Дамский пасьянс

Однако все эти внешние проявления продвинутости «компенсировала» косность ума. Она бросала на меня подозрительные взгляды, как бы пытаясь определить, способна ли я доставить ей такие же хлопоты, как прошлая жилица.

Клавдия Ивановна провела меня по квартире, показала, где что лежит, что можно брать, а чего нельзя. Попутно она посетовала на то, что Ирина (прости господи, о покойнице-то!) водила сюда мужиков толпами, перебила ей какие-то очень ценные для нее бокалы и куда-то задевала алюминиевый таз, в котором она имела обыкновение варить варенье. Учитывая сезон, данное обстоятельство особенно сильно ей досаждало.

Я тут же заявила, что абсолютно равнодушно отношусь к алюминиевым тазам и что посудой намерена пользоваться исключительно своей. Насчет мужиков я дипломатично промолчала.

Потратив на содержательное общение с Клавдией Ивановной по бытовым вопросам где-то с час, я порядком устала. И была очень рада, когда наконец она вручила мне ключ, оставив меня в одиночестве. Насчет происшествия, случившегося в квартире, старая карга ответила уклончиво – мол, приходила милиция и куда-то забрала жилицу. И нет ее теперь.

В принципе все было понятно. Клавдии Ивановне необходимо снова сдать свое жилье, и она не без оснований опасалась, что новые квартиранты могут оказаться впечатлительными, а узнав о самоубийстве, откажутся заключать договор. Поэтому она просто просияла, когда я наконец сказала, что и квартира, и она как хозяйка меня устраивают, и вообще… из окна здесь очень романтичный вид.

Оставшись одна, я устроилась в потертом кресле и закурила. Окинула взглядом квартиру. Это была типичная однокомнатная хрущевка: старенькая мебелишка, черно-белый телик в углу, повидавший виды диван с пятнами на покрывале, шесть фарфоровых слоников с отбитыми носами, которые занимали почетное место в серванте…

Трудно было себе представить, что Ирина жила именно в такой обстановке. Насколько я ее помнила, она всегда любила домашний уют и максимальный комфорт. Однако ни в чем я не обнаружила признаков присутствия здесь моей подруги. Может быть, только косметика, спрятавшаяся в уголке серванта за слониками, свидетельствовала о том, что здесь жила молодая женщина. Причем косметика была не самой дешевой, и ее было достаточно много.

Я порылась в платяном шкафу, стоящем у стены напротив входа в комнату, но ничего существенного там не обнаружила: старые альбомы с фотографиями Клавдии Ивановны и ее семьи, некоторые вещи, видимо, принадлежавшие Ирине: нижнее белье и парочка блузок.

Оглядев еще раз комнату, я прошла на кухню. Обстановка и там была весьма стандартной для такого типа квартир. Газовая плита и холодильник советских времен, пластмассовые банки для муки и специй, на стене – доски для нарезки хлеба и овощей. Единственным свежим пятном на стене была прикрепленная кнопкой репродукция натюрморта, вырезанная из старого «Огонька».

Я залезла в так называемый «второй», или «зимний», холодильник – углубление в стене под окном. Открыла дверцы и увидела там кучу различных банок, баночек, пакетов и пакетиков. Здесь хранились старые заготовки, консервы, вермишель, стояли бутылки с подсолнечным маслом. В углу приткнулся большой початый пакет с мукой.

Без особой надежды на то, что я могу здесь обнаружить нечто интересное, я, присев на корточки, начала открывать подряд и изучать содержимое всех емкостей.

Я не искала ничего конкретного. Просто сработала давнишняя профессиональная привычка. Или просто любопытство.

В основном это была всевозможная ценная хозяйственная дребедень: лавровый лист, металлические крышки для консервирования, какая-то сушеная зелень… Еще пакет с мукой…

Я протянула руку, взяла лежавшую на столе вилку и попыталась переворошить ею муку.

И уже хотела было прекратить свое занятие, как вдруг мне показалось, что внутри мешка что-то блеснуло. Я полезла рукой в муку и… вытащила это.

Я держала в руке прозрачный полиэтиленовый пакет размером с сигаретную пачку. А внутри пакета пересыпался белый порошок. Почему-то мне не пришло в голову, что в этом пакетике была мука высшего сорта, хитро запрятанная в пакет с мукой более низкого качества.

Я поднялась на ноги, отряхивая свою черную кофточку, ставшую в один момент вдруг белой – настолько сильно она была обсыпана мукой.

Маленький пакетик, лежавший на моей ладони, порождал большие вопросы. Какой смысл хранить все это в мешке с мукой да еще в запечатанном виде? Собственно говоря, кто-нибудь и мог сомневаться в том, что хранится в этом пакетике, но только не я. У меня сработал чисто профессиональный рефлекс – частные детективы волей-неволей видят во всем криминальный подтекст.

Так и здесь. Я была почти уверена, что в этом пакете наркотик. Причем я даже не задала себе вопрос – почему? Почему наркотики хранились здесь, в этой квартире? На вопрос, кому они принадлежат или, скажем так, к кому имеют большее отношение – к хозяйке или к квартиросъемщице, – я почему-то опять же ответила бы однозначно, что здесь замешана Ирина.

«Все-таки, наверное, не врут гадальные кости, черт побери! – вздохнула я. – Да, не все здесь чисто, не все…»

Негромко выругавшись в пространство по поводу своей изгаженной одежды, я аккуратно положила найденное на кухонный стол. Теперь можно было попытаться и почиститься. В поисках чистой тряпки я начала открывать выдвижные ящики буфета. Наконец в третьем по счету я обнаружила в глубине что-то, похожее на нужную мне тряпку.

Я протянула руку внутрь ящика, чтобы вытащить ее, но, к моему удивлению, тряпка оказалась очень тяжелой. То есть в нее было что-то завернуто. Впрочем, это самое нечто я определила на ощупь, опять же повинуясь отработанным профессиональным навыкам. Даже не разворачивая тряпку, можно было определенно сказать, что в нее завернуто оружие, и не рогатка какая-нибудь, а самый настоящий пистолет. Мысленно поспорив с собой, я прикинула, какой марки может быть оружие.

Развернув тряпку, я в очередной раз была удовлетворена своими познаниями в этой области. Как я и предполагала, это был «ТТ».

Осторожно положив пистолет на стол рядом с найденным раньше пакетиком, я присела на стул и задумалась. «Ну и дела… Неисповедимы пути твои, господи…»

Мне даже захотелось перекреститься. Несколько секунд я сидела неподвижно, слушая журчание воды в унитазе, доносившееся из санузла.

Интересно, где же случилось это самоубийство? В ванной или, может быть, здесь, на кухне? И как оно случилось?

Я инстинктивно подняла голову вверх и прикинула, каким же образом можно было здесь свести с жизнью счеты. По моему телу пробежала предательская дрожь. Хоть я и попривыкла за годы работы частным детективом ко многому, а все равно было как-то не по себе…

Мои мысли неожиданно оборвал резкий телефонный звонок. Он прозвучал так требовательно и четко, как будто в диссонанс моим мыслям. И мне даже на мгновение показалось, что я совершила сейчас нечто такое, что оказалось не по вкусу неким высшим силам. И это они сейчас звонят, чтобы призвать меня к ответу.

Но я не стала подходить к телефону и отвечать на звонок. Я просто прикурила еще одну сигарету и некоторое время сидела неподвижно. Пусть звонят, меня сейчас нет дома…

Оцепенение мое начало скоро проходить, и я взглянула на наручные часы. Прошло уже почти три часа с тех пор, как я переступила порог этой квартиры. Скоро уже наступит вечер, и мне пора бы двигаться домой. Забрав, естественно, с собой найденные улики в виде пакета с неизвестным порошкообразным веществом и известным пистолетом марки «ТТ».

Аккуратно сложив эти любопытные находки в пакет и повинуясь привычке, я, как только могла тихо, открыла дверь на лестничную площадку и так же тихо потом закрыла ее и стала спускаться вниз.

Глава 2

На площадке между вторым и первым этажами мне встретились двое молодых парней. Они медленно поднимались вверх. В их движениях не чувствовалось особой целеустремленности.

– Девушка, не подскажете, сороковая квартира в этом подъезде? – вежливо спросил меня идущий первым белобрысый парень с короткой стрижкой.

Я искренне и глубоко задумалась. Поскольку квартира, в которой проживала Ирина, была пятьдесят четвертой, было очевидно, что сороковая или в этом подъезде, но на первом этаже, либо вообще не здесь. Однако довести до конца свои логические размышления по этому поводу мне не удалось. И удивиться бестолковости парней тоже… Поскольку другой молодой человек, которого я разглядеть толком не успела, прошел мимо меня и, оказавшись сзади, заломил мне руки за спину, овладев пакетом, который я держала в руках. Белобрысый же, зажав мне рот одной рукой, другой грубо облапал меня.

«Маньяки! – было моей первой мыслью после того, как я немного пришла в себя от такого неожиданного поворота событий. – Черт вас дери!..»

Эта мысль почему-то успокоила меня. С маньяками я сталкивалась не раз, к тому же на моей стороне было знание различных приемов борьбы. Я напряглась, согнула ногу в колене, чуть подалась назад, на мгновение оперлась на второго парня и резко ударила ногой белобрысого по коленной чашечке.

Мне любопытно было понаблюдать развитие его реакции, выраженной в округлении глаз, предельном ужесточении мимики на лице и вырвавшемся гортанном крике, напоминающем рык льва в африканской пустыне. Однако я забыла про того, кто держал меня сзади. Он рванул пакет на себя, отпустил меня, но в следующую же секунду обрушил удар своего кулака мне под дых.

Слава богу, все-таки с моей стороны кое-какая реакция последовала, я напрягла пресс, и удар не стал столь катастрофическим. Однако вынуждена была согнуться и стала медленно оседать на бетонные ступеньки подъезда.

Болевой шок продолжался недолго, может быть, несколько секунд. За годы работы частным детективом мне не раз приходилось попадать в подобные ситуации, которые требовали максимальной концентрации воли и расчета. Кроме того, мне неожиданно дружно помогли жильцы подъезда. Они как-то живо откликнулись на звук, который издал белобрысый после того, как его угостили ударом ноги по колену.

Стали открываться двери, и какой-то бабий голос даже крикнул с негодованием: «Чего там такое?!» Снизу также послышались звуки – в подъезд кто-то входил.

– Валим отсюда! – приглушенно сказал тот, кто ударил меня под дых.

Белобрысый, корчась от боли, на одной ноге поскакал вниз мимо меня. Я притворилась недвижимой и дождалась, когда мимо меня пробежит второй. Тут-то я неуловимым для него движением ноги подставила ему подножку, и он, споткнувшись, перелетел через несколько ступенек вниз. Пакет грохнулся об пол, и я, собрав последние силы, потянулась к нему и наконец овладела им.

Благо снизу поднимались двое каких-то мужчин средних лет. Белобрысого они вниз пропустили, а вот второй, который упал после моей подножки, вызвал вполне обоснованные подозрения. Тем более что сцена развернулась у них практически на глазах.

Я, лежащая на ступеньках с пакетом, этот парень – я его наконец-то рассмотрела, но во внешности его не было ничего выразительного, – словом, мужики даже пытались его задержать. Однако он грубо оттолкнул одного из них и, матерясь, исчез за дверями подъезда.

– Что случилось, девушка? – с волнением в голосе спросил меня один из этих мужиков.

Я хотела было ответить, но вдруг почувствовала, что силы покидают меня. Слабость начала распространяться по всему телу. Было такое ощущение, что еще чуть-чуть – и я потеряю сознание. Я хотела было сказать, чтобы они, эти мужики, хотя бы посмотрели, на какой машине уехали напавшие на меня, но не смогла…

…Пришла я в себя спустя минут десять. Собственно говоря, сознания я не теряла. Просто чувствовала, что мне было хорошо и уютно отдыхать на этой лестнице. Я категорически отказалась от того, чтобы мужики звонили в милицию, уже решив, что сама сейчас поеду в Заводской РОВД и обо всем расскажу. Вышедшие на шум соседки, среди которых я обнаружила и ту, с которой я разговаривала утром, видимо, еще долго судачили по поводу того, какая несчастливая у Клавдии Ивановны квартира: «То повесятся, понимаешь, то маньяки какие-то заведутся…»

Поблагодарив всех за участие в моей судьбе и крепко сжимая в руках пакет, я вышла из подъезда, направившись к своей машине. Купив для успокоения нервов тут же на углу в ларьке бутылку кока-колы и в два приема опорожнив ее, я ощутила, что вполне могу сесть за руль и самостоятельно добраться до цели.

Я подъехала к зданию Заводского РОВД в ужасном гневе. Черт знает что! Среди бела дня нападают на ни в чем не повинную женщину, то есть девушку, только потому, что она, видите ли, осмелилась снять квартиру, в которой произошло нечто странное несколько дней назад!