Смерть старого мира

– Судьба у посетителей столь порочного места одна – Ад! Гнездо разврата и разгула, пиршество греха!

Агнесса в глубине души поражалась таланту Магрит кричать сквозь зубы. Как-то она даже попыталась это воспроизвести – чтобы добавить патетики фразам на одном из своих выступлений, но потерпела фиаско. Получилось какое-то визгливое шипение вкупе с брызгами слюны, и момент триумфа злодея из рассказа превратился в комичный провал – зрители хохотали, вместо того чтобы содрогнуться в ужасе за судьбу героя.

– Да, матушка, – кротко кивнула Агнесса.

Спорить с опекуншей она не умела, да и не видела смысла – Магрит только и делала, что осуждала место, где работает её старшая приёмная дочь, но ни разу не настаивала на том, чтобы та уволилась из этого «вертепа». Слишком хорошие деньги Агнессе там платили – опекунам почти и не приходилось вкладываться в содержание всего «выводка». Только на крайние бытовые нужды, вроде пищи и необходимой одежды. Всё прочее же считалось излишеством, и Магрит с наслаждением расписывала, насколько грешно потакать низменным желаниям шестилетки-Дэмьена и покупать сахарный леденец, или пятнадцатилетней Лауре – грошовое украшение. Впрочем, хотя бы не препятствовала этим покупкам, если их делала Агнесса, и на том спасибо.

– А куда это ты собралась? – прищурив глаза, цветом, твёрдостью и теплом напоминавшие Агнессе пару камушков серого гранита, спросила женщина, когда девушка направилась к лестнице. Та замерла в нерешительности, привычно принимаясь теребить край рукава.

– Я… хотела ещё немного поспать. Была трудная смена, я поздно вернулась, – начала было оправдываться она, но поняла, что это бесполезно – тонкие губы опекунши поджались сильнее, сделав морщины ещё заметнее.

– Разлёживаться негоже, леность – один из тягчайших грехов, о которых предупреждал нас Господь! – она вновь повторила этот трюк с процеженным сквозь зубы криком, и Агнесса поняла, что отдохнуть ей точно не удастся.

– Да, матушка, – чуть более кисло, чем хотелось бы, проговорила она. – Тогда я переоденусь, с вашего позволения.

– Иди уже… и чего вырядилась, спрашивается? – пробурчала Магрит, взмахом руки отпуская Агнессу, которую посетило чувство дежа вю – будто бы и не уходила с работы.

Мельхиор, как ни странно, молчал на протяжении всего разговора – это немного удивило Агнессу, поскольку всякий раз, когда она пересекалась с опекуншей, демон буквально взрывался у неё в голове воем, угрозами и едва ли не мольбами выпустить его на одну коротенькую секундочку. А вот, поди ж ты, ни звука не проронил.

И только опустив взгляд на руку, чтобы поинтересоваться причиной такого молчания, Агнесса заметила отсутствие кольца. Странно, она его, вроде бы, надевала перед сном? А когда же успела снять? Впрочем, может быть, во сне и стянула – ну, оно и к лучшему. И так голова раскалывается…

Лаура ввалилась в комнату без стука и с явно недовольным выражением лица захлопнула дверь. Прошагав дважды от стены до стены и смерив сестру злым взглядом, она плюхнулась на кровать, принимаясь болтать ногами.

– Агни, ты доколе будешь себя вести как овечка? Бее-бее, матушка, бее-бее, как скажете! – передразнила она Агнессу.

– Это простая вежливость, Лаура, – мягко откликнулась та, складывая «парадные» вещи обратно в сундук и вынимая оттуда домашнее платье. Мельком отметила, что нательное, оставшееся на ней, также неплохо было бы постирать…

– Кстати, сестричка… ты не видела моё серое платье? Ну, форменное?

Лаура отвела взгляд в сторону, нарочито небрежно пожав плечами:

– Постирала. Вместе с фартуком. Тебе хоть иногда надо отдыхать, синяки под глазами – будто тебя лупил кто-то! – вновь вспылила младшая, но затихла, когда Агнесса села рядом, обнимая её за плечи и прижимая к себе.

– Ну вот зачем ты ручки свои портишь? – ласково проговорила, подхватив запястье младшей и разглядывая вскрывшиеся кровавые мозоли и язвочки от щёлока – прежде, чем та спохватилась и выдернула ладонь.

– Ох, пустяки это всё. Заживёт. Зато тебе помогла, вот! – задрала нос на секунду, и Агнесса с тихим смехом нажала ей на вскинутый курносый кончик.

– Помогла, конечно. Погоди, сейчас придумаем что-нибудь… зверобой как раз уже должен поспеть, а если нет – то в запасах хватит. Полечим тебя немного.

– Оно жжётся, – надулась Лаура.

– Я добавлю мяту, будет прохладным, – успокоила её Агнесса, вставая с кровати и поспешно ныряя в разношенное и застиранное, давно утратившее первоначальный цвет и ставшее грязно-серым, платье.

– Близнецы капризничали за завтраком и не хотели решать задачки на счёт, а Дэмьен подрался с Сандро, – наябедничала младшая.

– О? И кто же победил? – представить поединок пухленького от природы, невысокого карапуза-Дэмьена с долговязым и жилистым Сандро было совсем не сложно – просто вариаций сражений было очень много.

– Дэмьен, конечно! Он укусил Сандро за ляжку, – откликнулась Лаура, и девушки рассмеялись.

– Полагаю, Сандро сдался, не вынеся такого позора.

– В точку. Мелкий был счастлив.

Заплетя волосы в косу и наскоро прихватив её обрывком бечёвки, Агнесса надела на палец кольцо и невольно затаила дыхание – в ожидании вопля демона. Однако же, он продолжал хранить молчание.

«Мельхиор?» – позвала она неуверенно.

«Н-ны?» – с ленцой откликнулся демон.

«С тобой всё в порядке?»

«Конечно. А что, по-твоему, может случиться со мной здесь?»

Агнесса решила не развивать эту тему.

– Агни, ты чего застыла? – Лаура стояла в дверном проёме, покачиваясь с пятки на носок и поглядывая на сестру.

– Прости, задумалась, – помотала та головой и привычно виновато улыбнулась. – Пойдём, полечим твои ручки.

***

Когда девушка была помладше – она не совсем понимала, зачем ежедневно мести и мыть полы, везде проходиться с тряпкой для пыли, и откуда же, всё-таки, берётся каждодневная грязь? Не могут ведь они все, так редко выходя из дому, создавать эту самую пыль из ниоткуда? А потом последила внимательнее за малышнёй и осознала, что уборка действительно нужна – ибо, воистину, только маленькие дети владеют странным даром уделывать всё вокруг за считанные минуты при помощи подручных средств. Крошки, древесная стружка, песок, сухие травинки, перья и пух… не перечесть того, что они умудрялись разбросать по дому в ходе игр.

– Агнесса! – громкий голос опекунши вырвал девушку из задумчиво-сонного созерцания тарелки, которую она намывала уже минут десять.

Вздрогнув и едва не выронив скользкую посудину, Агнесса повернулась к женщине с нервной улыбкой:

– Да, матушка?

– Только воду переводишь! Совсем от рук отбилась, никакой рачительности, витаешь в облаках, а о мирском и думать не желаешь! Заканчивай здесь быстрее, нужно ещё в леднике порядок навести, – как обычно, прежде чем выдать задание, Магрит вылила «ушат помоев» на голову Агнессы, который был благополучно проигнорирован.

Окинув взглядом оставшуюся после завтрака и приготовления пищи гору посуды, девушка коротко вздохнула:

– Да, матушка.

Ледник был её нелюбимым местом, и вот сейчас, когда она не выспалась, а голова была тяжелее чугунной сковородки, что норовила вырваться из ватных рук, Агнессе не хотелось спускаться в подвал, чтобы в который раз переставлять заготовки и продукты так, как взбредёт в голову Магрит.

«Я могу оторвать её этой кляче, чтобы в ней больше не возникало идиотских идей!»

«Нет, Мельхиор, спасибо», – вяло откликнулась девушка, споласкивая посуду под проточной водой.

– Агни! – детский вопль, ввинтившийся в уши почище сверла, всё-таки заставил Агнессу уронить в раковину с водой очередную плошку.

Впрочем, может быть, причиной этому стал Дэмьен, подбежавший сзади и со всем своим шестилетним энтузиазмом врезавшийся в неё, обхватив за талию и повиснув на ней.

– Агни, пошли игра-а-ать, играть! Давай? Пойдём! Ну пожалуйста!

Девушка же, чудом сама удержавшись от падения, охнула, вцепившись в края мойки, и прикрыла глаза на несколько секунд, пережидая, пока иссякнет поток мольб и прошений брата, и он наконец-то встанет на ноги, прекратив попытки уронить её.