Каменное сердце

Но перед тем как ехать в салон, где работала жертва, решила завернуть к Кудряшову. Позвонила ему из машины домой и не застала никого в квартире. Очевидно, Саша живет один. Потом набрала номер его сотового.

– Слушаю вас, – услышала я в трубке жеманный голос Саши.

– Саша, здравствуйте еще раз, это Иванова.

– А, Танечка, – радостно провозгласил Кудряшов. – Рад вас слышать. Что-нибудь случилось?

– Пока нет. Просто я хотела с вами побеседовать. Вы не возражаете?

– Нет, нет, что вы! Конечно, приезжайте. Вы где сейчас?

– Я в машине. Позвонила вам домой, но там никого нет. А вы где?

– Я на работе, – растягивая слова, произнес Кудряшов. – Вы можете приехать прямо сюда, если не возражаете.

– Не возражаю. Говорите, куда ехать.

– Я работаю в салоне «Иветта», на проспекте Кировцева. Вы должны знать его, – не без гордости проговорил Кудряшов.

– Знаю, – язвительно произнесла я. – Этот салон не так давно открылся, насколько мне известно, – пусть парнишка не думает, что я немодная и несовременная.

– Совершенно верно, – произнес Саша. – Так приезжайте прямо сейчас, я как раз пока свободен. Внизу спросите меня, вас проводят.

– Хорошо, через пятнадцать минут буду, – сказала я и отключилась.

Вырулив со двора, я направилась в центр Тарасова, на проспект Кировцева – самое центральное и модное в городе место. Именно там недавно открылся новый крутой салон «Иветта». Но до места назначения на машине не добраться. Поскольку по самому проспекту автомобильное движение запрещено. Поэтому мне пришлось оставить свою верную бежевую «девятку» в переулке и топать туда пешком.

Я пока не имела возможности посетить новый салон и, когда подошла к тому зданию, где расположился салон, была приятно удивлена. Салон красоты занимал оба этажа старинного двухэтажного особняка в самом сердце проспекта Кировцева. Здание капитально отреставрировали, так, что я даже не узнала его вначале, только потом вспомнила, что раньше там находился магазин «Сладости».

Теперь особняк было не узнать. Он сиял новенькой краской, снаружи весь первый этаж был отделан пластиковой вагонкой нежно-салатного цвета. На обоих этажах стояли пластиковые окна с тонированными стеклами. Над входом красовалась шикарная вывеска – «Иветта». Я протянула было руку к двери, но широкие зеркальные двери сами распахнулись.

«На фотоэлементах», – подумала я.

Войдя внутрь, я оказалась в прохладном просторном холле. Никого вокруг не было. Я огляделась, и сразу же, словно по волшебству, откуда-то из темноты ко мне вышла девушка в светлой блузке и темной юбке, с бейджем на груди.

– Добрый день, – вежливо улыбнулась она. – Чем могу быть вам полезна?

– Добрый день, – ответила я. – Я хотела бы увидеть Александра Кудряшова.

– Пойдемте, я вас провожу, – девушка указала рукой на дверь, видневшуюся в глубине холла.

Мы пересекли холл и оказались в узком коридоре, ведущем в другое такое же просторное помещение. Пройдя по коридору, мы вошли собственно в зал, где я увидела стойки с зеркалами для парикмахеров. За несколькими стойками сидели посетители, вокруг которых хлопотали мастера причесок. Кудряшова среди них не было.

Девушка, не останавливаясь, провела меня через весь этот зал, и мы снова оказались в узком темном проходе. Миновав и его, вошли наконец в небольшой светлый зал, где в углу располагалась высокая кушетка, застеленная белой простыней, а прямо посередине находилось еще одно большое зеркало и кресло перед ним. У окна в зальчике стоял низенький журнальный столик из темного стекла, на котором лежали всевозможные цветные журналы и буклеты. На кожаном диванчике около столика сидел, углубившись в какой-то журнал, сам Кудряшов.

Девушка пропустила меня вперед и, мягко улыбнувшись, наклоном головы указала на Сашу.

– Саша, к вам, – обратилась она к нему, после чего испарилась так же незаметно, как и появилась.

Кудряшов, оторвавшись от чтения и бросив на меня быстрый взгляд, тут же отложил журнал в сторону и встал навстречу мне.

– Как вы быстро приехали, – распахнув руки, как для объятий, произнес он. Я чуть отшатнулась в сторону, боясь, как бы Кудряшов и правда не полез ко мне обниматься. Вот еще с педиками я не обнималась! А он, взмахнув рукой, указал на диван, с которого только что встал, и предложил: – Устраивайтесь поудобнее, давайте поговорим.

Только я собралась было присесть на удобный диванчик, как вдруг Саша вперил в меня изумленный взгляд. Я тоже опешила от его взгляда и замерла на месте.

– Таня! – воскликнул Кудряшов. – Таня! Боже мой! – и он всплеснул руками.

– О, господи! Что произошло? Что такое? – переполошилась я.

– Ваши волосы! – театрально возопил Саша. – Ну что это такое? Я как профессионал просто не могу смотреть спокойно на такое безобразие! – Саша оглядывал меня с нескрываемым ужасом, словно у меня на голове были не волосы, а самая настоящая копна соломы.

– А что такое? – успокоилась я немного. – Волосы как волосы.

– Ну, что у вас за прическа, Таня? Я не понимаю, как уважающая себя молодая интересная женщина может позволить себе разгуливать по улице с такой вот ужасающей прической.

– А что? – удивилась я. – Прическа как прическа. Я же не на бал сегодня собиралась, а по делам. Вашим же, кстати. И потом я не разгуливаю по улице, а езжу на машине.

– Все равно, – не унимался Саша. – Нет, это просто невозможно! Садитесь, немедленно садитесь! – Я снова шагнула к дивану и собиралась было уже опуститься на него, но Кудряшов завопил дурным голосом:

– Не сюда, вон туда! – Он указал на кресло перед зеркалом. – У меня пока нет никого из клиентов, так что в свободное время займусь, пожалуй, вами. А то это просто переходит все границы. Нет, – он с жеманным вздохом отвернулся, закатив глаза, – я просто не могу на это смотреть! Садитесь, я сейчас сделаю из вас человека.

«Подумаешь, человека он из меня сделает!» – с ноткой обиды подумала я. Какой-то голубой будет мне указывать, как я должна ходить по улицам, с какой прической мне жить и так далее… Моя прическа, конечно, не шедевр, но и не такая уж ужасная, как он тут расписал. Я взглянула на себя в зеркало – ничего кошмарного. Волосы собраны в пучок сзади и заколоты. Пол-Тарасова ходит с такой же точно прической, и ничего, никто еще не умер. Потом я перевела взгляд на многочисленные фотографии и картинки с женщинами и мужчинами с самыми невероятными прическами, стрижками и укладками на голове, и снова посмотрела на свое отражение. Хотя, может, он и прав, действительно как-то не очень…

Я уселась в глубокое удобное кресло перед огромным зеркалом с подсветкой по бокам, Саша подошел ко мне сзади и накрыл всю меня голубой накидкой, завязав ее на шее. Потом он начал пристально меня разглядывать, прикидывая, что можно соорудить на моей голове, чтобы было «живенько». Потом ему в голову, очевидно, пришла какая-то идея: глаза Кудряшова загорелись, и он принялся ожесточенно стягивать с моих волос заколку.

Распустив их, он стал расчесывать волосы сначала массажной щеткой, потом деревянной расческой с крупными редкими зубьями.

– Так о чем вы хотели со мной поговорить? – напомнил мне Кудряшов.

– Ах да, – опомнилась я. – А что же вы ничего не сказали мне о том, что Женю убили, когда она входила в телестудию? Ее, кажется, пригласили на какую-то передачу. Так?

Я увидела в зеркале оторопевшего Сашу – он стоял, замерев с расческой в руках, и часто-часто моргал.

– А разве я не сказал вам? – недоуменно спросил он.

– Нет, не сказали. Я узнала это сегодня по своим каналам. Расскажите поподробней, что за передача, кто пригласил ее туда и все остальное.

– Ну-у, – протянул Саша, и я заметила, как к нему снова вернулась его обычная жеманность и театральность. – Женю пригласили принять участие в авторской передаче об известных в Тарасове людях. Я не помню, как она называется и кто ее ведет… Так вот, на этот день была назначена съемка передачи или это был прямой эфир? Не помню, – Саша по-детски наморщил лоб. – Утром, часов в одиннадцать, по-моему.

– Значит, кто-то знал, что Женя в тот день отправится на передачу? – спросила я, с ужасом наблюдая, как Саша сооружает на моей голове нечто невообразимое.

– Да знали, конечно, – пожав плечами, ответил Саша. – Женя и не делала из этого секрета. Знали все ее знакомые, друзья.

– А тот ее любовник, ну, из бандитов, он мог знать, что Женя будет на телестудии?

– Не знаю, – задумчиво проговорил Саша. – Мог и знать, наверное.

– А насколько вы были близки с Женей в последние месяцы ее жизни? – спросила я.