Оценить:
 Рейтинг: 3.6

Охота на ведьму

<< 1 2 3 4 5 6 7 8 >>
На страницу:
3 из 8
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Возле дома мы немного поспорили и устроили потасовку в тесном пространстве между сиденьями и лобовым стеклом, споря, кто останется парковать машину, а кто потащит пакет по лестнице к квартире. Первое было предпочтительней, потому что лифт в подъезде не действовал уже третьи сутки. Перекричать его я сумела, а потасовка закончилась вничью. Машина была моя, и парковать ее досталось мне. И пакет держать тоже мне пришлось, а нести его – вместе со мной – Косте. Взопрел сэнсэй и задохнулся, доставив нас на шестой этаж, но от своего не отступил.

Мы были голодны и испытывали жажду после бани. Пока Константин перетирал бокалы и ополаскивал бутылки перед водружением их на стол, я обдирала упаковки с полуфабрикатов, а когда пиво зашипело и пенной шапкой полезло через края посуды, из кастрюль на плите уже валил ароматнейший пар от булькавшего в них варева.

Кормили мы друг друга с ложечки и поили изо рта в рот, заканчивая последний глоток благодарным поцелуем. У Константина больше не возникало опасений, что я отвыкла от него за время, прошедшее со дня нашей последней встречи.

По мере насыщения, мы утрачивали игривость и к концу трапезы общались уже вполне нормально. Впереди был приятный во всех отношениях вечер, сонно-интимная ночь и свежее утро для неторопливого расставания на новый, неопределенной продолжительности срок.

На сегодняшний день я имела несколько предложений, и одно их них наиболее для меня интересное – расследовать шалости малолетнего шалопая из очень обеспеченной семьи, связавшегося с дурной компанией и попавшего с подачи дружков в скверную историю. В итоге – максимальный гонорар при хлопотах, определенных моим опытным глазом как минимальные. «Страна Лимония» – нашла я для себя название этого дела, не вникнув еще, правда, в детали. Но все это послезавтра. Или завтра. А сегодня…

Приняв от Константина, совершившего вояж к мусоропроводу, пустое ведро, я быстро расправилась с грязной посудой, рассовала ее по местам и отправилась искать своего дорогого сэнсэя, затихшего где-то в недрах квартиры. Обнаружила его в гостиной, скромно восседающим на диванчике, напротив беззвучно работающего телевизора. Уселась рядом и подверглась его первой, уверенной и блаженно-неторопливой атаке.

Уснули мы далеко за полночь.

* * *

Метя халатами пол, соучастницы ритуала сошлись в тесном для четверых пространстве между столом и стеной. Восемь рук взялись за перекладину креста, подняли и, наклонив его влево, перевернули изголовьем вниз – поставили мягко, без стука.

Древний, глубоко дохристианский символ движения по пути добра превратился в свою противоположность, а соучастницы, объединенные единым благоговейно-молитвенным порывом, постояли, соприкасаясь в тесноте телами, склонив головы перед величием предстоящего действа, и разошлись в разные стороны по углам стола.

Спящая на нем жертва дышала неслышно и ровно. Еле заметно шевелилась складочка рубашки на высокой груди. Ее лицо было бледным даже в красно-оранжевом пламени чаши.

– Бог предал в наши руки девственницу, – глухим голосом проговорила седая, с нежностью проводя ладонью по волосам девушки. – Бог послал нам девственницу в момент, когда мы готовы воспринять великий урок изменения сознания!

Три пары сияющих счастьем глаз смотрели на седую не отрываясь.

– И теперь она наша посланница к Силе. Мы вольны отправить ее в места нездешние, восприняв нисходящую на нас способность к изменению сознания.

Седая простерла руку над грудью жертвы.

– А когда мы усвоим урок и обретем возможность восприятия, она вернется к нам с благословением Начала всех начал и проводит к источнику мировой Славы. И дай нам бог пройти по этому пути!

Седая обеими руками взялась за расстегнутый ворот рубашки, нагнувшись, рванула так, что заколебалось красно-оранжевое пламя. Тонкая ткань с треском распалась, обнажив грудь посланницы. Соучастницы, дружно взявшись, быстро освободили расслабленное сном тело от остатков одежды.

– Приступим во имя Источника всех сил!

Седая, закатав до локтя рукав, протянула вперед руку ладонью вверх. Стоящая рядом взяла нож и рукоятью вперед передала его соседке. Побывав в руке каждой, каждую приобщив к действу, нож лег в ждущую его ладонь. Седая ввела влажно блестящее, косое лезвие в пламя чаши и подняла нож над головой. Обнажила оскалом белые зубы и, шумно выдохнув, ударила им обнаженное тело.

* * *

Костя, как, на мой взгляд, и полагается мужчине, сильному телом и духом, проснулся раньше меня. И, как полагается мужчине, разрядившемуся за ночь в достаточной степени, проснувшись, не стал меня тревожить, а, тихо встав, удалился от ложа, оставив даму нежиться в сладкой утренней дреме.

Сонно поразмышляв над всем этим, я встала и, завернувшись в тяжелый халат, отправилась на поиски своего рыцаря, испытывая, как и полагается даме, легкое смущение перед его первым взглядом, вполне протрезвевшим после ночных неистовств.

Костик мой, как всегда, на высоте! Кофе мне в постель он, конечно, подавать не будет. Да я и сама не позволю, и он об этом знает. Кофе у него на столе стоит, паром исходит, меня дожидается. Не первый раз так: я – к столу, а он – кофе на стол. Предугадывает мое появление, что ли?

Костя спешит мне навстречу, а я позволяю проводить себя, как дорогую гостью, к своему обычному месту – к табуреточке между столом и окошком, рядом с батареей отопления. Сейчас я тепла, мягка и во всем с ним согласна. Возражаю только против кофейной чашечки, заменяю ее добрым бокалом.

Мы улыбаемся друг другу и молча потягиваем ароматный, обжигающий напиток.

– Уйдешь? – спрашиваю его об очевидном.

Он морщит лоб гримасой: надо, мол, куда деваться!

«Знаю!» – отвечаю ему взглядом и влезаю в холодильник – соорудить громадный бутерброд ему на прощанье, такой, как он любит. У меня даже руки подрагивают во время этой работы – досадно!

Всегда одно и то же. Да не навек же мы расстаемся! А не расставаться нельзя. Разная жизнь у нас, и мы слишком разные. Он, к примеру, всегда будет больше сэнсэем, чем мужем, какую бы принцессу на горошине или белокурую бестию ни подай ему в постель. А я слишком азартно отношусь к почти каждому из своих расследований, чтобы стать прилежной женой. Вот и выработалась у нас система отношений, встреч и расставаний, при которых мы – пара, как те два пресловутых сапога.

Звонок в дверь раздался, когда я, устроив на обеих ладонях сотворенное мною чудо, подносила его своему рыцарю.

Да будь там кто угодно – высший в городе криминальный авторитет или областной прокурор, глава местной администрации или сам президент, какая разница – пока Костя торжественно-благодарно не примет из моих рук это хлебное, мясное, овощное чудо, не откусит кусок и не изобразит благодарное восхищение моим кулинарным талантом, я не пойду к двери.

Запахнув поглубже халат на груди, я наконец отомкнула замки и отодвинула задвижки, досадуя на некстати нагрянувшего визитера.

– Привет, Танюха! – простуженно прохрипел дурно одетый человек, настороженно воззрившийся на меня из-под надвинутой на глаза вязаной шапочки и даже не пытающийся переступить порог. – Это я к тебе, извини. Выйди на пять минут, будь добра. Дело есть!

Еще чего! К бомжам я не выходила!

– Заходи! – киваю Аяксу.

Глава 2

А через двадцать минут Аякс, раздетый и разутый, сидел на кухне, рядом с Константином, держал красной, похожей на гусиную лапку с вырезанными перепонками рукой пол-литровую кружку с чаем и, пережевывая свой бутерброд с колбасой, хищно поглядывал на остатки бутербродного чуда моего сэнсэя.

«Веселый бомжуха», как он любил себя называть, все пытался начать разговор о причинах, его сюда приведших, но Константин строго командовал ему: «Ешь!» – и тот замолкал, поджимал под себя ноги и еще старательнее работал челюстями. Управившись наконец с полубатонным деликатесом, перевел дух и, вытерев рот длинным, обмотанным несколько раз вокруг шеи шарфом, глянул на меня с таким отчаянием, что не сжалиться над ним было выше моих сил.

– Рассказывай, Вениамин! – разрешила я, положив руку на Костино колено.

– Да что рассказывать-то?! Рассказывать-то, в общем, нечего! – зачастил он, опять впадая в смущение. – И не рассказывать я пришел, а просить тебя, Танюха, к нам приехать и посмотреть по-своему, как и что. На месте разобраться и совет дать. А то людишки мало-помалу уже в рожу друг другу залезать стали. А это не дело, в рожу-то, не по-людски как-то!

И замолчал, часто помаргивая слезящимися глазами, бегающими под тяжелым взглядом Константина.

– Не дело! – согласился тот, наклоняя голову.

– Вот-вот, и я про то же! – взбодрился Аякс. – Так что, поехали, а? А по дороге я и рассказал бы.

– Куда?

Сегодня я ему удивлялась. Куда подевался острый язык и связная речь этого проходимца, во все времена года и в любых передрягах не терявшего естественной наглости и присутствия духа.

– На свалку! – Он пожал плечами, мол, что тут непонятного! – Кино бесплатное, ей-богу! – вздохнул удрученно Аякс. – Как дети малые, правда-правда!

– Тихо! – возвысил голос Костя, и Вениамин затаил дыхание.

– Какие дети?

– Да не дети, какие там дети! – бормотал Аякс быстро и виновато. – Девчонка там одна. Понимаете, люди, Кваскин ее вечером нашел. Шел и набрел на нее… Под деревьями, на снежке и от дороги-то вроде бы в стороне. А как нашел, припер к нам на закорках, вот, говорит, дочка у меня была, раньше еще, в те времена, так, говорит, до того похожа! А девчонка-то голенькая совсем. Фадеич говорит… давай зароем ее в мусор… а как огонь дойдет, то сгорит пусть, и концы в воду. И другие его поддержали, а Кваскин – в истерику, да на Фадеича, ты, говорит, стерва старая, ментов надо вызывать, а не жечь девчонку-то!

– Как жечь? – обрела я дар речи. – И почему голенькая?

<< 1 2 3 4 5 6 7 8 >>
На страницу:
3 из 8