Смерть старого мира

Смерть старого мира
Марина Шамова

Мир Агнессы отчаянно похож на наш конца XIX века, но и разительно отличается: вроде бы та же Англия, но кэбмены-демоны рассекают по улицам Нижнего Лондона, пугая простой люд, а в стеклянных садах парящего в небе Верхнего – вершится великая политика…Агнессу Баллирано узнают незнакомцы. У неё очень высокий коэффициент магического резонанса. И даже имеется персональный демон со смешным именем «Мельхиор»! Она – молодая девушка, официантка в пабе «Очаг», имеющая серьёзные планы на будущее – поступить в лучший на материке Университет магических искусств.Всё бы хорошо, но у Агнессы проблемы с памятью и невероятная способность попадать в переделки… Кто поможет выйти из них живой и невредимой? И что делать, когда прежний мир сгорает дотла?

Марина Шамова

Смерть старого мира

Глава 1 – Пятьдесят фунтов

…Крови натекло целое озеро, никогда прежде воочию Агнесса столько не видела. Только сейчас она отчетливо уловила искусно скрытый за сильными ароматами заказанных блюд характерный запах мокрого железа.

Девушка не могла заставить себя пошевелиться, загипнотизированная видом обмякшего тела и крови, залившей диван и пол. Только сейчас она поняла, что если бы сделала ещё хоть полшага вперёд – обязательно наступила бы в густую, тёмно-бордовую лужу.

«Оу, это интересно. Я не почувствовал, когда его убили, да и душа мимо прошла, стало быть – кому другому обещана», – в голосе Мельхиора прорезалось любопытство.

***

(семью часами ранее)

***

Запах только что отмытого навощенного пола, свежих опилок и отполированного дерева радовал обоняние Агнессы. Точно так же, как блеск чистых бокалов и рядов почти полных бутылок – радовал взгляд. Вычищенный до возможных пределов, с ровно расставленными столами и гостеприимно отставленными стульями, паб готовился принять посетителей. Однако до открытия оставался ещё целый час, так что Агнесса решила навести остаточный лоск.

Заправив за ухо выбившуюся из аккуратного пучка тёмную прядь, она прихватила перьевую метёлку и, мурлыча под нос, пошла вдоль помещения, смахивая налипшую пыль и кусочки опилок с латунных плевательниц. Заодно подправила расположение стульев, которые стояли «не так».

– Боже, Кукла, ты для кого стараешься? – с некоторой ленцой протянула вторая официантка смены – Пенни. Белокурая красавица подчёркнуто лениво стояла у стойки, облокотившись на неё мягкой рукой, но Агнесса чувствовала затылком бдительный сверлящий взгляд голубых глаз.

– Для гостей, конечно же, – дружелюбно отозвалась она, не прекращая своего занятия.

Девушка и не думала обижаться на прозвище, напротив, воспринимала как комплимент – сходство с куклами, которые делали Ши, было лестным. Большеглазые и яркие, чрезвычайно изящные и выполненные не то из фарфора, не то из нежной глины, они были необычайно дорогим и редким явлением в Нижнем Лондоне. Но около года назад к ним в паб заглянул пропустить стаканчик некий перекупщик, хвастающийся столь ценным приобретением, и девушки тогда смогли вволю налюбоваться. Чернокосая и сероглазая, невероятно изящная, кукла действительно чем-то неуловимо напоминала саму Агнессу, в том числе и чертами миниатюрного личика. Это, как ни странно, заметила именно Пенни, а перекупщик подтвердил, чем немало смутил Агнессу. Вот с того времени и повелось, что, когда Пенелопа пребывала в благодушном настроении, она называла свою «соперницу» именно так.

– Ты совсем уже, – повертела Пенни пальцем у виска, схватив полотенце и нервозно принявшись натирать блестящую поверхность барной стойки. – Они ж загаживают всё через пять минут, как припираются!

– Но когда приходят – здесь чисто и опрятно, и им это нравится. Тебе ведь тоже приятнее поужинать или провести вечер в месте, где нет недельных следов копоти на лампах, рукава не липнут к столешнице, а от входа не сшибает с ног вонью рвоты и прокисшего пива.

Пенни открыла было рот, но, поразмыслив, молча закрыла, осознавая, что дальнейший спор нельзя будет трактовать в её пользу. Агнесса мысленно тяжело вздохнула, понимая, что подобная сдержанность лишь послужит ещё одним камушком к возведённой стене этой односторонней вражды.

«Выпусти меня… выпусти!!! Я вырву ей ноги, разорву на тысячи мельчайших клочков, её гнилая кровь оросит эту проклятую землю!!! – голос заполнил сознание девушки, частично перекрыв все звуки снаружи. Перед ее глазами встали ужасающие картины всех кар, что падут на голову несчастной официантки, стоит Агнессе согласиться. – Я брошу ее вырванный язык к твоим ногам, я окрашу небо в цвет ее крови, я затоплю этот паршивый город, что родит таких нечестивиц, жижей из их кишок! Я возведу тебя на трон из черепов всех тех, кто смеет косо смотреть на тебя, и заставлю всех прочих пресмыкаться в грязи!»

Голос принадлежал Мельхиору, демону того толка, что люди используют для защиты, привязывая контрактом или насильно заточая во всяческих побрякушках. Сам Мельхиор предпочитал называть себя демоном разрушения, битвы и резни, и еще десятком разных титулов, но очень трудно разрушать, когда ты скован много поколений назад договором, нарушить который не в силах, а твоя нынешняя хозяйка начисто отказывается давать тебе волю и даже признать твое служение.

«Уймись, пожалуйста, Мельхиор. Не выпущу, и ты прекрасно это знаешь…» – ровно таким же тоном, каким она говорила с официанткой, Агнесса отвечала и демону, нисколько не впечатлившись увиденными образами казней. Впрочем, когда подобного рода «картинки» ты наблюдаешь регулярно с одиннадцати лет, поневоле привыкаешь их игнорировать. Напевать песенку она не прекращала ни на секунду, зная, что это отвлекает Мельхиора.

«Но эта дрянь, эта мразь смеет на тебя смотреть! Да ещё и как смотреть – она явно желает тебе зла!» – не унимался демон. Безусловно, он был никчёмным эмпатом, но вот Агнесса прекрасно распознавала даже малейшие эмоции, и он этим нагло пользовался. Впрочем, также в этом ему способствовал многотысячелетний опыт существования.

«Она ничего мне не сделает. Ей грустно и трудно, она нервничает и просто завидует, что мне дают больше чаевых. Это же так просто…» – девушка еле заметно улыбнулась, взбегая по лестнице на второй ярус и убеждаясь, что здесь всё также в порядке.

Мимолётный взгляд, брошенный на левую руку, подтвердил её опасения – кольцо на безымянном пальце, а, точнее, массивный чёрный камень с золотыми искрами, обрамленный не слишком вычурной для такого крупного самоцвета серебряной оправой, выглядел совершенно обычно. Никакого хаотичного мерцания, гипнотического вращения этих самых искр, или чего-то подобного. Мельхиор, бывший обитателем и, одновременно, пленником данного артефакта, обиделся. Печально, но, к своему стыду, Агнесса испытала некоторое облегчение, когда голос демона покинул её разум.

Внизу звякнул дверной колокольчик, оповещая о прибытии посетителя, но, когда девушка, подойдя к перильцам, глянула вниз – увидела лысеющую голову хозяина паба, что с неизменным ворчанием скрывался уже в подсобке за стойкой. Забавно, и почему это он нынче с парадного решил зайти? Опять не в духе…

Кротко вздохнув, она вернулась в основной зал, чтобы хозяин не решил, что одна из официанток прогуливает смену – разбираться в ситуации он не любил, сразу предпочитал лишить премии или чаевых, а этого Агнесса допускать никак не могла.

Вот уже больше двух лет она старательно и кропотливо копила, не гнушаясь, фактически, никакой подобающей подработки, а с начала работы в пабе – и вовсе умудрилась договориться с хозяином, что во время субботних вечеров, когда Агнесса пела и развлекала толпу яркими выступлениями, она будет забирать себе не менее шестидесяти процентов заработанного. И всё – ради поступления в Бирмингемский магический университет. Строго говоря, копила она не совсем на учёбу, а, банально, на проезд – билет только в одну сторону стоил тридцать фунтов стерлингов, что, при зарплате официантки один фунт в неделю, было не такой уж и простой задачей. А ведь нужно было ещё кормить семью, покупать одежду…

Прикусив изнутри нижнюю губу, чтобы отвлечься от тоскливых мыслей, Агнесса вернула на лицо мягкую улыбку и заняла место рядом со стойкой, в ожидании гостей. Конечно, в чём-то Пенелопа была права – большая часть пришлых посетителей не то, что не ценила, а просто не замечала её стараний. Сейчас, после войны, улицы Нижнего Лондона наводнили беженцы из Европы, и многие вели себя вовсе не так, как полагалось бы беженцам – благодарно и смиренно, а были наглыми и даже агрессивными. Они держались группками, как правило, и чаще всего задирали одиночек, но усиленные отряды полисменов быстро принуждали их к порядку. И, увы, очень часто такие вот личности шли выплёскивать негодование и злость в пабы, коих в Нижнем Лондоне было предостаточно. По счастью, хозяин конкретно этого паба, мистер Оливер Гилмур, не пожадничал и нанял весьма внушительного вышибалу, который прекрасно справлялся с возложенными на него обязанностями, но, как знала Агнесса, в «мирное время» отличался удивительно спокойным нравом.

Тихо цокнули часы под стойкой, отмечая шесть вечера, и Гарри – вышибала – встрепенулся, отлипая от стены и переходя в состояние бодрствования. Со стороны могло показаться что ничего не изменилось, просто правый глаз громадного мужчины едва заметно приоткрылся. Завсегдатаи заведения пошучивали, что кто-то из предков Гарри неслабо согрешил с мифическими троллями, но поскольку никто так и не сумел доказать возможность скрещивания homo sapiens illustratum и существ загранья, а вид и поведение вышибалы не располагали к прямым вопросам, шутки не переходили черты.

Пенелопа коснулась одного из магических кристаллов под стойкой. Над входом, снаружи, колдовским золотисто-оранжевым светом, окрасив улицу за витринами тревожными тонами пожара, загорелась вывеска – «Очаг». Началась рабочая смена.

***

Паб заполнялся людьми постепенно и неравномерно.

Первым, как ни странно, пожаловал мистер Вайз – владелец лавки лекарской направленности. Оценив то, как целеустремлённо он уселся за стойку и насколько решительно отверг предложение отужинать, Агнесса поняла, что мистер Вайз пожаловал сюда «надираться до зелёных соплей».

Через полчаса после открытия в двери ввалилась замученная, но довольная ватага заводских работяг – девушка не помнила всех их поимённо, но в лицо знала каждого. Улыбнувшись им и получив в ответ несколько усталых улыбок, Агнесса проводила мужчин к большому столу и вот здесь уже приняла довольно большой заказ, включающий, помимо нескольких пинт пива, полноценный ужин. Рабочие могли себе это позволить. Очаг располагался в непосредственной близости от проходной металлургических цехов – недостаточно близко, чтобы обслуживать работников завода эксклюзивно, но вполне, чтобы компании ценителей цивилизованного вечернего досуга добирались сюда регулярно. Металлурги были привилегированной кастой рабочих, только в их отрасль магия, успешно играющая главную скрипку во всех прочих, пробралась лишь в виде вспомогательного инструмента – температуры в плавильных печах, да телекинетических механизмов. Волшебников, способных напрямую творить из металла сколько-нибудь структурированные изделия было катастрофически мало, и металл оставался вотчиной «бездарей», как презрительно называли слабых собратьев «одаренные» маги, да простого, не обученного тонкостям Ремесла, люда. Зато платили там не в пример больше, чем в том же строительстве, где они годились только на простые задачи «подай-принеси». В эти тонкости Агнессу посвятил Гарри, до работы вышибалой тащивший лямку на заводе.

Паб постепенно превратился из вяло стучащего кружками по столам собрания в шумный человеческий улей, гудящий сплетающимися в неразборчивый фон голосами, вскрикивающий и иногда пытающийся петь.

Гости прибывали то поодиночке, то в паре, то небольшими группами. Агнесса, подчиняясь привычке, стремилась уследить за каждым, предоставить самое удобное и самое подходящее место, ориентируясь на собственное восприятие клиентов – ведь, на её памяти, интуиция ещё ни разу не подводила. Кого-то следовало отправлять наверх, где было уединённо, с кем-то ни в коем случае нельзя было спорить касательно заказа, а вот кому-то можно было мягко порекомендовать попробовать другое блюдо или выпивку.

Агнесса едва не танцевала, лавируя между столиками, плевательницами, отодвинутыми беспорядочно стульями и ногами посетителей, улыбалась, слушала восклицания с трёх разных сторон, кивала и продолжала свой безостановочный бег – от стойки до гостей.

Самыми сложными, по традиции, были первые часа три, когда паб только заполнялся, и заказы шли почти непрерывным потоком. Только ближе к девяти часам Агнесса и Пенни смогли немного выдохнуть, и сейчас оставалось только незаметной тенью скользить по залу, убирая посуду, доливая напитки и ненавязчиво интересуясь, не желают ли клиенты чего-то ещё.

Это было любимое время Агнессы.

Наблюдать за людьми, коротко улыбаться и говорить ничего не значащие любезности или задерживаться где-то на подольше, чтобы задать по-настоящему важные вопросы – если человек в этом нуждался. Девушка остро ощущала именно таких людей, приходящих, как правило, в одиночестве, и искренне пыталась им помочь, но сегодня страждущих не было.

Звоночек вновь мелодично «динькнул», и Агнесса с любопытством отметила, что вошедший был не местным: низкий и полный, одетый совсем не как было принято в этих краях, мужчина озирался с живейшим интересом и крутил в руках шёлковый цилиндр. Несколько посетителей обратили на него внимание, но то был вялый и безучастный интерес к постороннему человеку – не радостное узнавание старого знакомого.

– Добрый вечер, сэр, – мягко улыбнулась ему девушка. – Могу я помочь вам в выборе места?

Тот же, уставившись на неё с радостным удивлением, бодро закивал – теперь, стоя рядом с ним, Агнесса отметила, что его глаза оказались вровень с её, а, значит, едва ли он был выше пяти с половиной футов.

– Милая юная мадмуазель, вы меня очень, чрезвычайно, крайне обяжете подобной услугой! – голос его звучал немного странно для человека подобного телосложения – несмотря на скорость, с какой он выпаливал слова одно за другим, чуткий слух Агнессы уловил глубину и силу, которую мужчина явно скрывал. Невольно она подумала, как здорово, наверное, он бы мог петь…

– Именно для этого я здесь, – чуть шире улыбнулась, сделав лёгкий книксен. – У вас есть какие-то особые пожелания? Желаете уединения или предпочтёте сесть в основном зале?

– О, и да, и нет, мадмуазель! Видите ли, я ожидаю друзей… – при этих словах он несколько замялся, достал из кармана слегка замусоленный платок и промокнул выступившую на лбу испарину, но тут же вновь расплылся в ответной широкой улыбке. – Да, друзей. Ещё три человека должны вот-вот подойти, и мы бы хотели потолковать… ну, знаете, чтобы никто не мешал.

Голос упал до заговорщицкого шёпота и мужчина зачем-то ей подмигнул. Агнесса безмятежно кивнула, прикидывая, что ещё три кабинета оставались свободны, из которых в резерве был только один.

– К вашим услугам, сэр. Прошу вас, следуйте за мной.

Краем глаза она отмечала, что толстяк идёт, продолжая вертеть головой, но вот было в нём что-то… странное. Словно он ожидал подвоха или боялся, что встретит тут кого-то нежеланного. Забавно, ведь он совершенно не походил на других чужаков – слишком добротная одежда: пиджак, пусть и сидящий несколько неловко, был пошит явно на заказ из очень дорогой ткани, как и брюки. Да и говор… странный акцент, с этой непонятной мягкой гортанной «р». Размышляя, откуда гость мог пожаловать, Агнесса открыла перед ним дверцы отдельной кабинки, внутри которой находились стол и две мягких скамейки.