Нолдамак

Я не принимала участие. Заметив это, Эдуард Петрович вовлек и меня. Он удивился, когда услышал перевод без запинки. Наверно, он думал, что за последними партами сидят не только отстающие. Отличники зашептали впереди. Кажется, в моем лице они увидели конкурента.

За мной отвечала Лера. Она также хорошо перевела свой отрывок. Или от нерешительности, или из-за чувства превосходства над всеми, она никогда не поднимала руки. А отвечала только тогда, когда её спрашивали. Она не выпендривалась. И этим она мне нравилась. Симпатия возникла с первого дня. Она, как и я, искренне любила английский. С собой она носила книги в оригинале. Когда ей становилось совсем скучно, она вытаскивала и начинала читать прямо на занятии.

С остальными одногруппниками я не пыталась наладить контакт. Я воспринимала их как подростков, главной проблемой которых были прыщи на лице. Я чувствовала себя взрослой. Со шрамами и рубцами на душе. Жизнь преподала мне жестокий урок. И показала каким жестоким бывает человек. Никто из аудитории не испытывал того, что мне пришлось испытать.

И вот в аудитории поднялся гул. Накал страстей и эмоций достиг предела с отрывком самоубийства Сибил. Все бурно осуждали Дориана. Но тут прозвенел звонок на перемену.

– Мы не успели с вами рассмотреть отношение главного героя и Бэзила. Думаю, это вы изучите сами.

Браво. Вот оказывается, где был апогей… Заинтригованные студенты заторопились в библиотеку.

Попрощавшись с Лерой, я вышла коридор. Там меня ждала Вика.

– Почему ты не в общаге? Твои пары разве не закончились полтора часа назад?

– Я не могу открыть дверь. Я потеряла ключи, – Вика развела руками.

– Посмотри хорошенько в сумке, – среди тонны всякой всячины в Викиной сумке может затеряться что угодно.

– Я уже перетряхнула её. Если не веришь, посмотри сама, – Вика протянула сумку и пошла по коридору.

В отличие от моего тяжёлого рюкзака, набитого книгами, её сумка казалась невесомой. Самый большой предмет в ней – тетрадь со сменными блоками. Остальное место занимала косметика. На дне сумки вместе с миниатюрными духами, тенями, пилкой, круглыми серёжками лежала ручка и телефон. Помада, тушь и пудра оказались самыми значимым вещами, потому что Вика хранила их в боковом кармане.

Пока я копалась, Вика успела дойти до лестницы и остановиться. Когда я сравнялась с ней, она, не отрываясь, смотрела вниз.

– Отвлекись. То, что я тебе покажу, будет поинтересней пропавших ключей.

Я проследила за взглядом Вики. Она смотрела в сторону «оранжереи». За одним из столиков стояли два парня и о чём-то разговаривали.

– Тот что в светлом – мой Жан, – гордо произнесла Вика и расплылась в улыбке. – Правда красавчик?!

– Он что, француз? – удивилась я.

– Нет. Его мама увлекалась Францией. Вот и сына назвала на французский манер, – Вика не отводила с него глаз, а потом схватила меня за локоть и потащила к ним.

– Мы тут проходили мимо, заметили вас. И решили присоединиться.

Мне стало неловко. Она прекрасно видела, что парни заняты разговором. И бесцеремонно вмешалась. Жан тоже смутился. Второй – всем своим видом показал, что не рад нашему появлению. Он раздражённо опустил кепку на глаза. Но Вика сделала вид, что не заметила этого.

– Познакомьтесь, это Рита – моя лучшая подруга, соседка по комнате и талантливый переводчик, – представила она.

– Тогда тебе у нас будет скучно, – мягкий голос сразу расположил к себе. – Я Жан, а это мой друг и одногруппник Марк.

Я не знаю, что связывало этих двух парней, но они были совершенно разными. Жан – худой интеллигент с искренней улыбкой, мягкими манера, притягивал к себе. Марк же вызывал отторжение. В отличие от Жана, чистенького и приглаженного, Марк выглядел сильно помятым, потрепанным. Футболка на широком плече была порвана. Хотя кепка и была надвинута низко, она не скрыла щетину и жутчайший запах перегара. Мне стоило больших усилий не зажать нос. Как в таком виде, и тем более состоянии он посмел прийти в универ?

– Так и есть. Но мне нравится сам университет и, – немного подумав, – атмосфера свободы. Когда нет оков, ты обретаешь крылья. И твой выбор становится ясным. Ты начинаешь жить уверенней.

– Мнимая свобода. Нам дали много свобод. Но все они должны подчиняться законам. Хочешь курить – кури, но только не в общественных местах, не на пляже, ни в коем случае рядом с ребенком, ни на балконе – всегда найдется сосед, который скажет тебе по этому поводу пару ласковых… – выдыхая произнёс Жан. Он говорил как завязавший курильщик. Но представить Жана с сигаретой я не могла. – Тоже самое и с универом. У тебя нет выбора.

– Hobson’s choice[2 - «Выбор Хобсона – свободный выбор, при котором предлагается выбрать только один предмет. Так как от предложенного можно отказаться, то выбор стоит между тем, чтобы взять предмет и тем, чтобы отказаться от него. Считается, что возникновение выражения связано с Томасом Хобсоном (1544 – 1631), владельцем конюшни в Кембридже, который предлагал клиентам выбрать лошадь из стойла ближнего ко входу, или не брать лошадь вообще». Ист.: Википедия.]?

– Именно.

Я взглянула на Марка, который открыл бутылку и жадно начал пить воду. Похоже ночь у него выдалась весёлая.

– Но я могу не ходить на занятия, не делать домашние задания, не писать курсовые. И пусть меня отчислят. Этим выбором я никому не причиню вреда.

– Ошибаешься. Ты навредишь в первую очередь себе, заключив личность за социальную решетку. Ты лишишь родителей обеспеченной старости. Государство будет вынуждено тащить тебя, вместо того, чтобы получить выгоду от твоего бизнеса в виде налогов.

– Вы такие скучные, – не выдержала Вика. Ей не хватало внимания. – Представляю, до чего вы дойдёте. Лучше быть динозавром и жевать листья. Ведь тогда не было государства, а значит людей. А если бы они и были, то метеорит не оставил никому шансов.

Мы втроём рассмеялись. Марк закрыл глаза и потёр виски. Наш смех причинил физическую боль. Он вдруг резко поднял подбородок и заорал.

– Вы заткнетесь или нет?

И тут я увидела его красные глаза, которые также доказывали тот факт, что он ведёт разгульную ночную жизнь. Они метали молнии. Он переводил взгляд то на Вику, то на меня.

Такое хамство я не могла стерпеть:

– Она болит не от нас, а от беспробудного пьянства.

Марк метнул в мою сторону испепеляющий взгляд и в бешенстве смял пустую пластиковую бутылку.

– Что, на правду нечего ответить? – я сделала шаг вперёд. Он принял это за вызов. В мгновение он оказался в опасной близости. Если бы не вмешался Жан, то я не знаю, чем бы закончилось наше знакомство.

– Вы извините Марка. Просто он сегодня не в духе, – Жан оправдывал Марка. – Ему уже пора уходить.

Слова Жана, казалось, возымели действие, и Марк отступил, но не сводил с меня теперь уже пристальных глаз.

– С тобой позже поговорим, – процедил Марк и скрылся за углом маленькой кафешки. Это прозвучало пугающе.

Я не поняла, к кому относилась угроза: Жану за вмешательство или мне за дерзость? Я не боялась Марка. Такие парни как он, которые могут и подкараулить, и избить (я была в этом уверена), мне противны.

– Ты же видела его состояние, – Жан вступился за друга.

– Это не оправдание. Каждый должен контролировать свои эмоции и язык, – парировала Вика.

Я больше не хотела слышать об этом человеке. Слишком много чести для придурка, испортившего мне настроение. Хорошо, что у меня были ещё пары. Я попрощалась с ребятами, которые продолжали спорить, и поспешила на занятия.

3

Марк

Телефон настойчиво звонил.

«Какого хрена!» Мелодия грохотала совсем близко. Не открывая глаз, я потянулся к тумбочке. Пусто. Трезвон не прекращался. Рука сползла на пол. Нащупав телефон, я нехотя поднёс его к уху.

– Ты где? Куда пропал? – голос Жана казался взволнованным. Хотя, чёрт знает. В таком паршивом состоянии я мог бы перепутать.