Одна против секты

Одна против секты
Марина Сергеевна Серова

Русский бестселлерТелохранитель Евгения Охотникова
У телохранителя Евгении Охотниковой еще не было таких сложных клиентов. Безобидную женщину с сыном преследуют лидеры тоталитарной секты – разумеется, чтобы сорвать свой куш, а потом устроить конец света в масштабах одного российского города. Но у железной Жени свои планы на будущее. Защитить тех, чью жизнь тебе доверили, – это только полдела. Самое главное – не позволить, чтобы люди, с которыми ты прошла огонь и воду, снова стали добровольными жертвами мафии…

Марина Серова

Одна против секты

© Серова М. С., 2016

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

1

Телефон зазвонил в половине четвертого утра.

– Женька! Срочно! Все бросай и беги, тут форс-мажор!

Голос, звучавший из трубки, казался до боли знакомым, но спросонья я никак не могла определить, кому он принадлежит.

– Кто? Где?.. – бессмысленно повторяла я, пытаясь сообразить, что к чему. – Какой форс-мажор?

– Срочный! – требовательно доносилось из трубки. – Давай уже, просыпайся. Тут угроза жизни.

Эти слова моментально устранили брешь в памяти.

«Угроза жизни» – выражение, не сходившее с уст Славика Незнамова, одного из моих давних клиентов. В непростые времена его насыщенной разнообразными событиями жизни, когда ему, по уши увязшему в проблемах, понадобилась даже помощь телохранителя, эта фраза как девиз проходила через все нюансы нашего с ним взаимодействия.

Славик оказался товарищем компанейским и коммуникабельным, и, спасаясь от врагов, мы подружились, что бывает у меня далеко не с каждым клиентом. С тех пор мы не теряли контактов, аккуратно отмечаясь друг у друга на праздники и иногда перезваниваясь в будни. Но сейчас что-то подсказывало мне, что этот ранний звонок совсем не относится к категории формальных.

– Славка! Это ты, что ли? – уже окончательно придя в сознание, спрашивала я.

– Наконец-то! – послышался в трубке облегченный вздох. – Пробудилась? Спящая красавица… Мигом собирайся и дуй сюда. Я сейчас у Тинки, у нее тут… В общем, это – при встрече, не телефонный… Тархова, десять, квартира сто двадцать восемь, запомнила? Восьмой этаж. Давай бегом, это действительно срочно.

Кристина, или, как он сокращенно именовал ее, Тина, была девушкой Славика. Судя по его голосу, а также по тому, что он сейчас находился у нее дома, я сделала вывод, что именно с ней и случился тот самый форс-мажор.

Улица Тархова не так уж далеко от моего дома, и чтобы добраться до нее по ночному пустынному городу, мне требовалось максимум минут пятнадцать. Учитывая срочность дела, на которой так настаивал Славик, я не взяла с собой практически ничего из своего обычного арсенала, уверенная, что при необходимости всегда смогу вернуться и экипироваться по полной в самое короткое время.

Быстро одевшись и укрепив лишь обязательные ножички на щиколотках, я осторожно, чтобы не разбудить тетю Милу, прошла к входной двери и через несколько минут уже мчалась на своем «фольке» по указанному адресу.

Поднявшись на восьмой этаж и позвонив в дверь, я сразу поняла, что все предварительные догадки о том, как обстоит срочное дело, не имеют ничего общего с реальной действительностью.

Из открытой двери слышался детский голос и женские всхлипывания. Сам Славик и его девушка стояли сейчас передо мной, и я точно знала, что детей у них не было.

– Женька! Наконец-то! – с облегчением выдыхая, говорил Славик, закрывая за мной входную дверь. – А то мы уж тут прямо не знаем, что и делать.

– Может, объяснишь, в чем суть проблемы? Привет, Кристина, – говорила я, проходя в кухню, из которой, собственно, и доносились пока непонятные для меня звуки.

Я увидела сидящую за столом молодую женщину, которая, опершись на локти и закрыв лицо ладонями, горестно вздыхала, перемежая эти вздохи всхлипами, и рядом с ней мальчика лет восьми, старавшегося быть мужественным и успокоить маму.

– Вот, Наташа, познакомься, – говорил, входя следом за мной, Славик. – Это та самая Евгения. Телохранитель, о котором я тебе говорил.

Женщина, повернула ко мне заплаканное лицо, по-видимому, хотела сказать что-то, может быть, поздороваться, но, набрав воздуха в грудь, не произнесла ни слова, а вместо этого заплакала уже навзрыд.

– Пойдем, я тебе там сейчас сам расскажу, – обескураженно глядя, говорил Славик, уводи меня из кухни. – Пойдем вот сюда, в комнату. Тин, займись тут.

Кристина осталась в кухне успокаивать безутешную, а Славик, усадив меня в кресло перед журнальным столиком, попытался поведать печальную историю своей знакомой и объяснить причины столь неожиданно раннего вызова в гости.

– …прискакала посреди ночи сама не своя, – сокрушенно говорил он. – Плачет, дрожит. Это подружка Тинкина, я и не знаком был с ней. Даже и не собирался сегодня сюда, с ребятами хотел… Да не важно. А эта звонит, Тинка-то. Звонит, кричит: скорей приезжай, беда. Ну я не хуже тебя: что, как? Только спать лег, ничего не соображу. Собрался, поехал. Приезжаю – эти тут ревут в два голоса, как две белуги, и пацан какой-то из угла в угол бегает. Сам черт не разберет. А потом Наташка-то эта успокоилась немного и говорит: мужа моего только что на моих глазах убили и за мной с сыном гонятся. Кто, зачем? Я послушал-послушал да и о тебе вспомнил. Подумал, самое это дельце для тебя подходящее.

– Еще бы, особенно в четыре утра.

– Да ты не гони, ты послушай. Она, Наташка эта, и правда, похоже, попала. Тинка говорила, что они с мужем недавно в секту какую-то влезли, и до того уж им там понравилось, что просто невмоготу. И люди-то там особенные, доброжелательные, отзывчивые, не то что мы, грешники несчастные. И вера-то самая правильная, и бескорыстие, и любовь. В общем, мозги им там задурили порядочно. Не знаю уж, заставляли ли квартиру продать в пользу бескорыстных-то этих, но знаю, что тут можно ждать всякого.

– А сама она что говорит? Тоже на сектантов думает, или есть другие версии?

– Сама она такое говорит, что в это даже поверить трудно. Стреляли в ее мужа – заметь, именно стреляли, совершенно открыто средь бела дня из пистолета, – так вот, стреляли именно сектанты, а виноваты вовсе не они.

– А кто?

– Если верить Наташе, всему виной роковая ошибка.

– А-а-а. Бывает.

– Вот-вот. И я уже говорил-говорил ей. Ни в какую. Хорошие они, и все тут. Что в лоб, что по лбу.

В это время из кухни появилась Кристина и сообщила, что ее подруга более-менее успокоилась и может говорить.

Попросив оставить нас одних и не беспокоить, я устроилась за кухонным столиком напротив Натальи. Стараясь произносить слова как можно спокойнее и мягче, я попыталась из первых уст узнать, что же все-таки произошло.

– Мы были на празднике за городом, – всхлипывая, начала свой рассказ Наталья. – Церковь получила новую благодать, и братья решили отметить это и воздать хвалу Господу.

– Церковь? Какая церковь?

– Наша. Наша церковь – святилище самой чистой, самой истинной веры. Наш «Святой источник».

– Так называется ваша организация?

– Да. Наше братство. Мы как одна семья. Каждый знает каждого, все помнят обо всех и служат святой вере, не преследуя никаких корыстных интересов и отдаваясь братской любви всей душой.

Глаза моей собеседницы блистали, казалось, она даже позабыла о беде, которая привела ее сюда. Слова Славика о «задуренных мозгах» сами собой приходили на ум.

– Так значит, вы хотели отметить новую благодать, – постаралась я хоть отчасти вернуть разговор на реальную почву. – А в чем она заключалась?

– О, это очередной дар Господа, который не оставляет тех, кто верен Ему, и всегда готов проявить Свою любовь в видимой форме. Братья провели довольно удачную операцию, в результате которой наша церковь получила новую финансовую возможность распространять истинное учение. Этот новый дар, со всей очевидностью свидетельствующий о том, что Господь любит нас, мы не могли оставить без внимания. Братья во главе с нашим отцом приняли решение провести специальную благодарственную молитву, которая назначается только в выдающихся случаях.

Из дальнейшего рассказа я узнала, что специальная молитва на практике была чем-то вроде выезда на шашлыки, и братья, произнеся несколько мантр, все прочее время посвящали чревоугодию и возлияниям, предаваясь этому виду благодарения с максимальной самоотдачей.