Обманчивый покой

Глава 3

Вовка и правда был не в духе. Открыв нам ворота, мрачно посмотрел в сторону Афанасия Сергеевича, сидящего на веранде с рюмкой в руке. На столе, на расстеленной газете лежал надкушенный свежий огурец, но почетное место занимал не он, а маленькая водочная бутылка с половиной своего содержимого.

– Ничего себе, – протянула Ольга. – Надеюсь, не ты для него в магазин сбегал?

– Не я, – ответил Вовка. – У него здесь, оказывается, припрятано было. Когда вы ушли, показал мне участок, все объяснил, а потом предложил отметить знакомство. Вот и сидит – отмечает.

Вовка не жаловал спиртное, в чем я уже успела убедиться. Пару пива выпить мог, не больше, а потом переходил на кофе. Поэтому, сидя рядом с ним за столом, я всегда чувствовала себя неловко. Мы-то с Ольгой, как правило, с бутылкой вина расправлялись быстро и без зазрения совести, но практически трезвый мужчина по соседству напрягал своим присутствием. Потом, правда, это ощущение прошло. И мы привыкли, и Вовка. Потому, увидев в руке сторожа одну рюмку, вторую – Вовкину – искать не было смысла. Она стопроцентно отсутствовала.

– Ну ничего, – примирительно сказала я. – Неловко выгонять пожилого алкоголика на улицу. Ему общение нужно, это ж видно. Тем более что он за стройкой приглядывал довольно долго. Потерпим, да?

– Да ему просто собутыльник нужен, – объяснил Вовка, нарочно долго возясь с воротами. – Он еще на что-то намекает… не могу понять его совершенно.

– Ты о чем?

– Что-то, что касается прошлого моего деда.

– Расколоть его? – предложила я.

– Не надо. Пусть мутит воду. Главное, чтобы поскорее закончил и ушел, а то я делами заняться не могу – неловко оставлять его одного. Так что там у вас случилось? Что за праздник намечается? Мне сейчас не до пьянок, Оль.

– Я так и поняла.

Нацепив на лицо вежливые улыбочки, мы подошли к веранде. За время нашего отсутствия внешний вид веранды изменился. Здесь стало чище, все поверхности, включая перила и столик, теперь просто сверкали. Видать, Вова времени не терял.

За наше отсутствие на участке тоже кое-что произошло. Сухая листва, плотным слоем покрывавшая землю, превратилась в огромную кучу. Афанасий Сергеевич не зря опасался вторжения на стройку чужаков – некоторым, судя по всему, удавалось проникнуть за ограду. После себя они оставили смятую пластиковую посуду, какие-то коробки и грязное тряпье. Вероятно, какое-то время в доме действительно жили бомжи, но сторожу удалось их спугнуть. Впрочем, за много лет не только они здесь побывали.

– Признаюсь, я как-то сам жил здесь, – блестя глазами, сообщил дед Афанасий. – У жены иногда случаются закидоны. Сейчас-то уже нет – успокоилась. А раньше могла, да. Вот я несколько раз и уходил из дома. Говорил, что навсегда. Но жена прекрасно знала, где меня искать, и сразу же шла сюда. Однажды очень меня обидела. Так сильно, что я в мороз из дома ушел. Как сейчас помню: темнота, стужа, ветер холодный. А я в одном халате и тапках. Взял ключи от ворот и пошел сюда. А внутри дома-то еще холоднее! Думал, что помру, но мужская гордость – это вам не пустой звук.

– На что обиделись-то? – спросила Ольга.

– Не помню, – заявил Афанасий и подлил себе водки. – Предлагать вам не буду, если позволите.

– Конечно, пейте сами, – успокоила его Ольга. – Мы как-нибудь обойдемся.

– Спасибо.

Опрокинув рюмочку, сторож в порыве чувств хлопнул ладонью по столу.

Я смотрела на него и не испытывала никакого раздражения в отличие от Ольги и Вовки. Одежда деда Афанасия была поношенной, но чистой – на рукавах рубашки даже остались складки, которые образуются при сушке. Правда, погладить вещь он не догадался. Или попросту не смог. И он реально искал общения, поскольку все те новые лица, которые видел каждый день, не светились интересом при виде пожилого человека. Для всех он был просто местным, да к тому же и пожившим. Что с него взять? И вдруг – Вовка. Сто лет не было ни слуху ни духу от Шулеповых, а тут самый последний из рода приехал собственной персоной, привез с собой друзей, проявил интерес.

Вовка между тем шастал неподалеку с граблями, собирая в кучки остатки сухой травы и иногда приседая, чтобы подобрать что-то с земли и рассмотреть получше. Ольга же сидела рядом со мной на перилах веранды и лениво вертела в руках мобильник.

На него-то и обратил внимание дед Афанасий.

– У меня тоже был, – сказал он, внимательно глядя на Ольгины руки. – Побольше, правда. Кнопки яркие такие, большие – все цифры видно. Сын подарил. Но я его берегу. Дома оставил, рядом с зарядным устройством.

– А что же, Афанасий Сергеевич, вы здесь так всю жизнь и прожили? – спросила я.

– Ну да, – ответил старик. – Не хотелось уезжать. Да и зачем? Работа была, всего остального тоже хватало, а потом Семен попросил присмотреть за домом. Вот я и остался здесь, как привязанный. Но я не жалею. Нет, не жалею.

Он снова потянулся к рюмке. Вовка посмотрел на него с жалостью.

– Места тут очень красивые, – продолжила я. – Мы сегодня были на набережной, а там речка, лес, травка.

– И туристы, – встряла подруга.

– Туристы – зло, – неожиданно выдал сторож. – Засрали все своими пикниками и съемками. Продохнуть не дают, везде торчат, где только можно.

– Но на выходе получается неплохое кино, – заметила я.

– Голые жопы? Ну да, ну да. Это, наверное, сейчас называется кино.

– А сами хвастались, что в каком-то эпизоде сыграли, – рассмеялся Вовка.

– Если просят, то отказывать не буду.

Он вдруг подобрался, решительно поднялся на ноги и одернул брюки. После этого закрутил крышечку на бутылке и спрятал ее в карман.

– Уже уходите? – спросила Ольга. – Всего-то три часа посидели.

Я толкнула ее коленом в ногу.

– Проводить вас, Афанасий Сергеевич?

Уж не знаю, что на меня нашло, но старика становилось все более жалко. А так как проявлять милосердие никогда не поздно, то я была готова на любые добрые дела.

– А что, проводи, – согласился дед Афанасий и вскинул руку, прощаясь с Вовкой.

– Ага, – кивнул Вовка. – Увидимся.

– До свидания, – попрощалась Ольга.

Мы со сторожем вышли за ворота. Я завертела головой, пытаясь понять, в какую сторону нам идти.

– Соседний дом, – объяснил старик. – Он как бы чуть вдавлен, не на одном уровне с другими домами находится.

Идти было совсем ничего. Домик Афанасия Сергеевича оказался в плохом состоянии. Ржавая крыша, ошметки старой краски на рамах и заросший огородик. Особенно тоскливое впечатление произвело синее пластиковое ведро, стоявшее вверх дном на кривых ступенях крыльца.

– Дальше сам, – заявил сторож, отворяя калитку.

Но уходить он не спешил, даже оказавшись по ту сторону дощатого забора.

– Ты ведь подруга ему, не родственница? – повернулся он ко мне.

– Да, просто подруга, – подтвердила я.

– Тогда не знаю даже…

– Вы о чем, Афанасий Сергеевич?

– Таня Семена любила, а я любил ее, – тихо произнес сторож.

– Это я уже поняла.

– Откуда?

– Вы на меня так смотрели…

Старик отвел взгляд, но быстро спохватился.

– Там все очень непросто было. Я внуку всего рассказать не могу.

– Да что такое-то? – перебила я.

– Думал, что унесу с собой в могилу, – словно не слышал меня Афанасий Сергеевич. – Думал, что умру, так и не дождавшись, пока кто-то из них приедет и что-то решит с этим домом. Но вы приехали. Теперь покоя мне нет.

– Афанасий Сергеевич, мне вы можете доверять, – уверила я. – Не проболтаюсь.

– Увидел тебя, и все сразу вернулось из прошлого, – продолжил старик. – Вот и думаю: а надо ли мне оно? Совесть ведь потом замучает.

Разговаривать с ним было сложно. Дед Афанасий меня не слышал, а если и услышал, то все равно не был готов к разговору. Однако что-то его сильно мучило, и я поняла, что теперь я вместе с ним не стану спокойно спать этой ночью.

– Вот и не знаю теперь, – едва слышно пробормотал старик.

– А знаете, Афанасий Сергеевич? Давайте так, – решила я. – Вы еще подумаете, ладно? В спокойной обстановке, на трезвую голову. А когда решитесь, то приходите. Позовите меня, и мы пойдем погуляем. И поговорим. Клянусь, что я сделаю все, чтобы мы были одни. Если не захотите, чтобы мы были одни, то позовем Вову. Он хороший, вы же видели. Просто устал, мы же так долго сюда добирались. А потом еще и стройка эта. Тут у кого хошь голова закружится. Ну так как, договорились?

Афанасий Сергеевич принял мои слова за прощание. Он отвернулся и пошел к дому. Некоторое время я смотрела ему вслед, а когда он открыл дверь, даже не воспользовавшись ключом, потому что она, оказывается, была незаперта, развернулась и пошла обратно. Не просто так он обратился именно ко мне, но потому, что я напомнила ему старую знакомую, которой уже не было в живых. Что-то в прошлом случилось, и бабушка Вовки была как-то к этому причастна. Хотелось бы, конечно, не ходить вокруг да около, но я чувствовала, что торопиться мне не позволено. Все-таки я здесь гость, надо вести себя соответственно.

В одном я была уверена точно: в самом конце нашего разговора Афанасий Сергеевич меня наконец-то услышал. Мне очень хотелось на это надеяться.

К вечеру мы успели переделать множество дел, и в основном занимались тем, к чему не привыкли. Особенно мы с Ольгой.

Мы конкретно решили изменить этот жестокий мир. И это при том, что никто из нас, исключая редкие случаи, не был так близко к земле. Вова, Ольга, я родились городскими, грядки и сеновалы для нас в принципе были чем-то экстравагантным, а про ломоту в теле после тяжелой физической работы мы, конечно, слышали, но нас троих это как-то обошло. А тут пришлось попотеть в прямом смысле этого слова. Орудовать лопатами и граблями, набивать огромные мешки всяким сором, а потом выкладывать их ровными рядами; сортировать и складировать старые коробки, доски и даже кирпичи; битый час пытаться отмыть полы, а потом наплевать на это дело; отмыть до блеска веранду и две комнаты, одну из которых я выбрала исключительно для себя; сортировать гвозди, болты, шурупы; перекусить на ходу одной на всех пачкой чипсов; обнаружить, что электрическая проводка в доме давно нуждается в замене, а электрический насос не качает воду, и многое другое в виде проблем посерьезнее и помельче мы успели всего-то за шесть часов. А когда Вовка объявил об окончании трудового дня, то мы даже не сразу сумели остановиться – вот так вот далеко нас унесло.

– Руки как? – спросил Вовка у Ольги.

Подруга была сегодня главной пострадавшей. Она успела два раза упасть и натереть до красноты ладони, пока махала граблями. Пригодились и перекись водорода, и пластырь, которые нашлись в моей аптечке.

– Нормально, – поморщилась Ольга. – Завтра, может, будет хуже, но сейчас терпимо. Не болит.

Вовка смерил нас веселым взглядом.

– А я ведь попросил одеться похуже.

С этим было сложно не согласиться. Наша одежда превратилась черт-те во что. Позже, с сожалением рассматривая свою любимую домашнюю футболку, испачканную древней масляной краской, я даже пять минут по-настоящему погоревала.

С трудом накачав из колодца воды, мы кое-как привели себя в порядок и – о чудо – в более несобранном и даже слегка лохматом виде я понравилась себе куда больше, чем раньше.

– Во сколько нас там ждут? – спросила Ольга, вытираясь после душа полотенцем. – Этот Ветров время-то не назвал.

– Не назвал, – согласилась я. – Значит, пойдем тогда, когда нам будет удобно.

Собрались к девяти вечера. Чтобы уговорить Вовку составить нам компанию, понадобилось всего пять минут. Он почему-то сам захотел прошвырнуться, хоть до вечера несколько раз с недовольной миной проворчал о том, что меньше всего на свете хочет оказаться среди незнакомых людей. А потом сдался.

– Ладно, но ненадолго, – предупредил он.

– Надолго нас не звали, – отрезала Ольга. – Но ты мне скажи: ты когда-нибудь видел, как снимают кино?

– Сто раз, – последовал ответ Вовы. – Даже когда жили в Германии, натыкались на улицах. Сейчас это везде. Об этом даже в открытом доступе информация есть. Называют место предстоящей съемки, иди и смотри.

– А здесь Карелия. Природа.

– И?

Слушая их, я вспоминала режиссера Ветрова, который скакал вокруг нас и Натальи. Тип он, конечно, неприятный, но это ведь только первое впечатление. И я тоже никогда не была на прощальной вечеринке, устроенной в честь окончания съемок. На кинофестивалях бывала, в кулуарах побывала, с актерами тоже приходилось встречаться и даже их допрашивать, однако все это не то и не там.

А вот чтобы под открытым небом да под звездами…

Мы прибыли на место в начале одиннадцатого ночи. Небо как раз начали прокалывать иголочки первых звезд.

Пришли мы на набережную пешком. Пока добирались до храма, успели заметить, что туристов и местных жителей вокруг стало больше. И где-то громко играла музыка. Это был мощный и очень красивый транс, непонятным образом очень подходивший к окружающему пейзажу.

Вовку, однако, услышанное не впечатлило.

– Блин, да там, наверное, все под кайфом, – поморщился он.

– С чего ты взял? – рассердилась Ольга. – Думаешь, это потому, что им завтра на работу не нужно?

Ольга была настроена решительно. Я бы даже сказала, что в некотором роде воинственно. Все это можно было понять: незнакомое место, первая серьезная вылазка с бойфрендом, новые и не очень удобные условия для проживания. Господи, да та же природа вокруг. Это тебе не Турция, где Ольга бывала не один раз. Здесь все было другим. Непривычным. Диктующим. На любом такие перемены могли отразиться, и я тоже за собой это заметила. Правда, меня утащило в противоположное – я, наоборот, расслабилась, несмотря на то что быт меня совсем не устраивал. С моим спальным местом до сих пор были проблемы – раскладушку я сегодня так и не приобрела. Вова тоже об этом забыл, а Ольга мою проблему даже в голове не держала. Сегодня нам выпало заняться грязной работой, но это почему-то меня совершенно не напрягло, а в какие-то моменты мне было интересно и весело. Ну а сам день оканчивался позитивом, и хоть я не очень легко и совсем не просто сходилась с новыми людьми, но тем не менее предстоящее меня совершенно не угнетало.

В общем, каждого из нас рвало на части по разным причинам. Подумав, я решила, что сделаю все для того, чтобы остаток дня выдался не хуже, чем его предыдущая часть.

Веселуха начиналась еще на подходе к уже знакомому нам «храму». По его стенам летали огромные тени, и я поняла, что поляна, на которой был устроен праздник, наверняка освещена особым образом. Так оно и вышло: кроме софитов, край площадки был отмечен факелами. Прямо как на городской площади, где мы впервые увидели актеров в ночь приезда. Только там были костры, а здесь их заменили самыми настоящими факелами, установленными для безопасности в чугунные решетчатые подставки.

И здесь было очень много людей. Человек сто с лишним, наверное. И это только навскидку. Разных возрастов и танцующих кто во что горазд. Многие, мне показалось, были уже навеселе.

Пока мы шли, почти стемнело. Чем ближе мы подходили к храму, тем громче били по ушам музыкальные басы, и, соответственно, оглохла я практически сразу. Ольга, взяв Вовку под руку, замахала рукой перед моим лицом.

– Сейчас привыкнем! – крикнула она мне в самое ухо.

– Жду! – ответила я.

Музыка резко оборвалась.

– Поступило предложение снизить уровень шума и сменить плейлист! – полетел над толпой усиленный микрофоном мужской голос.

– У-а-а-у-а, – одобрительно затянула толпа.

Заиграла другая мелодия. Очевидно, диджей понимал, что лучше чередовать активное с расслабляющим.

– Смотри, а вон и наши, – указала Ольга вправо.

Там, возле самого храма, упираясь кабиной в стену, стоял фургон с распахнутыми задними дверьми, а подле него мы увидели выстроенные в одну длинную линию столы. Народ, поняв, что можно передохнуть от веселья, тут же потянулся к ним.

Продавцов мы уже видели ранее. Наталья и ее дочка сновали туда-сюда, что-то накладывали в одноразовые тарелки, которые тут же переходили в руки гостей. Подойдя поближе, я рассмотрела в фургоне множество пластиковых ящиков, заполненных различной снедью. Все было аккуратно расфасовано по небольшим контейнерам. Прямо при мне какая-то девушка попросила дать ей салат, и Наталья протянула ей одну из таких коробочек.

– А сок яблочный есть? – спросила девушка.

– Конечно. И томатный. Апельсиновый еще, а также минеральная вода с газом и без газа, пепси-кола, спрайт. Кофе тоже будет, но это попозже.

– Я помню, – рассмеялась девушка. – Ближе к торту, да?

– Да, – ответила Наталья.

Она выглядела усталой и счастливой одновременно. Но когда клиентка отошла, улыбка с ее лица спала. Она повернулась к дочери, раскладывающей на столе завернутые в пищевую пленку пирожки.

– Зоя, ровнее клади, ровнее.

– Я так и делаю.

– Вижу. А где отец?

– Был в кабине.

Наталья, не успев заметить нас, обошла фургон и открыла дверь со стороны водительского сиденья. Я подошла к девочке.

– Добрый вечер, Зоя.

– Здравствуйте, – вскинула на меня удивленный взгляд девочка.

– Ты чего так удивилась? – улыбнулась я.

– Вы же поздоровались, – объяснила Зоя. – Непривычно как-то.

– Почему?

– Со мной редко здороваются, я же не продавец. Вам что-то нужно?

– Здесь так много всего…

Есть совершенно не хотелось, но поддержать девчонку очень хотелось. Помогая матери, она, похоже, постоянно оставалась в тени и была рада любому проявлению внимания.

– Я помогу. Вот салат «Столичный», вот «Мимоза», вот «Селедка под шубой», а еще «Крабовый». Соленая рыба кусочками, чтобы удобнее было есть. К ней подаем пластиковые вилочки и салфетки. Слева колбасные нарезки трех видов. Из горячего картошка с мясом, рыба под маринадом, сырные колечки с луком и шашлык. Все свежее, делали прямо вот только что.

– Стоп. Шашлык? Настоящий?

– Ну… да.

Запаха шашлыка, который ни с чем нельзя спутать, я не почувствовала. А Зоя выжидающе смотрела на меня и отказать ей было очень трудно.

– Шашлык можно разогреть, – сказала она.

«Значит, делали у себя в кафе, а теперь просто разогреваете», – поняла я и тут же подумала, что ребенку находиться здесь совсем не место и не время. Но, кажется, в семье владельцев кафе так не думали. Или это у них такой способ с раннего детства приучать своих ребятишек к труду? С другой стороны, это все вообще не мое дело.

– Зоя, я непременно вернусь позже и что-нибудь у вас куплю, – пообещала я. – Еще и друзей приведу. А мама надолго отошла?

Девочка хотела ответить, но нас прервал голос подошедшего к столу мужчины. Самого его я не видела, так как остановился он у меня за спиной.

– Скажи, а пиво есть? – без церемоний обратился он к девочке.

– Есть, – радостно кивнула она. – Вам как всегда? Сейчас.

Зоя нырнула под прилавок, а я повернулась к покупателю с твердым намерением придавить его презрительным взглядом. Покупать у ребенка пиво? Это нормально? Против пива я ничего не имела, против того, что дети помогают родителям в бизнесе, тоже, но пусть спиртное взрослым продают взрослые, а не дети.

Однако внимание снова отвлекла Зоя, которая вылезла из-под стола с бутылкой пива в руке.

– Вот. Специально для вас взяли. Его все равно никто не берет.

– Спасибо, Зоя.

– Обращайтесь.

И тут я поняла, кто этот покупатель. Вернее, мне помогли понять.

– Костя, и вы здесь? – удивленно проговорила я.

Покупатель повернулся ко мне, на его лицо наконец легло достаточно света, чтобы я смогла рассмотреть его получше.

– Вас, значит, тоже пригласили на вечеринку, – предположила я. – В качестве кого?

– В качестве внештатного сотрудника, – объяснил Костя и протянул Зое деньги. – Спасибо.

Они обменялись с Вовкой рукопожатием.

– Значит, вот вы где живете, – проговорил Костя, сделав большой глоток. – В Семеновом доме.

– Второй раз за сегодняшний день слышу это название, – вспомнила я. – Он чем-то знаменит – этот дом?

– А что это вы такое купили? Пиво? Покажите-ка, – влезла между нами Ольга и выхватила из рук экскурсовода бутылку. – Никогда такого не видела.

– О, видел такое. Оно безалкогольное, – объяснил Вовка. – В Германии такое продают на каждом шагу. Его мама иногда пила. Отец же предпочитал то, что с градусами. А вы, Константин, трезвенник?

– Да это даже не пиво, а пивной напиток, – объяснил Костя. – Я не трезвенник. А без градусов – так это из-за того, что не люблю ощущать себя неуверенно. Вся эта алкогольная эйфория есть не что иное, как утрата бдительности, а в таком состоянии риск совершить ошибку возрастает в несколько раз. К тому же у меня завтра в восемь утра экскурсия. А к чему это вы про трезвость вспомнили?

– А я бы, наверное, выпил чего-то покрепче, – глядя на танцующих, сказал Вовка. – Где тут наливают?

– Ближе к центру, там угощают, – указал Костя в центр толпы. – Или здесь что-то взять можно, – указал он на фургон. – Но я сомневаюсь, что что-то еще осталось.

Разговор ни о чем совершенно не напрягал. Бывает, что, увидев человека впервые, чувствуешь себя по какой-то причине неловко. Интуитивно осознаешь, что в нем есть что-то противное тебе. В случае с Костей я этого не заметила ни днем, ни сейчас, когда в нашей компании появился Вова.

– И надолго вы? – продолжил он светскую беседу, обращаясь к Ольге. – Что там с домом-то?

– Не знаю, – признался Вовка. – Вроде бы фундамент крепкий, да и стены еще постоят, но вот крыша, полы и окна… Это целая эпопея, если дом достраивать. Сносить не хочу, возможности такой нет. Кредит брать надо, наверное. Вот ведь упало на мою голову.

– Вы к тому же не местный, – добавил Костя. – Рабочих так сразу и не найдете. Я тоже не отсюда. Но я хотя бы здесь живу и работаю. Послушайте, но цены у нас в городе вполне демократичные. Народ лишнего не возьмет, потому что лишнее здесь в дефиците. Знакомые недавно баню строили, так им это обошлось в…

Они незаметно ушли вперед. Мы с Ольгой намеренно отстали. У нас был хитрый план покурить перед тем, как влиться в тусовку. Но план тут же рухнул, поскольку Вова вдруг вспомнил, что он прибыл сюда не один. Пришлось уступить и срочно подстраиваться под обстоятельства.

– Видела, как Вовка ответил Косте? – округлила глаза Оля.

– Думаешь, ревнует?

– Не хотелось бы, – вздохнула подруга. – И с чего он взял?

– А ты почаще у малознакомых мужиков стаканы из рук выхватывай.

– Да я не хотела ничего такого…

– Просто поумерь эмоции, – посоветовала я. – Мы тут ничего и никого не знаем. Случайные знакомства не в счет. Все делают то, что хотят, а такая свобода может привести к нежелательным приключениям.

– Ты не на работе, – напомнила подруга.

– Твоя правда. Пойдем их искать.

Как ни странно, чем дальше мы заходили, тем меньше людей становилось вокруг. Скоро стало понятно, что центр праздника находится как раз-таки в середине толпы. Там, под светом больших прожекторов, располагалась возвышенность, почти постамент, сделанный из нескольких поставленных друг на друга ящиков. Одновременно наверху могли разместиться два человека, не больше. Но мы увидели одного.

Это был Ильяс Ветров собственной персоной. В том же светлом костюме и красной жилетке, в которых предстал перед нами в начале дня в центре города. Теперь в его руках был микрофон.

– Кто-то скажет прощальные слова перед отъездом? – радостно задал он вопрос.

В толпе засвистели, кто-то зааплодировал, нашлись даже такие, кто издал клич индейцев. Звучало все что угодно, кроме человеческой речи.

– Понял, понял! – воскликнул Ветров. – Все устали, пытать не буду. Скажу тогда я. Два года мы работали как проклятые. Зимой, весной, осенью. Летом на съемках было особенно жарко. Во всех смыслах!

Он засмеялся в микрофон, и эхо накрыло нас с головой. В ответ посыпались одобрительные крики.

– Самое трудное позади. Напомню, что с завтрашнего дня начнутся сборы, и мы согласно графику покинем этот прекрасный городок. Но не все вернутся в Москву. Здесь останутся люди, которые помогали нам все это время. Поименно не назову, простите меня, но лицо каждого запомню. Все, кто участвовал в массовке и помогал в обеспечении бесперебойной работы съемочной группы, – вы лучше всех, дорогие мои!

Он опустил микрофон, свесил голову на грудь, прижал руку к груди и замер. Я посмотрела на других. Да нет, стоят как ни в чем не бывало.

Над поляной повисла тишина.

– Это что за минута молчания? – не поняла Ольга. – Будто бы кто-то у них умер на съемках. Че он так стоит-то?

– Привычка у него такая, два года наблюдаем, – негромко ответил ей Костя. – После каждой серии он восходит на броневик и зачем-то изображает скорбь. Очевидно, для него в этом есть сакральный смысл.

Вовка с трудом подавил улыбку. Ольга, не заметив этого, нетерпеливо покачивалась из стороны в сторону.