Меньшевики и русская революция (1917-1922 гг.). Проблема политического выбора

С первых же дней революции вопрос о возможности вхождения социалистов в правительство воспринимался меньшевиками негативно. «Невхождение» во власть объяснялось доктринальными моментами: в России отсутствовала реальная основа и предпосылки для социализма в обозримом будущем. Первоначально меньшевики настаивали на формуле «давления» на Временное правительство с целью проведения данным органом необходимых обществу реформ. Однако после апрельского кризиса Временного правительства стало ясно, что для «спасения революции» социалистам необходимо войти в правительство. 1 мая 1917 г. Организационный комитет РСДРП принял данное решение. 5 мая в правительство вошли меньшевики И. Г. Церетели и М. И. Скобелев, а также лидер партии эсеров В. М. Чернов.

Но стоит отметить, что И. Г. Церетели сам опасался вхождения меньшевиков в правительство, так как это могло привести к дискредитации РСДРП.

7 мая на Всероссийской конференции с докладом о Временном правительстве и коалиционном министерстве выступил Б. Горев. Большинство участников конференции были солидарны в том, что это была вынужденная мера. И. Г. Церетели оценил данный шаг меньшевиков как крупную победу их партии.

Лидеры меньшевиков-интернационалистов: Ю. О. Мартов, А. С. Мартынов, П. Б. Аксельрод, О. Ерманский – вернулись в Россию 9 мая 1917 г. Они были встречены делегатами общероссийской конференции с большим уважением и почетом. Но по мере обсуждения назревших проблем выявлялось отличие подходов оборонцев и интернационалистов.

Меньшевики-интернационалисты стояли на позиции Амстердамской резолюции, принятой в 1904 г. на Международном социалистическом конгрессе II Интернационала, разрешившим вхождение социалистов в буржуазное министерство в исключительных случаях под контролем партии на базе определенной программы.

Мартовцы считали, что вхождение социалистов во Временное правительство не соответствовало фазе развития революции. Вхождение в правительство интернационалистов рассматривали через призму интересов пролетариата, так как принятая министерством программа подчиняла пролетариат «классовому обществу». Приемлемым для рабочих было такое положение, когда бы они обладали властью и крестьяне подчинились бы «пролетарской психологии».

Мартов настаивал: вхождения во Временное правительство можно было избежать, следовало «заставить» министров остаться у власти[99 - Выступление Ю. О. Мартова на частном совещании. Всероссийская майская конференция 9 мая 1917 г. // Меньшевики в 1917 г. Т. 1. С. 351.]. Пагубность подобного решения интернационалисты видели в том, что буржуазно-социалистическое правительство не может решить общенациональные задачи, так как каждая из политических сил, входивших в правительство, имела свои собственные доктринальные установки, которым следовала в проведении тактической линии. Следовательно, считал Мартов, кризис власти был неизбежным.

Определяя своих союзников в борьбе за реализацию демократических преобразований, интернационалисты видели в мелкой буржуазии непоследовательную силу, которая постоянно колебалась между буржуазией и пролетариатом. Мелкая буржуазия сузила движение борьбы за мир до узкого русла борьбы за пересмотр целей войны. Более того, мартовцы ставили в вину мелкой буржуазии торможение мирового революционного процесса, так как подогревали иллюзии о возможности заключения мира, видя при этом активные боевые действия.

Российский пролетариат, застигнутый революцией, оказался в сложной ситуации. Мировая война внесла идейный разброд в международные связи российских рабочих. Поэтому, как считали меньшевики, социалистический пролетариат попал под влияние мелкобуржуазной среды. Он растворился в революционной демократии и созданных его органах. Это привело к торжеству «революционного оборончества»[100 - Декларация меньшевиков-интернационалистов // Меньшевики в 1917 г. Т. 1. С. 510.]. Политика оборонцев, по мнению Мартова, завела партию в тупик и сделала возможным вступления социалистов во Временное правительство. Соглашение, заключенное при образовании коалиционного министерства, связывало пролетариат в борьбе за мир, в отличие от буржуазии, которая оказывалась ничем не связанной и могла проводить свою политическую линию.

Пролетариат, укрепив связь с мелкой буржуазией, ослабил влияние на развитие революции и расколол рабочие массы[101 - Там же. С. 511.].

Меньшевики-интернационалисты указывали на возникшее противоречие, вызванное вхождением социалистов в «буржуазное» правительство. Совет рабочих и солдатских депутатов оказывался не нужным, так как его представители были делегированы во Временное правительство. Изначально Петросовет являлся органом революционного контроля. Коалиция с буржуазией перечеркнула функции контроля Совета[102 - Выступление Ю. О. Мартова на частном совещании. Всероссийская майская конференция 9 мая 1917 г. // Меньшевики в 1917 г. Т. 1. С. 358.].

Впервые на Всероссийской майской конференции Мартов заявил, что «худшее наше заявление это то, что мы не стремимся взять в свои руки власть», союз с буржуазией он назвал глупостью, недостаточно взвешенным политическим решением[103 - Выступление Ю. О. Мартова на частном совещании. Всероссийская майская конференция 9 мая 1917 г. // Меньшевики в 1917 г. Т. 1. С. 359.].

Но, критикуя и не беря на себя ответственность за политику коалиционного правительства, меньшевики-интернационалисты заявили о поддержке всех мероприятий, целью которых будет борьба за мир, укрепление и развитие революции.

Ю. О. Мартов видел главный недостаток в деятельности Временного правительства в недостаточно тесном контакте с центральными организациями революционной демократии. Мартовцы настаивали на том, что министры-социалисты должны были нести ответственность перед Петросоветом, иначе создавалась угроза превращения правительства в «самодержавное». Такое министерство не могло иметь поддержку в массах.

Правительство, опиравшееся на организованную революционную силу, на армию и пролетариат, способно было, по мнению мартовцев, спасти страну и революцию не только от внешнего врага, но и от контрреволюции. И только такую власть могли поддерживать меньшевики-интернационалисты[104 - Там же. С. 358.].

На I Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов (3–24 июня 1917 г.) меньшевики продолжили отстаивание идеи коалиционного правительства с целью решения общенациональных задач. Только фракция большевиков во главе с В. И. Лениным выступила за проведение митинга на улицах Петрограда против коалиционного правительства. Однако данная инициатива не была поддержана большинством революционно-оборонческого блока.

2 июля перед правительством встал вопрос об автономии Украины. Министры-кадеты, выступавшие за «единую и неделимую Россию», предложили свой проект автономии, но оказались в меньшинстве. Три министра-кадета – А. И. Шингарев, А. А. Мануйлов и Д. И. Шаховской – подали в отставку. Набирал мощь кризис первого коалиционного правительства. 3–4 июля начались митинги в Петрограде. Несколько полков вышли на улицу под лозунгами «Долой 10 министров-капиталистов», «Вся власть Совету рабочих и солдатских депутатов». К солдатам присоединились рабочие и балтийские моряки. Раздавались призывы к захвату власти. Советы запретили демонстрацию. Большевики решили возглавить движение и придать ему мирный характер. 5 июля в Петрограде было введено военное положение. В город вступили верные правительству войска. Началось разоружение рабочих и некоторых частей гарнизона; редакция газеты «Правда», центрального органа большевиков, была разгромлена. 6 июля правительство отдало приказ об аресте В. И. Ленина и других видных большевиков. Предварительно министр юстиции П. Н. Переверзев обнародовал факты передачи немецких денег большевикам через шведские банки. Летом 1917 г., после событий 3–4 июля, пришло осознание того, что будущее за Советами; вокруг них следовало сплачивать массы, так как демократия доверяла этим органам. Меньшевики-интернационалисты предложили путь политической стабилизации жизни общества.

Мартов негативно оценил последствия выступления большевиков, указав на то, что бунтарское движение раскололо ряды рабочего класса и всей революционной демократии, ослабив ее позиции, и способствовало оформлению контрреволюционных настроений среди непролетарской части населения[105 - Доклад А. С. Мартынова в Коммерческом институте 13 августа // Меньшевики в 1917 г. Т. 2. С. 287.]. Программа и тактика, избранная большевиками, не отвечали реалиям 1917 года. Прикрываясь лозунгом «Вся власть Советам!», большевики пытались провести, по мнению Мартова, требование диктатуры пролетариата, так как Ленин и его соратники оценивали Февральскую революцию не как буржуазно-демократическую, а как социальную[106 - Там же.]. Требуя установления рабочего контроля, большевики тем самым доказывали свою политическую несостоятельность, непонимание хозяйственного положения России. Страна представляла собой одну из самых экономически отсталых в Европе. Поэтому перспектива социальной революции виделась интернационалистами только в том случае, если в Европе началось бы движение за уничтожение капиталистического строя. А. С. Мартынов считал, что инициировать подобное движение Россия не могла в силу своей хозяйственной отсталости, недостаточной организованности пролетариата и его численной слабости[107 - Там же.].

7 июля подал в отставку глава Временного правительства князь Г. Е. Львов. 8 июля премьер-министром стал А. Ф. Керенский. ВЦИК объявил его правительство «Правительством спасения революции» и признал «неограниченные полномочия и неограниченную власть». Двоевластие прекратило свое существование.

23 июля меньшевики дали согласие на формирование очередного коалиционного правительства. 24 июля Керенский сформировал новое правительство, где «министров-социалистов» было больше, чем в прежнем.

В июле партия большевиков насчитывала уже 240 тыс. членов. Большевики временно сняли лозунг «Вся власть Советам!». Их VI съезд, проходивший полулегально 26 июля – 3 августа 1917 г. в Петрограде, утвердил вступление в ряды партии межрайонной организации РСДРП во главе с Л. Д. Троцким, образованной в 1913 г. частью меньшевиков-интернационалистов.

12–15 августа 1917 г. в Москве Временное правительство созвало Государственное совещание, посвященное кризисной ситуации в экономике и политике. На Совещании были представители всего партийно-политического спектра: от анархистов до правых. В решении национального вопроса на Государственном совещании меньшевики-интернационалисты выступили активными противниками проводимой большевиками агитации о праве на политическое отделение от России, так как тем самым разжигались межнациональные конфликты[108 - Доклад А. С. Мартынова в Коммерческом институте 13 августа // Меньшевики в 1917 г. Т. 2. С. 288.].

Меньшевики не отрицали право наций на самоопределение, но считали, что в условиях полной хозяйственной разрухи, экономической отсталости и политической нестабильности, по крайней мере, некорректно призывать к политическому отделению от России.

Ю. О. Мартов критиковал занятую большевиками позицию в отношении войны. Он настаивал на необходимости заключения мира без аннексий и контрибуций, так как полагал, что данное обстоятельство будет способствовать просвещению пролетариата в разных странах и подтолкнет рабочих к конкретным мерам по свержению своих правительств и установлению демократических режимов.

Большие надежды меньшевики возлагали на Объединительный съезд, проходивший 19–25 августа 1917 г. Он был призван сплотить ряды РСДРП и уточнить тактические и стратегические установки. Несмотря на то, что официально было заявлено о создании РСДРП(о), о единстве ее рядов, в действительности кризис партийного единства не был преодолен. Большинство партии стояло на оборонительных позициях. Меньшевики-интернационалисты категорически отказывались принимать официальную политическую линию партии.

Мартовцы и оборонцы резко расходились в оценках движущих сил революции: места и роли буржуазии. Ю. О. Мартов в обосновании своих политических установок исходил из так называемого «классового анализа». Он, безусловно, признавал Февральскую революцию как буржуазно-демократическую, но ставил вопрос о роли буржуазии в революционных событиях.

Мартов пришел на Объединительном съезде к выводу, что благодаря тесному сотрудничеству революционной демократии и буржуазных классов была гарантирована устойчивость и жизнеспособность не только революции, но и совершенных его завоеваний[109 - Доклад Ю. О. Мартова «О политическом положении и задачах партии». Объединительный съезд. 19 августа // Меньшевики в 1917 г. T. 2. С. 342.].

Еще в 1905 г. меньшевики предвидели огромную роль буржуазии, которая была призвана скрыть определенную роль в революционном процессе: «…как прогрессивная часть капиталистического общества»[110 - Там же. С. 343.] она не должна была остаться не у дел. Но первый этап революции пройден: самодержавие низложено, и буржуазия вступила на качественно новый уровень. Мартов объяснял такой быстрый переход тем, что революция в России разразилась в особой исторической обстановке: шла война. Буржуазия была связана «нитями империалистических интересов»[111 - Там же.] с антидемократическими силами Европы. Революция требовала провозглашения демократической республики, демократизации армии, проведения демократической аграрной реформы, решения национального вопроса. Это создавало необходимые условия для нормально функционирующего буржуазного общества. Но, с другой стороны, созданная благодаря войне связь между российской и западноевропейской буржуазией ставила препятствия для углубления демократических преобразований. Целью буржуазии было «развить революцию до национального предела и за этим национальным пределом ей остановить»[112 - Доклад А. С. Мартынова в Коммерческом институте 13 августа // Меньшевики в 1917 г. Т. 2. С. 345.].

Пять месяцев революции привели к тому, что буржуазия утратила свои изначальные позиции. Встал вопрос о том, какая общественная сила могла претендовать на роль новой движущей силы революционного процесса. Мартов в качестве подобной силы видел городскую и сельскую мелкую буржуазию, т. е. революционную демократию в непролетарской части. Интернационалисты выступали против диктатуры пролетариата и крестьянства, мотивировав это тем, что, осознавая свои интересы, мелкая буржуазия будет отмежевываться от социализма. Связь правительства с Советами привела к топтанию на месте, что вызвало ослабление влияния Советов на революционную демократию и способствовало «центробежным тенденциям пролетариата».

Ю. О. Мартов обвинил большевиков в том, что их выступления 3–5 июля вызвали кризис власти и способствовали выведению на сцену политической борьбы контрреволюционные силы[113 - Там же. С. 349.]. Контрреволюция обрушилась на органы революционного самоуправления, пролетарские партии и рабочие организации. Буржуазные элементы в коалиционном правительстве шли на уступки контрреволюционным силам – военной клике[114 - Там же. С. 349.].

Ю. О. Мартов призвал к активной борьбе с «утопическими авантюристическими элементами в рабочем движении не во имя углубления пропасти между двумя частями рабочего класса, а создания общей почвы для единой борьбы всего рабочего класса под знаком интернационалистического марксизма»[115 - Проект резолюции Ю. О. Мартова на Объединительном съезде 21 августа 1917 г. // Меньшевики в 1917 г. T. 2. C. 427.]. Задачу пролетариата Мартов видел во всестороннем содействии в «созревании» мелкой буржуазии к захвату власти. Захват власти Ю. О. Мартов оценивал не как бланкизм, а как марксизм. Но в силу того, что мелкобуржуазная демократия была недостаточно политически развитой силой, захват власти казался лидеру меньшевиков-интернационалистов преждевременным. Пролетариат, сплотившись вокруг лидеров революционной демократии, должен был развивать самостоятельные политические и экономические организации, стоявшие на почве классовой борьбы, добиваться планомерного регулирования государством производства и распределения при участии органов революционной демократии и пролетариата.

Меньшевики-интернационалисты также разработали проект аграрной реформы. Для них это был не только экономический, но и политический вопрос. Основной задачей была передача всех сельскохозяйственных земель в пользование трудящихся. Пилецкий, разрабатывавший проект аграрной реформы, настаивал на Объединительном съезде на необходимости уничтожения крупного землевладения для ускорения пережитков крепостничества. Крупные хозяйства, согласно проекту, конфисковывались без выкупа, «полутрудового» типа – только в крайних случаях, как и хозяйства трудового типа.

Изъятые частновладельческие земли совместно с государственными, удельными, монастырскими и церковными должны были составить общенародный фонд. Правила пользования землями было призвано установить Учредительное собрание. Для укрепления социалистических идеалов предполагалось развивать коллективистские формы хозяйствования. Деньги, оставшиеся бы у крестьян, по мысли Пилецкого, были бы пущены в оборот и вызвали подъем сельского хозяйства и подъем производительных сил во всей стране[116 - Доклад Я. А. Пилецкого по аграрному вопросу на Объединительном съезде // Меньшевики в 1917 г. T. 2. С. 465.]. Земля изымалась из торгового оборота. Пилецкий выступил с идеей сочетания муниципализации и национализации в деле распоряжения земельной собственности, мотивировав это тем обстоятельством, что будет невозможно свободное передвижение населения по территории России. Меньшевики-интернационалисты, являясь партией рабочего класса, сумели разработать и предложить проект аграрной реформы, которая учитывала интересы крестьянства.

Объединительный съезд стал для меньшевиков-интернационалистов в известном смысле рубежным, так как на данном форуме Ю. О. Мартов впервые сформулировал новационную идею создания однородного правительства (коалиционно-социалистического), т. е. правительства, состоящего из партий, имевших большинство в Советах – эсеров, меньшевиков и большевиков. Идея однородного демократического правительства стала смысловой доминантой в выработке всей политической линии интернационалистов в конце 1917–1918 гг.

Существенное влияние на изменение политической ситуации в стране, на расстановку партийно-политических сил оказал Корниловский мятеж. Августовские события были во многом связаны со сложившейся в стране ситуацией после Государственного совещания, как писал Н. Н. Суханов, «…это была гроза, которая расчистит невыносимо душную атмосферу. Это может быть настежь открытые ворота к разрешению кризиса. Это исходный пункт к радикальному видоизменению всей конъюнктуры»[117 - Суханов Н. Н. Записки о революции. М., 1991. С. 84.]. Генеральский путч открывал возможность для демократических сил выступить единым фронтом. Суханов возлагал надежду на то, что данное событие будет способствовать усилению влияния Советов на политическую жизнь страны. Демократия станет реальной силой, а революция вернется на тот путь, который ею был утерян в результате всех перипетий, которые она прошла с февраля по август 1917 года.

1 сентября 1917 г. А. Ф. Керенский провозгласил Россию республикой. 1 сентября был создан Совет пяти (Директория). В его состав вошли министр-председатель А. Ф. Керенский, министр иностранных дел М. И. Терещенко, военный министр А. И. Верховский, морской министр Д. Н. Вердеревский, министр почт и телеграфов A. M. Никитин.

В ответ на создание Совета пяти Ю. О. Мартов заявил: «…всякая Директория родит контрреволюцию»[118 - Выступление Ю. О. Мартова на заседании ЦК РСДРП(о) // Меньшевики в 1917 г. Т. 3, ч. 1. С. 111.]. Именно в дни Корниловского мятежа лидеры меньшевизма уловили тенденцию сильного полевения партий, изменение политических настроений масс. Любое промедление в сложившейся ситуации грозило меньшевикам потерей инициативы и опасностью оказаться вне арены политической борьбы.

Как возможный вариант выхода из кризиса было проведение Демократического совещания. Оно проходило 14–22 сентября 1917 г. На нем было представлено 1582 делегата, из них – 532 эсера, 172 меньшевика, 141 национальные партии, 136 большевики. Все течения меньшевизма, в том числе и интернационалисты, возлагали большие надежды на созываемый форум.

Центральный вопрос – сохранять коалицию с кадетами или отвергнуть. Меньшевик А. Н. Потресов полагал, что коалиция – единственная возможность спасти революцию и Россию от краха. И. Г. Церетели, Ф. И. Дан считали, что коалиция возможна, но не против однородно-социалистического правительства. Он поддержал идею, но при условии поддержки ЦИК Советов. Эсер В. М. Чернов выступил за сохранение коалиции с кадетами.

В выступлениях мартовцев доминировала идея создания однородного демократического правительства и критика политики коалиционного правительства. Буржуазно-социалистическое правительство не опиралось на рабочих и, поддерживая его политику, социал-демократия выступала против данного социального класса. «Коалиция – это компромисс с политическими партиями, которые хотят идти с революцией. Наши буржуазные партии не способны на это»[119 - Выступление Ю. О. Мартова на Демократическом совещании // Меньшевики в 1917 г. Т. 3, ч. 1. С. 243.]. В силу того, что буржуазия не была способна к компромиссу, она создавала, по мнению мартовцев, опасность для самой революции[120 - Там же.]. Политика коалиции, считал Мартов, привела к отрыву от масс центральной власти. Единственный выход интернационалистами виделся в создании «истинно-революционной власти», способной решить общенациональные задачи. Однородное социалистическое правительство должно было функционировать до Учредительного собрания, будучи подконтрольным Совету рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Причем такое правительство должно было иметь поддержку среди большевиков, иначе оно мыслилось интернационалистам не полностью легитимным[121 - Декларация советского большинства, зачитанная Ю. О. Мартовым на Демократическом совещании // Меньшевики в 1917 г. Т. 3, ч. 1. С. 238.]. При голосовании меньшевики бросались из одной крайности в другую: сначала признали возможность однородного социалистического правительства (Церетели, Дан), а потом решили образовать новую коалиционную власть.

Особое место Ю. О. Мартов уделял Советам, которые представляли собой «новую ткань революционной государственности, которая заменяла обветшалую ткань государственности старого режима»[122 - Декларация советского большинства, зачитанная Ю. О. Мартовым на Демократическом совещании // Меньшевики в 1917 г. Т. 3, ч. 1. С. 238.], т. е. за Советами было признано образование нового института власти, который сумел заменить собой царские правительственные органы. Пытаясь привить на российской почве идеи демократии, интернационалисты видели в органах революционной демократии носителей идей народовластия, фактически концентрировавших в своих руках государственную власть на местах. Предполагалось, что Советы будут осуществлять свою власть в тесном единстве с органами местного самоуправления, армейскими организациями; земельными, фабрично-заводскими и продовольственными комитетами, а также с кооперативами и профсоюзами. Возникавшее противоречие между центром, где функционировало буржуазно-социалистическое правительство, и Советами на местах обрекало творческую работу демократии на бесплодность, так как кадеты тормозили проведение самых неотложных экономических, социальных, политических реформ.

В итоге, за коалицию проголосовало 776 делегатов, против – 688. Было объявлено о создании Временного Совета Республики или Предпарламента (135 эсеров, 92 меньшевика, 58 большевиков). Председателем стал эсер Н. Д. Авксентьев. Предпарламент должен был заниматься решением вопроса о власти, обеспечением политической устойчивости правительства, подготовкой постепенной смены коалиционного правительства чисто демократическим правительством. В работе Демократического совещания приняли участие большевики (Каменев и Троцкий). Они дали согласие на участие в работе Предпарламента. В. И. Ленин потребовал их выхода. 23 сентября Предпарламент одобрил создание третьего коалиционного правительства (10 социалистов, 6 либералов). Предпарламент на Совещании выслушал доклад Верховского, который настаивал на необходимости заключения мира. Вскоре он был отправлен в отставку.

Среди первоочередных и наиболее значимых задач, которые встали перед новой властью, была необходимость скорейшего завершения войны. Однако вопрос о выходе России из Антанты и прекращение военных действий вызвал жесточайшие дискуссии среди партийно-политических сил, захватив и меньшевистское крыло российской социал-демократии.

В отечественной исторической науке проблема восприятия и оценки меньшевиками событий Первой мировой войны обсуждалась не раз. Советская историография меньшевизма может быть рассмотрена с точки зрения сочетания ряда критериев: во-первых, определения места и роли исторической науки в советском обществе, а также идеологической ситуации в стране, накладывавшей существенный отпечаток и на историческую науку в целом; во-вторых, сопряжения идеологии и научного знания. В «Кратком курсе ВКП(б)» позиция меньшевиков в годы Первой мировой войны оценивалась в качестве завуалированной поддержки буржуазного правительства.

В 1972 г. вышла знаковая книга С. В. Тютюкина «Война, мир, революция»[123 - Тютюкин С. В. Война, мир, революция. Идейная борьба в рабочем движении России. 1914–1917 гг.]. Историк предпринял попытку пересмотра ряда методологических установок, связанных с изучением истории меньшевистской партии. В монографии собран огромный фактический материал по истории меньшевизма, освещены все основные течения меньшевизма в период Первой мировой войны.

В 1960–1970-е гг. издавалась многотомная история КПСС, где меньшевики оценивались как мелкобуржуазная и оппортунистическая партия[124 - История Коммунистической партии Советского Союза: в 6 т. М., 1966. Т. 2.]. Наблюдалась определенная эволюция оценок в отношении РСДРП и, в частности, ее центристского течения в годы Первой мировой войны, применительно к которым использовался термин «революционный шовинизм». На современном этапе историки по-новому рассмотрели концептуальные наработки меньшевиков в различные периоды их существования. Можно выделить целую серию работ, в которых в той или иной мере анализировалась позиция российских социал-демократов в годы Первой мировой войны. Одним из крупнейших исследователей истории российской социал-демократии считается С. В. Тютюкин, посвятивший данной проблематике целый ряд работ[125 - Тютюкин С. В. Г. В. Плеханов // Политическая история России в партиях и лицах. М., 1993; Он же. Г. В. Плеханов. Судьба русского марксиста; Он же. Современная отечественная историография РСДРП // Отечественная история. 1998. № 6; Он же. Меньшевизм: страницы истории; Тютюкин С. В., Шелохаев В. В. Марксисты и русская революция.]. Его монография «Меньшевизм: страницы истории» носит синтезирующий, обобщающий характер. Одна из глав работы посвящена оценкам меньшевиков в период Первой мировой войны. Российские социал-демократы считали войну империалистической, но при этом отрицали империалистический характер внешней политики России, а агрессивность курса связывали с традициями великодержавности и экспансионизма военно-феодального типа[126 - Тютюкин С. В. Меньшевизм: страницы истории. С. 277.]. Тютюкин показал весь спектр оценок и мнений, существовавший в РСДРП по проблеме войны и мира.

В начале 2000-х гг. вышел ряд исследований, посвященных меньшевизму и его отношению к вопросам внутри- и внешнеполитического курса России. Так, Т. В. Щукина комплексно проанализировала деятельность меньшевистских организаций в специфических условиях Донской казачьей области с момента начала Первой мировой войны до декабря 1917 г.[127 - Щукина Т. В. Меньшевистские организации Области Войска Донского: 1914 – декабрь 1917 г.: дис. … канд. ист. наук. Ростов н/Д, 2005.] Автор провела исследование конкретно-практической деятельности меньшевиков в рабочих группах при военно-промышленных комитетах в 1915–1916 гг., доказав, что среди меньшевиков, входивших в эти группы, были представители не только оборонческого течения, но и те, кто стоял на интернационалистских позициях. Щукина установила, что региональные руководящие структуры меньшевиков в период Первой мировой войны реагировали гораздо быстрее, чем центральные партийные организации, на происходившие изменения.