Огонь прекрасных глаз

Надо начинать с окружения Ольги. Оно могло пролить свет на многие вещи. И оно, это окружение, должно присутствовать на панихиде.

Я напустила в ванну воды и немного полежала, рассматривая, как крошечные воздушные пузырьки покрывают мое тело. Потом добавила пену с ароматом лаванды. Дождалась, пока вся поверхность воды станет похожей на только что выпавший пушистый снег. Подняла одну руку, посмотрела, как с моих длинных пальцев свисают пушистые комки. Потом просто полежала неподвижно, прикрыв веки… Ну, ладно, пора вылезать, полную и долговременную релаксацию устроим себе потом, когда найдем убийцу Ольги. В том, что это убийство, я не сомневалась. Кто-то помог Ермаковой покинуть этот свет.

Закутавшись в махровый банный халат, я прошла в кухню. Привычно поставила на газ турку с водой, открыла холодильник. Он был полупустой, я не успела еще набить его всякими вкусностями, как это обычно делаю, получив от клиента чек и долгожданную свободу. Однако в морозилке еще оставалось несколько гамбургеров. Я взяла один и положила в микроволновку. Через минуту он уже был готов к употреблению. Завтрак я завершила большой чашкой крепкого кофе.

Теперь нужно было одеться приличествующим случаю образом. Я решила надеть черные классические брюки и черный же легкий свитер, из аксессуаров – комплект из сандаловых бус и браслета. Легкий, почти незаметный макияж, маленькая сумочка, в которую я положила диктофон. На всякий случай. Мало ли что! Никогда не знаешь, когда он может пригодиться.

Я вышла на улицу. Поскольку адрес, который назвала Ася, был недалеко от моего дома, я решила не брать свою бежевую «девятку», а прогуляться пешком, тем более что стояло бабье лето – середина сентября: прекрасная, ни с чем не сравнимая пора. Природа являла буйство красок: деревья еще не успели сбросить листья и демонстрировали желтое и желтое с красным одеяние, а кое-где они оставались по-летнему полностью зелеными. По голубому небу плыли легкие, почти прозрачные облачка. Дул легкий ветерок. А ведь совсем недавно была просто жуткая жара, столбик термометра поднимался до 36 градусов в тени! Солнце беспощадно слепило и жгло. От него не было спасения ни днем, ни ночью, потому что даже ближе к полуночи температура снижалась всего градусов на пять-шесть. А если учесть, что за день дом как следует раскалялся, то две трети ночи уходило на то, чтобы найти в квартире более или менее прохладное место. Я то устраивалась подремать на полу, то уходила на балкон, то вновь возвращалась в комнату.

Конечно, наличие кондиционера решило бы эту проблему, но, по прогнозам, не должна была стоять такая безумная жара, а прошлое лето вообще было прохладным. Только две или три недели держалось приемлемое тепло. Намучившись от жары, к следующему лету я твердо решила обзавестись подходящей сплит-системой. Вообще, самым лучшим для проживания, на мой взгляд, временем года в Тарасове была именно осень, потому что весна достаточно быстро, без всякого плавного перехода, трансформировалась в жаркое лето, а зимой морозы нередко достигали тридцати градусов. Вот такие вот прелести резко континентального климата!

Дом Ольги Ермаковой представлял собой типичную пятиэтажную «хрущевку». Слава богу, в таких домах не предусмотрены мусоропроводы и лифты. Эти приспособления, призванные создать комфорт, на деле приводили к сплошному расстройству. Уже ни для кого не было секретом, что лифты по совместительству были еще и общественными туалетами, а мусоропроводы – рассадниками мух, тараканов и крыс. К тому же первые довольно часто застревали между этажами, и приходилось довольно долго ждать освобождения из «плена», а вокруг вторых, как правило, вечно валялись горы мусора.

Нужный мне подъезд на Главной Казачьей порадовал глаз чистотой и порядком. Наверное, здесь недавно был произведен ремонт, а может быть, сами жильцы предпочитали жить не по-свински, а по-человечески. Я сразу нашла тридцать четвертую квартиру, дверь в нее была открыта. Из квартиры доносились приглушенные голоса, причитания и всхлипывания. Я вошла и, пройдя полутемную прихожую, оказалась в комнате. Она была достаточно просторна и обставлена современной дорогой мебелью. В другое время ее можно было бы назвать уютной, но сейчас посередине стоял гроб, пряно пахло свечами и витал непередаваемый словами, но очень остро ощущаемый запах горя и невосполнимой утраты. Ко мне подошла Ася.

– Я хочу понаблюдать за обстановкой, – тихо сказала я ей. – Бывает, что незначительная на первый взгляд деталь, фраза или что-нибудь еще дают ключ и помогают найти искомое.

– Хорошо, не буду вам мешать, – ответила Ася. – Тут почти все Олины коллеги и просто знакомые, но я толком никого не знаю. Так что в этом я ничем не смогу вам помочь.

– Это необязательно, – успокоила я ее. – Я просто постою в сторонке.

– Вон та девушка, – Ася показала мне ее кивком головы, – младшая сестра Оли, Кира.

Я увидела молоденькую блондинку с заплаканными карими глазами, поправлявшую кружевное покрывало. Ася тем временем куда-то отлучилась, а я подошла к балконной двери и, выбрав удобный ракурс, стала рассматривать находившихся в комнате людей.

Это были хорошо, даже богато одетые люди и несколько старушек, очевидно, соседок. В основном царило скорбное молчание, изредка прерываемое недоуменными репликами типа: «Сердечный приступ? Но ведь она никогда не жаловалась на сердце, и ведь такая молодая!» Очевидно, что им не были известны все подробности смерти Ольги. Время от времени одна из старушек начинала негромко, горестно причитать:

– И на кого же ты нас покинула, милая-я! И как же мы без тебя теперя бу-удем! Светлая ты наша! Царствие небесное!

Побыв еще какое-то время в комнате, я потихоньку вышла в коридор. Так и не узнав ничего существенного, я направилась к выходу. Проходя по довольно длинному коридору, я услышала мужской и женский голоса, доносившиеся с лестничной клетки.

Мужчина:

– Ну что, Окс, ты довольна? Но если ты рассчитываешь на продолжение наших отношений, то глубоко ошибаешься! И знаешь, почему? Во-первых, в одну и ту же реку дважды не войти, а во-вторых, ты и мизинца ее не стоишь.

Я машинально нажала кнопку диктофона. Женский голос зазвенел от обиды и возмущения:

– Ты что, меня подозреваешь?! Да ведь она дала тебе от ворот поворот… Так, значит, это ты?

Теперь уже мужчина весь закипел от гнева:

– Ты думай, что говоришь!! Я любил ее больше жизни!

По ступенькам дробно застучали каблуки, напоследок женщина сказала:

– Вот-вот! Не твоя – значит, ничья.

Мужчина, видимо, поспешил за ней, потому что я услышала только начало фразы:

– Нет, ты подожди…

В одну секунду я пересекла прихожую и бросилась за ними, но в это время меня очень некстати окликнула Ася:

– Таня, подождите! Вот, возьмите, – она протянула мне записную книжку в дорогом кожаном переплете. – Это Олина книжка, может быть, вы найдете в ней что-то важное?

Поблагодарив Асю, я сунула книжку в сумочку. Нечего и говорить: когда я, стремительно пробежав по ступенькам, оказалась в подъезде, он был пуст. Могла ли я проигнорировать оклик Аси и попытаться догнать мужчину и женщину, встретиться с ними, так сказать, лицом к лицу? Ведь их диалог был достаточно красноречив и о многом говорил. Разговаривали некая брошенная соперница Ольги и брошенный ею поклонник. Конечно, я могла бы задержать их, и, возможно, очень многое тогда прояснилось бы. Но почему-то я этого не сделала, а почему – я и сама не смогла себе объяснить. Иногда в моих расследованиях случаются такие моменты, не поддающиеся объяснениям с точки зрения логики. Хотя, с другой стороны, и мистика в них не присутствует. Ну, да ладно. Нечего жалеть об упущенных возможностях, надо искать новые.

Было обеденное время, и я решила, что неплохо бы пообедать. Это можно сделать и дома, только вот ингредиентов для приготовления обеда у меня кот наплакал, да и кулинарка я, если честно, никакая. В холодильнике, правда, всегда присутствует дежурная пачка пельменей. И если я стою перед выбором: пельмени или суп, то всегда предпочитаю первое, потому что процесс приготовления пельменей гораздо менее трудоемкий и длинный по сравнению с супом: овощи вымой и перебери, мелко нарежь, спассеруй на медленном огне, и… В общем, я решила заглянуть в какое-нибудь кафе и там отобедать. А почему, собственно, в какое-нибудь? Надо наведаться в «Красный конь», ведь именно там случилось трагическое событие, причину которого я сейчас расследую. Там и подкреплюсь, там и получу, надеюсь, необходимые для дальнейшего ведения дела факты.

В «Красном коне» я уже бывала, и не раз, многих из обслуживающего персонала знала по именам. Мне нравился ненавязчивый, деликатный сервис этого заведения, достаточно широкий выбор блюд, умеренные цены. Интерьер – одну из стен занимала репродукция известной картины Петрова-Водкина «Купание красного коня» – был достаточно оригинальным. Видимо, отсюда и название кафе. Я вошла в помещение, села за столик у окна и посмотрела по сторонам. В зале было достаточно многолюдно, и несколько официантов сновали туда-сюда без остановки. Тем более было странным видеть на фоне такой суеты скучающую молоденькую официантку неподалеку от меня. В коротком синем платье, от талии прикрытом кружевным передником, в крохотной белой шапочке на пышных черных кудрях, она стояла и меланхолично смотрела на улицу. Я ее здесь видела впервые.

– Девушка, примите заказ, – обратилась я к ней.

Она медленно обернулась, нехотя подошла.

– Скажите, чья смена была пятнадцатого сентября?

– Ну, моя, – буркнула она. – А в чем дело?

Я вытащила из сумочки фотографию Ольги и положила на столик:

– Эта женщина была здесь?

– Слушай, ты че, из ментовки, что ль? – вдруг окрысилась она. – Так были уже из твоей конторы, я все им рассказала!

Хамство юной особы возмутило меня до глубины души. Понятное дело, я не рассчитывала на бескорыстный разговор, для таких случаев у меня всегда имелись наготове несколько купюр. Но, как правило, мои собеседники держались в рамках приличия. Я уже собиралась было поставить на место зарвавшуюся нахалку, но тут события повернулись неожиданным образом. Девица сорвала с себя шапочку и передник, швырнула их на пол и пронзительно заверещала на весь зал:

– Все! Достали все! Сегодня же сваливаю из этой конюшни!

«Броуновское» движение официантов прекратилось, оживленный разговор в зале разом стих, все заинтересованно повернулись в нашу сторону. Официантка продолжала возмущенно орать:

– У них тут люди мрут как мухи, и ментовня всякая шляется!

В это время откуда-то из глубины зала показался среднего роста, плотной комплекции мужчина. Он кивнул кому-то вглубь, обвел глазами зал и уверенными шагами направился ко мне.

– Прошу прощения за инцидент, – он склонил голову. – Илья Александрович, управляющий, к вашим услугам.

– Татьяна Александровна, – отозвалась я.

В это время высокий плечистый охранник уже уводил разбушевавшуюся девицу.

– Татьяна Александровна, – снова обратился ко мне управляющий, – позвольте мне загладить это неприятное впечатление… Прошу в мой кабинет.

В кабинете он усадил меня в глубокое кресло, в котором я чуть было не утонула, и сам сел в такое же, напротив меня. Я чуть скосила глаза влево и увидела монитор, изображавший все происходящее в зале. Публика постепенно успокаивалась, официанты снова курсировали между столиками.

– Татьяна Александровна, еще раз великодушно извините, эта девушка была взята на испытательный срок. В порядке компенсации за моральный ущерб предлагаю вам отобедать за счет заведения. И, конечно же, люди у нас не мрут как мухи, – он с извиняющейся улыбкой развел руками. – Явное преувеличение!

– Но ведь пятнадцатого сентября как раз произошел такой случай?