Татуировщица

Татуировщица
Марина Васильева

Виктория приезжает в родной город после смерти матери. Яркая девушка с татуировками сильно выделяется, чем вызывает неодобрение окружающих. Но что стоит за необычной внешностью: обыкновенная показуха или жизненный опыт?

Приезд. Воспоминания.

Высокая девушка с копной черных как смоль волос только что сошла с поезда в маленьком городе. Вдохнула полной грудью, смакуя знакомый и такой родной запах. Здесь она знала каждый уголок, улицу и поворот. Знали и ее в этом городе. Девушка подхватила небольшую спортивную сумку и бодро зашагала вглубь улицы. Летний ветер трепал волосы, а лучи солнца щедро одаривали и без того загорелое тело девушки нежным теплом. Знакомый поворот и вот он – небольшой домик, в котором прошло детство. Такой же, как и десять лет назад, не считая покосившихся ступеней крыльца и заросший палисадник. Красные розы все также цвели, а на ощупь казались сделанными из бархата. В бурьяне блестели бутоны белых роз, а легкая плетистая арка из нежно-розовых цветков обрамляла вход деревянной беседки. Флоксы уже отцвели и их пышные соцветия грустно облетали в последние августовские дни.

Девушка коснулась рукой цветка, провела по листочкам и замерла, вновь окунувшись в воспоминания. В кармане джинс топорщилась свернутая вчетверо бумажка – причина, по которой ей пришлось вернуться в город из северной столицы. У калитки появилась фигура, и через несколько секунд, тишину и спокойствие этого места разбил чужой голос.

– Викушка?

Девушка обернулась и увидела соседку, этакую колоритную деревенскую бабу, словно сошедшей со страниц повестей Гоголя. Крупная, пышная женщина в длинной, доходящей практически до пят юбке и в легкой футболке в выцветший цветочек. Лишь черный кружевной платок свернутый несколько раз по диагонали и повязанный ободом на голове говорил, что в ее семье совсем недавно были похороны или же она носит траур по своей знакомой – матери Виктории. Женщина стояла, опершись на хлипкую калитку, покрытой редкой ржавчиной и с любопытством изучала приезжую.

– Здравствуйте, теть Люб, – девушка помнила эту соседку, частенько приходившую в гости к матери и их долгие разговоры за чашкой крепкого чая.

– Ишь, какая стала – красавица. Только вот, зачем свое тело так расписала? Не человек, а матрешка – вся в цветах, – в голосе соседки слышалось неодобрение, но уже не такой упрек как раньше, когда Виктория сделала первую татуировку.

Девушка открыла дверь и вошла в дом. За ней следом засеменила, смешно переваливаясь с ноги на ногу, тетя Люба, не перестававшая охать и ахать по поводу внешности Вики и смерти ее матери. Приезжая мельком взглянула на себя в зеркало, которое, как и раньше легко отразило ее внешность. Высокая, стройная, темноволосая девушка с выразительными карими глазами изучающе всматривалась в свое отражение. Простая белая футболка, тонкая золотая цепочка на шее, тонкие руки. На левой – буйным цветом распустились нежные цветы пиона, невероятно похожие на настоящие живые бутоны и соцветия. Казалось, что коснувшись их губами можно ощутить приятную мягкость лепестков и их душистый запах. А на правой руке невзрачные, но аккуратные простые цветки шиповника. Цветки дикой розы переплетались с листьями, небольшими острыми шипами и спелыми алыми ягодами. Каждая татуировка несла в себе смысл и была сделана девушкой в определенный момент ее жизни.

Первым на руках расцвел шиповник. Это случилось в двадцать один год. Виктория была юна, влюблена и жаждала добиться всего в этой жизни быстро и легко. Но даже первый поворот судьбы выдержала с трудом.

Молодой человек, с которым встречалась девушка, казалось, олицетворял собой все самое лучшее, что могло быть в мужчине. Целеустремленность, верность, честность, бесстрашие… Так считала Виктория. Первая любовь закрыла ей глаза, а последняя была рада обманываться. На маленькие нестыковки в словах, действиях девушка с легкостью закрывала глаза и была готова верить, что ее половинка задерживается на работе только из-за ответственного подхода к труду. Запах незнакомых духов, нередкие пьянки с друзьями, призывные взгляды на других девушек – Виктория просто не желала этого видеть. Ей казалось, что их отношения идеальны и это и есть любовь. Словам подруг она не верила, считая, что девушки ей лгут и сами хотят быть на ее месте. «Великая любовь» продолжалась два года, пока Вика не решила устроить сюрприз, придя на работу парня вечером. Стоит ли рассказывать, что она увидела в кабинете любимого мужчины.

Сладкие стоны двух любовников, восторженный шепот и клятвы в вечной любви. Разочарование Виктории было подобно горькой волне затопившей всю сущность хрупкой девушки, верившей в вечную, нежную и верную любовь. Полгода она ходила как во сне. Ни увещевания матери, ни поддержка подруг не помогали ей. Виктория корила себя за любовь без оглядки, за бесконечную веру и преданность этому человеку… Время лечит? Нет. Оно сглаживает болезненные воспоминания, позволяя постепенно забывать о прошлом. Время не исцеляет, а просто делает существенное неважным и блеклым, стирая боль и разочарование.

Когда девушка уже оправилась от пережитого, то решила сделать так, чтобы урок, который преподала ей жизнь, был усвоен надолго. Виктория решила сделать татуировку. Идея, конечно, была не новая, рисунок на теле девушка хотела давно. Теперь появился повод.

Нежные цветы шиповника, как нельзя, кстати характеризовали ее первую любовь – легкую, воздушную, светлую и такую по-детски наивную. Острые шипы дикой розы говорили о боли разочарования и последствиях привязанности, а алые плоды растения оказались вынесенным итогом, уроком отношений.

Рисунок во всю руку – рукав, как называют его молодые люди – не понравился ни родителям, ни соседям. Викторию осуждали. Говорили при встрече о том, что цветы ужасны, а их хозяйка безалаберна и глупа. К счастью, терпеть насмешки и упреки знакомых пришлось недолго – в августе девушка уехала в северную столицу, где обучалась в одном из известных институтов. В большом городе ей стало лучше, а случайное знакомство со студенткой обернулось интересным приключением и параллельной учебой мастерству татуажа.

Татуировка

Говорят, что татуировки – зависимость. Стоит один раз попробовать и уже не остановиться. Каждый вправе сам решать и считать, как человеку кажется правильнее. Для жителей небольшого городка пары приездов Виктории хватило, чтобы поставить диагноз «больная наркоманка». Всех смущали пополнения рисунков на теле девушки, а ассоциировался этот вид искусства только с «отсидкой на зоне» или наркоманией. Даже сейчас, когда в городе многие стали делать татуировки, на Вику все равно косились, неодобрительно шушукаясь между собой. В первый день ее встретила тетя Люба, которая за несколько минут изучила испещренное рисунками тело девушки (точнее ту часть, которую она увидела) и, передав документы, отправилась по знакомым тетушкам, бабушкам, свахам и сватьям рассказывать о непутевой девчонке, вернувшейся в город.

Бегло просмотрев документы, девушка стала осматривать дом. В ее комнате все было также как и в то время, когда она жила. Книги ровной стопочкой покоились на полках, и лишь тонкий слой пыли подсказал, что раньше мама осторожно протирала их. Фотоальбомы, снимки в рамочках, которые Виктория сама декорировала морскими камушками и ракушками, небольшой шкаф с несколькими летними вещами. Ничего не изменилось. Девушка открыла верхний ящик прикроватной тумбочки. Деревянное изделие едва скрипнуло и с шумом подалось вперед. Школьные тетради, старые альбомы, а под ними небольшая простенькая книжка – дневник, хранящий в себе девичьи секреты и тайны, мысли и переживания. Чувство ностальгии напополам с любопытством захлестнуло Вику, и она достала ценную книгу. Дрожащими от нетерпения и нахлынувших эмоций пальцами, девушка перелистывала страницы и с удивлением вчитывалась в небольшие кусочки текста, порой, не узнавая себя в них.

«27 июля, пятница.

Сегодня я впервые создала эскиз татуировки. Нарисовала лотос. Сначала думала, что буду делать просто окантовку, но в мастерскую зашла Виолетта и настояла на варианте с красками. В итоге – легкий розовый цвет с переходом в желтый. Как ни странно татуировка понравилась не только Летте, а всем. Не знаю, почему так, ведь в альбоме полно вариантов с лотосом. Наверное, просто зашло.

«13 августа, пятница.

К нам пришла девушка. На вид 13-14 лет. Мы таким тату не бьем, потом много проблем с родителями, но когда она показала паспорт, то мы с удивлением обнаружили, что ей сегодня исполнилось восемнадцать.

Она попросила лотос. Виолетта решила взять дело в свои руки, но заказчице было интересно, кто придумал эскиз. В итоге набивать татуировку пришлось мне. Не сказать, что я нервничала, просто пришедшая была слегка странной. Несла ересь про какие-то суеверия и предзнаменования. Смешная девушка, верит во всякую эзотерику. Я не удержалась и сказала какую-то шутку. Виолетта потом меня отчитала за то, что так делать нельзя. «Все люди разные, пусть верят, во что хотят». Погуглила значение цветка. «Цветок Лотоса – священный символ двух элементов – воды и огня, имеет прямую связь с гармонией, чистотой, эмоциями, мечтами, интуицией и сознанием» – коротко по запросу. Почему-то на секунду мне показалось, что может это и так. В общем, шутить на такие темы я перестала».

Виктория завела руку за голову, щупая кожу на спине между лопаток. Именно там была ее вторая татуировка – тот самый цветок лотоса, который, возможно, действительно помог ей и с учебой, и с работой татуировщицы, которая сделала ее мастерскую самой популярной в северной столице. По-крайней мере клиентов хватало, чтобы прокормиться и содержать квартиру, где обитала Вика. После поездки в Китай (Летта подарила девушке путевку), она привезла с собой не только уйму впечатлений, снимков, но и колорит страны, который отобразился в изысканных рисунках на китайский манер.

Пионы

Легкие воздушные цветы с мужским названием появились тоже не случайно. Они были третьей татуировкой, украсившей левую руку девушки. Лепестки вишневого цвета, казалось, были готовы затрепетать от невидимого дуновения ветра, распространив вокруг себя терпкий ненавязчивый аромат. Любимые цветы Виктории…

Девушке только-только исполнилось двадцать три. Шел третий год жизни в Санкт-Петербурге, в незабываемом красивом городе Петра. Каждый день в нем был наполнен особенным чувством влюбленности и счастья. Для Виктории он являл собой воплощение культуры, великолепия и грандиозности. Она не переставала изучать его улицы, дома, старалась запечатлеть в памяти строения, лица незнакомцев, поистине прекрасные пейзажи. Часто девушка брала с собой блокнот и карандаш, иногда уголь, и в свободное от учебы и работы время рисовала рассветы и закаты, случайных прохожих, улицы Петербурга.

В один майский день она гуляла вдоль набережной канала Грибоедова. Глаза блестели от счастья, казалось, что все ее жизни наконец-то начинает приходить в норму, «устаканиваться». Взгляд девушки упал на идущего ей навстречу парня. В руках у него был огромный букет прекрасных как весенний день, ярких нежно-розовых пионов, перевязанный широкой красной лентой. Видимо, он нес их в подарок девушке. Настроение и без того хорошее стало еще лучше. Виктория вооружилась блокнотом и карандашом и решила проследовать по пятам молодого человека. Впрочем, далеко идти не пришлось, буквально через несколько десятков метров парень подошел к милой девушке в белом. Вот он вручил любимой букет пионов, но все-таки ей что-то не понравилось. Стоявшая поодаль Виктория заметила, как недовольная гримаса исказила лицо девушки с цветами. Художница уже вывела фигуры с цветами, сделала наброски канала, но выходка возлюбленной парня вывела ее из себя. Слово за слово и между влюбленными возникла перепалка, а спустя пару минут роскошный букет пионов упал на мостовую. Девушка развернулась и пошла прочь, а парень засуетился, бросился было поднимать цветы, но спохватился и побежал за удалявшейся женской фигурой.

Почему-то Виктории вдруг стало до боли в груди жалко брошенных цветов. Пионы с едва обсохшей утренней росой небрежно лежали на дороге. По-прежнему прекрасные, они распространяли едва уловимый душистый запах. Отвергнутый подарок строптивой красавицы. Виктория тихо подошла к цветам, присела и собрала букет в руки. Оставлять их на набережной было нехорошо. Татуировщица принесла их в мастерскую, где они простояли еще около пяти дней, постепенно увядая и осыпаясь. А спустя неделю, к ней пожаловал тот самый парень с набережной. Он хотел рисунок. Виктория подала альбом. Гость рассеянно листал страницы пытаясь найти что-то подходящее, а девушка занималась составлением заказа на краску. Неподалеку от пустой вазы лежал блокнот с рисунком Вики. Взгляд парня упал и задержался на листке, где были изображены две фигуры: мужская и женская и, крупным планом – пионы, брошенные на мостовой.

– Вы были там, когда она меня бросила? – он уставился на меня изучающим взглядом своих синих как небо глаз.

– Да. Вы выбрали татуировку? – спросила Виктория.

– Да. Вот эту на руку, – парень ткнул на изображение папоротника. Девушка посмотрела на рисунок и стала подготавливать кожу руки к нанесению орнамента. Парень заерзал, видимо, все еще не знал, стоит ли делать татуировку.

– Вы уверены? – задала уточняющий вопрос татуировщица.

– Нет. Лучше пионы, – он указал на карандашный рисунок художницы.

Пионы расцвели на руке парня, и юноша зачастил в гости к Вике. Сначала ходил, будто бы собираясь сделать еще одну татуировку, но потом раз проводил девушку до дома, а затем снова и снова. Виктория позволила себе влюбиться, но уже не без оглядки – на руке был свеж рисунок дикой розы.

Никита был романтиком. Подарки, цветы и свидания под луной. Все было хорошо, если бы не одно «но». Никита был ревнив. Это чувство не знало границ и пределов. Сначала оно казалось смешным и милым, но позже превратилось в настоящее чудовище отравляющее жизнь девушки. Задержка на работе, в университете рассматривалась как попытка измены, тихое предательство со стороны Вики. Частые прогулки вдоль Невы проходили под контролем парня, рисунки тщательно изучались, а татуаж порой и вовсе пытались вычеркнуть из жизни. Постепенно отношения уже перестали приносить радость, счастье и удовольствие. Никита стал недоверчивым по отношению к Виктории, ему везде казались недвусмысленные намеки, ложь и провокация. После полугода сцен ревности и скандалов отношения с Никитой были порваны, а левую руку девушки украсили романтичные пионы. Исстари эти цветы значили честность, верность, простоту и открытость, правда этот посыл так и не понял Никита, который решил, что в их отношениях был замешен еще один мужчина.

Лаванда

Конечно, изредка Виктория приезжала в гости к родителям, а те ужасались облику дочери. Если первую татуировку они были готовы принять, то последующие вводили мать в ужас, а отца… Впрочем, его казалось не волновали изменения девушки, но однажды он проронил, что готов посмотреть как реагируют на нее прохожие. Но Санкт-Петербург большой город и его жителей вряд ли обеспокоит судьба и жизнь юной особы, чьи руки были украшены яркими рисунками.

Время шло. Виктория была целеустремленной девушкой, желавшей, во что бы то ни стало отправиться в незабываемое путешествие за границу. Судьба улыбнулась ей и вскоре татуировщица отправилась во Францию.

Ах, Париж! Город, насквозь пропитанный романтикой и тонким ароматом счастья. Город, в котором хочется творить, наслаждаться каждым мгновением жизни. А сколько известных модельеров, парфюмеров вдохновлялись его красотой и изяществом! Коко Шанель, Ив Сен Лоран, Вивиен Сабо…

Виктории повезло. В Париже она познакомилась с интересным мужчиной – Луи. Молодой человек заинтересовался татуировками девушки и первым подошел к ней. Несмотря на жуткий акцент и ломаный английский, ему удалось найти общий язык с русской красавицей. Виктория задержалась во Франции еще на пару недель. Нельзя сказать, что в ее планах было соблазнение француза, но раз так вышло, что ею заинтересовались, то Вика решила не упускать шанс. Четырнадцать дней дополнительного счастья, полного погружения в волшебный мир романтики, ванильного капучино и утренних круассанов. Луи был впечатлен, ошеломлен и, возможно, влюблен. Он подготовил приятный сюрприз – поездку на лавандовые поля в аббатство Сенанк, что находится в Провансе. Их роман развивался стремительно, каждый день рядом с нежным Луи превращался в сплошное удовольствие, но Виктории пора было возвращаться домой, на родину.

Прощаться всегда сложно. Выслушивая трепетные слова любви, девушка понимала, что мужчина не будет ее ждать. Обыкновенный необыкновенный курортный роман окончен. На память у Виктории остались многочисленные снимки, впечатление и воспоминания, и маленькая аккуратная татуировка на боку безымянного пальца правой руки. Крошечная веточка лаванды напоминала о безупречном отпуске и романтической поездке.

Рисунок долго оставался незамеченным. Даже подруга Виолетта обнаружила обновку случайно, когда Вика снимала лак с ногтей.

– Это в память о поездке? – спросила девушка, изучая татуировку.

– Да, – коротко ответила Виктория.

Больше вопросов не было. Порой девушке хотелось бросить все и отправиться обратно, к Луи. Но всегда что-то останавливало, наверное, так было нужно.

Особая осень

Золотая осень окончательно вошла в свои права, расписывая листья, словно художник желтой ганзой и киноварью. Виктория стала еще больше проводить времени в парках, черпая вдохновение в особой красоте природы. К тому же девушке давно нужно было побыть наедине, разобраться в собственных чувствах, взять себя в руки. Попытки наладить личную жизнь не увенчались успехом. Поездки домой изнуряли и выматывали. В маленьком городе она давно уже стала какой-то достопримечательностью. На нее косились, перешептывались за спиной, при этом широко улыбаясь в лицо.

Отец молчал. Для него Викина любовь к татуировкам была непонятна и считалась помешательством. Правда, сделать с ней он ничего не мог – девочка уже выросла и делала так, как сама считала правильным. А мать просто принимала ее такой, какая она есть. Вика никогда не показывала, как сильно дорожит родительницей, как много значит для нее мама. Все было под замком. Той особой осенью девушке пришло письмо. Недоброе письмо, в котором сообщалось, что мать больна. Лечение не приносило результатов. Виктория изнывала от тоски, ужаса и плохих предчувствий. Что такое потерять родного человека, не хочется узнать никому. Мама таяла на глазах. Когда девушка приехала домой, то поняла, что надеяться не на что. Острое чувство вины и неизбежности затаилось в сердце и потихоньку отравливало ее жизнь.