь. И тревога за них пожирала меня до раннего утра, в конце концов, я обессилел от своих переживаний и уснул.

В алкогольных и никотиновых виражах прошло лето. Нам оставался один учебный год до призыва. Я часто задумывался о том, а как же это будет. В последний день перед 1 сентября мама выгнала отца из дома. Она узнала о его молодой любовнице и без капли сомнений собрала чемодан, в котором раньше лежали инструменты, и выставила его за дверь со словами: «Вот Бог, вот порог». Отец ушёл, не моргнув и глазом. Не сопротивлялся, не старался утешить и успокоить мать, не признавался в любви и преданности. А просто взял чемодан и ушёл. Меня разрывало чувство глубокой обиды за то, что вот так всё сложилось, что родители не смогли разобраться с проблемой и сделать всё иначе. Обида и страх потерять отца – вот что я испытывал в тот день. Я глушил в себе эти чувства. Старался быть сильным, не показывал свою боль матери и тем более отцу. Постепенно обида и страх сменились пустотой, пустота – на ощущение бессилия невозможности что-либо сделать. Я всё время искал поводы, чтобы отвлечься от тяжёлых мыслей, и призыв одного из моих друзей в армию был одним из таких поводов. Борьку забирали осенью в начале учебного года, и мы решили как следует отметить это.

Борян жил в соседнем дворе в квартире на минус первом этаже, то есть в подвале. Окон у него почти не было, возможно, поэтому я не любил у него бывать. Квартира у него была уже не коммунальная, родители постепенно изжили всех соседей, последняя соседка Зоя Михайловна умерла пару лет назад. Она была одинокой очень доброй старушкой и сильно любила Борю, он был младшим сыном в семье и вырос на её глазах. По воскресеньям она пекла песочный пирог с вареньем и звала Борьку попить чай за большим круглым деревянным столом в её комнате. За это Боря так любил воскресенья. Однажды, будучи совсем ребенком, и я был приглашён на пирог. Этот день очень хорошо запомнился мне. Мы сидели за столом и пили чай, пирог был вкусным, но этот факт не смог отвлечь меня от картины, которая висела на стене напротив стола. Она вызывала во мне страх и скованность. Эта картина была вышита крестиком, в тёмных тонах. На ней был изображён сюжет из сказки «Гуси-лебеди»: в дремучем лесу бегут Аленушка и братец её Иванушка, а за ними над верхушками сосен парят, зловеще выправив крылья, словно шпаги, гуси-лебеди. Их движения устремлены четко вперёд, шеи свисают книзу в поисках детей средь сосен. Аленушка, оглядываясь, бежит вперёд и телом своим накрывает брата. Мне казалось, что вот-вот они схватят маленького мальчика и унесут его в густую чащу, где никто не в силах будет его отыскать. Внутри меня всё кричало: беги быстрее, спасайся, и ещё я очень надеялся, что Аленушке и её брату придёт на помощь принц на вороном коне и отгонит проклятых гусей.

В день проводов в Борькину небольшую кухню набилась куча народу, было очень шумно и весело, погода была тёплая и солнечная, вот и в кухне из половины окна, которое смотрело наружу, пробивалось солнце. Кто-то сидел на деревянных табуретках, кто-то стоял, соседи, родственники, друзья. Наперебой все говорили тосты и давали наставления.

– Борь, ты это, не спорь с дедами лучше, повыполняешь дурацкие поручения, зато потом сам такие поручения духам раздавать будешь. Сказал Михаил Ильич, лысый, усатый сосед.

– Неее, меня не согнуть, не заставить сапоги кому-то чистить и туалеты мыть.

– Ну поглядим, но лучше всё-таки будь похитрее.

– Да, Борян, не сдавайся, шли их, а если чё не так, сразу в морду, – заголосил Сашка.

– Это вам не ваши дворовые драки, – улыбнулся Михаил Ильич, – там за такое могут внеочередными нарядами загрузить, вот и будешь туалет зубной щёткой чистить или отжиматься раз 500. Ну это в лучшем случае.

Этот день стал памятным для меня, я был погружён в атмосферу праздника. И даже на какое-то время забыл о своих проблемах.

Света и Рождество

– Ну чё, пойдём к Жанке завтра?

– Да можно, надо только сказать ей, чтоб пригласила подруг, которые дают.

– Ха, ну да, возьмём спиртику и пару шпрот.

– Я тогда договорюсь с ней и позвоню тебе вечером. Ну всё, на созвоне.

Зашёл домой, тихо и темно, соседи спят, мама сидит на кухне, делает вид, что разгадывает кроссворды, но я чувствую, она ждала меня.

– Мамуль, ты что завтра делать будешь?

– Собираюсь к дяде Серёже.

– Ясно.

– А ты что же, не пойдёшь?

– Нет, я собираюсь к Жанне, с парнями. Ты не против, надеюсь.

– Конечно, нет, развлекайтесь там как следует.

Рождественский вечер был тихим и холодным, такое вот редко бывает, когда холодно, обычно метёт хотя бы самая маленькая метель, а тут, на привычном месте снежной пыли в лучах света от фонарей, совсем ничего. Саня уже вышел мне навстречу, но мне всё равно пришлось подождать его немного «на углу». Мы часто встречались в этом месте, когда собирались куда-то ехать на трамвае, весной и летом ждать его там было гораздо приятнее, я ходил и разглядывал высокую траву с мягкими кисточками на концах, иногда срывал такую травинку и делал петушка или курочку.

– Лёха, здорово!

– Спирт взял?

– Да, отлил грамм 150.

– Ну и отлично, а я шпроты надыбал.

– Жанка уже звонила, сказала, что они пить не собираются, а она печёт пирог с капустой.

– Нам больше достанется.

Через час мы были у Жанны. С красными носами и диким желанием прилепиться к батарее. Жанна представила нам Свету, помогла раздеться и проводила на кухню. На кухне мы провели почти всю ночь до раннего утра. Если бы мне кто-нибудь сказал, что этот вечер я буду помнить и через 40 лет так же отчетливо, я бы в это с радостью поверил. Правда, в тот вечер я думал, что буду вспоминать его рядом со Светой. При первом взгляде на неё я почувствовал жуткое желание зажать ее в своих объятиях, потом весь вечер, когда я ловил ее взгляд на Сашке, в районе желудка становилось одновременно жарко и туго, это было похоже на ревность. Поэтому время тянулось очень медленно, и я не мог дождаться, когда Жанка с Саней уйдут спать. Часа через три мы допили разведённый спирт, съели пирог и шпроты, и Жанна с Сашей заметно удалились с кухни.

– У тебя есть парень?

– Да, есть. Гена.

– А почему ты сегодня не с ним?

– Он живет в Карталах, там мои родители. И я завтра туда уезжаю.

– Не уезжай. Давай поженимся? – Помню, как Света залилась в смехе.

– Вот ты глупенький, мы же почти не знаем друг друга.

– А разве это проблема? Поженимся и узнаем. Мне очень захотелось посадить ее к себе на колени, уткнуться носом в ее шею и поцеловать ее каштановые кудри. Но я не решался, мы ведь и вправду совсем не знаем друг друга. Но мне казалось, что в ней было все, что я хотел бы видеть рядом с собой, просыпаясь каждый день. Наверное, это и есть любовь, я не испытывал таких ощущений ещё, разве что к Светке из школы, но она лишь иногда вызывала во мне какие-то эмоции, а тут чувство мощнее и сильнее в тысячу раз. И главное, вот это навязчивое желание постоянно обнимать её, не сексуальное, а именно обнять. Мы проболтали до 5 утра, Света рассказывала про своих друзей и немного про те места, по которым она путешествовала вместе с родителями, ее отец был военным, и ощущение стабильности с детства было ей почти не знакомо. Спать очень хотелось, и мы решили все-таки пойти и лечь. Свободная кровать была только одна, мы решили, что ляжем в одежде, так я наконец осуществил своё сильное желание, которое жужжало у меня в голове всю ночь, как комар над ухом, когда ты уже лёг спать и у тебя нет ни сил, ни желания вставать, включать свет и искать его на потолке и шторах. Я крепко обнял ее сзади и уткнулся носом в ее кудри, закрыл глаза и сказал себе: я хочу, чтобы ты стала моей женой.

На следующий день мы расстались с условием, что увидимся снова через неделю, когда она вернётся из поездки домой, но прошла не одна неделя, прежде чем я снова смог обнять ее и испытать это тёплое чувство, которое я для себя определил как любовь.

Хабаровск

Кап-кап – кап-кап, пятая капельница за день. Я все время боялся забыть, что во мне иголка и согнуть руку, воображал, что иголка может порвать вену и кровь хлынет в разные стороны.

Лежал и вспоминал, как пахнет Света. Удивительно всё-таки, как я реагирую на запахи, и, даже если запах человека смешивается с духами или мылом, я всё равно сначала чувствую запах человека. Когда Света прилетала ко мне пару недель назад, я ещё ничего не знал о том, что она на территории части, но когда увидел её в больнице, совсем не удивился, потому что примерно за час до этого учуял её запах от кого-то из персонала.