Ангелы мясного не едят

– Для этого нужно быть совсем другим человеком, а не таким ничтожеством, как я.

– Каким человеком нужно для этого быть?

Мы стояли у подъезда моего дома и вели этот странный диалог. Я боялась заходить ко мне домой вместе с этим прекрасным мужчиной. Он увидит бедность и тесноту моего жилья, разбросанные вещи, заваленный бумагами стол… Он станет меня презирать. Он исчезнет из моей жизни.

– Свет, я хочу сказать тебе одну очень важную вещь. Я никогда не исчезну из твоей жизни! Я всегда буду с тобой, как был до этого. Я видел твою квартиру столько же времени, сколько ты сама в ней живёшь. Просто до сегодняшнего дня ты не видела меня. Скажу тебе откровенно – мне надоело выполнять твои дурацкие, никчёмные желания. Ты знаешь, среди нас, ангелов, тоже есть разные существа. Есть тёмные сущности. Они специализируются на низких людских мотивах. Совершить злодеяние любого вида над другими или своим хозяином, потакать нытью, жалости к себе. Это сужает мир, уводит к преисподней. Я – другой. Я создан расширять мир, его границы. А с тобой занимаюсь какой-то ерундой. Вспомни свои ежеминутные, ежедневные и ежемесячные желания последних двух лет: «Я – некрасивая», «У меня нет денег», «Я – по уши в долгах», «Мои сыновья несчастны», «У меня даже нет вечернего платья», «Водить машину – это так страшно», «Я не могу себе этого позволить». Я всякий раз говорю: «Хорошо, Света!», – и исполняю, и исполняю, и исполняю твои никчёмные прихоти. Был момент, когда я хотел покинуть тебя. У ангелов тоже есть предел терпению. Ты понимаешь, к чему бы это привело. Остановили глаза твоих сыновей. Они верят в тебя, они мечтают, чтобы ты стала счастливой женщиной!

– Мои сыновья верят в меня? Как? Они всегда говорят мне, что я всё делаю не так, как нужно.

– Правильно. Хотя бы раз ты их послушала и сделала иначе. Например, так, как сегодня ты вела себя в банке. Или, когда звонила своим друзьям. Кстати, ты не всегда была такой овцой на заклание. Этот выбор ты сделала несколько лет назад. Потому что перестала слушать меня.

Мы поднялись ко мне домой. Небольшая двухкомнатная хрущёвка словно осветилась от твоего присутствия. Младший сын сидел за компьютером и тестировал игру. Этим Женька с недавних пор стал подрабатывать на компанию – изготовитель компьютерных игр. Он поздоровался со Светозаром и спросил напрямую:

– Вы кто?

– Исполнитель желаний твоей мамы.

– А-а, здорово. А мои желания можете исполнить?

– Вдвоём с твоей мамой мы что-нибудь придумаем? А чего ты хочешь?

– Хочу мобильный компьютер Нокиа номер девяносто семь.

– Для чего он тебе? – спросил мой ангел.

– Я в этом году после школы поступлю в университет на информатику, такой аппарат мне будет удобно брать на занятия, – уверенно ответил Женя. В отличие от меня он чётко знал, чего хочет, и когда это получит.

– Хорошо, он у тебя будет.

– Когда? – уточнил сын.

– Перед самым началом занятий в университете.

Сын удовлетворённо хмыкнул. Как ни странно, у него не было обычной недоверчивости ни во взгляде, ни в интонациях. Ты говорил с ним так уверенно и убедительно, как будто дышал или чистил зубы. В твоих словах не было обещаний. Ты знал, что будет так, как ты сказал, и мы это чувствовали и видели.

– Женя, а где Слава? – спросила я про старшего сына.

– Он сегодня будет ночевать в общаге у друзей, предупредил, чтобы ты не волновалась. Кстати, я приготовил макароны, можете поесть, я уже ужинал.

После этих слов Женька изучающим взглядом смерил Светозара с ног до головы, видимо, оценивал его способность и готовность питаться такой простой пищей.

Увы, мы уже много месяцев ели одни макароны и картошку. Женя, получая гонорары за тестирование игр, тратил свои деньги на проезд, обеды в школе, университетские курсы для будущих абитуриентов. Иногда покупал сладости на общий стол. Слава тоже подрабатывал, обеспечивал себя и даже помогал брату, приобретая ему обувь или одежду.

– У тебя такие чудесные дети, – сказал мне мой ангел мне в тот памятный вечер, – ответственные, самостоятельные, знают, чего хотят.

«В отличие от меня», – подумала я.

Промывание мозга

Мне было очень стыдно заходить вместе с ангелом в мою комнату. Стоило мне ощутить приступ этого стыда, как он мгновенно отреагировал:

– Свет, я уже говорил тебе, что вижу твою комнату каждый день, знаю здесь каждый уголок. Тебя устраивает твоя квартира, дом, в котором ты живёшь?

– Нет, – воскликнула я, – тут тесно, некуда вещи положить, мебель вся старая…

Светозар внимательно слушал, как я перечисляю многочисленные недостатки своего жилища.

Потом опять спросил:

– А как ты хочешь жить? В какой квартире, в каком доме? Что должно тебя окружать?

После этого вопроса у меня всё сжалось внутри. Он ни жестом, ни словом не осудил меня за то, как я живу. Более того, он расположился вполне комфортно на моём стареньком диване. Так, словно жил в этой комнате много лет. Он принимал меня такой, какая я есть – с этим продавленным диваном, засаленными обоями, потемневшим от пыли и паутины потолком. Чувство вины и стыда за мою жизнь накрыло очередной волной, скукожило мои внутренности. Мне было страшно мечтать о какой-то другой квартире или о другом доме. Мне казалось, я везде чужая на этой Земле, и недостойна той комфортабельной обстановки, картины которой мелькали со страниц глянцевых журналов и с экрана телевизора.

– Что ты чувствуешь сейчас, Свет души моей? Что мешает тебе ответить на мои вопросы?

К горлу подступил комок. Я перевела взор со своих расслоившихся ногтей на его лицо, на совершенные, полные гармонии черты, и поймала его взгляд. Каким был этот взгляд?

Как бездонное небо, как звездный небосвод – беспристрастный, глубокий, всеобъемлющий. Если бы я уловила в нём по отношению к себе хотя бы частичку жалости или порицания, я бы не смогла удержаться от слёз, и разревелась бы. Но он не давал мне для этого никакого повода. Он задал свои вопросы и ждал на них ответы.

Я села рядом с ним. Светозар взял меня за руку, твёрдо повторил вопрос:

– Если не можешь сформулировать свои желания, тогда опиши, что ты чувствуешь?»

– Я чувствую страх. Боюсь, что ты меня осудишь. Я чувствую стыд за то, как живу. Я чувствую тяжесть вины за то, что допустила такое падение, грязь, запустение и нищету. Ты такой прекрасный, светлый, уверенный, всемогущий сидишь в моей захламленной конуре. А я даже не Золушкой себя чувствую, а девочкой-дауном, – сопливой, бородавчатой, в коростах и с шипами.

– Хорошо. Образно. Прочувствованно. И даже несколько театрально, – похвалил он, или не похвалил, а сыронизировал, – продолжай. Только не забывай, Свет, что с моей лёгкой руки на тебе могут появиться и шипы, и бородавки.

– Мне мешает страх. Когда я смотрю на тебя, я понимаю, что хочу другой жизни. А когда смотрю на себя, хотя бы в это зеркало, – я показала на свой туалетный столик, – я не понимаю, КАК такая как я, может жить по-другому. С другой стороны, если ты говоришь, что исполняешь мои желания – почему же я до сих пор так живу. Почти в нищете, в вечной нехватке денег и вещей, которые мне так хочется иметь. Я желаю денег, я желаю выбраться из долгов и жить иначе. Однако, эти желания не исполняются уже много лет.

Ангелы не тушуются. Для них нет безответных вопросов. Он держал в своих руках мою правую ладонь. Прикосновение было вполне человеческим, лишь более прохладным, и столь нежным, почти невесомым, что сердце моё замерло, почти остановилось. Стены комнаты словно раздвинулись, а привычная обстановка казалась нереальной.

– Свет, ты всё правильно говоришь. Я исполняю ВСЕ твои желания. Все. Понимаешь? Все желания, по мере их формулирования, визуализации и чувствования. Мои отношения с тобой можно сравнить со схемой управленческого взаимодействия, в которой я – твой руководитель, а ты – моя подчинённая. До сих пор, несмотря на все, выбранные тобою обстоятельства, ты жива – здорова, и имеешь весьма привлекательные перспективы будущего. Твоего будущего. Я это знаю наверняка. Обстоятельства твоей жизни до сегодняшнего дня могли быть иными. Более того, в иных измерениях они совершенно другие – от крайней степени нищеты и даже смертельных исходов – до невероятного богатства и полнейшей творческой самореализации. Однако, эти измерения тебе, к сожалению, пока не постичь. Это – вопрос твоего дальнейшего развития. Поэтому будем говорить лишь о той реальности, которую ты способна осознавать, и которой ты, при желании, можешь управлять.

В этот момент он приподнял мою руку и приложил ладонь к центру моей груди:

– Почувствуй здесь своё тело? Слышишь, как бьётся твое сердце? До конца твоей жизни в этом теле этих ударов будет около двух миллиардов. Это в том случае, если ты проживёшь около ста лет. Теперь представь себе гигантские песочные часы, где каждый удар твоего сердца – песчинка, падающая вниз. Этих песчинок, на первый взгляд, ещё очень много. Но с каждой секундой, с каждой минутой, с каждым часом, с каждым днём, их становится все меньше. Настанет мгновение, когда упадёт последняя песчинка, и твоё сердце остановится.

Светозар замолчал. Я зачарованно слушала своё сердце, представляя себе эти песчинки. Передо мной проходила вся моя жизнь, которая уже утекла как этот песок, невозвратимо, непоправимо, безнадёжно.

– Надежда – это твоя зависимость от будущего, которое ты не контролируешь. Забудь все свои надежды.

– Как жить без них? Совсем тогда нет просвета.

– Давай вернёмся к управленческой метафоре. С самого твоего рождения, вернее, даже чуть раньше, я ставил перед тобой цели и задачи, давал тебе команды, указания, советы, распоряжения. Мотивировал тебя самыми разными способами. В общем, использовал весь арсенал управленческих способов воздействия. Куда свернуть? С кем общаться, от кого бежать без оглядки, что делать в той или иной ситуации?

– И что же? – я, кажется, начинала понимать, куда клонит мой прекрасный ангел.

Было очень страшно услышать продолжение. Он улыбнулся: